The World of Clow

*
- Ух ты! - Яёи поднимает голову и ищет тебя глазами. - Агацума-сан, можно, я этот диск на пару дней возьму? Я только перегоню в свой компьютер, а потом сразу верну Рицке-куну!
Ты киваешь, а я неприязненно кошусь на пластиковую коробочку. С недавнего времени компьютерные игры вызывают у меня опасения, я даже не любопытствовал, что у тебя есть.
- О, да это же мой диск! - торопливо прожевывая шарик суши, восклицает Кио. - Я его недавно искал, не мог сообразить, где оставил! Со-тян, мог бы и напомнить, а?
- Я не играю в игрушки, Кио, - пожимаешь ты плечами, - это ты отдыхаешь, борясь с электронными монстрами. Так что как я мог тебе напомнить?
- Я же у тебя дома играл!
- А я при этом присутствовал?
Кио чешет пятерней в затылке:
- Да кто тебя знает… Кажется, нет.
- Вот видишь, - ты еще раз пожимаешь плечами и протягиваешь Юйко пиалу с ее любимым клубничным муссом. - Возьми, Юйко-тян.
- Ой, как вкусно пахнет!.. - она обхватывает чашку ладонями.
Интересно, Кио по возрасту такой же, как ты, или нет? Он кажется младше, но… я бы не смог сказать, на сколько ты выглядишь. Особенно с тем отстраненным выражением лица, с каким по улице ходишь.
- А диск можно все-таки взять? Хоть на вечер? - просит Яёи, дождавшись паузы.
- Бери, - Кио взмахивает рукой, в которой зажаты палочки. - Главное, что нашелся.
Яеи убирает игру в сумку, Юйко смеется над его ужасно довольным лицом. А Кио дожидается момента, когда я посмотрю на него, и указывает глазами на балкон. Ты стоишь у музыкального центра, выбирая, что включить, и не видишь этого. Я бросаю взгляд тебе в спину. Кио торопливо трясет головой - чтобы я тебя не окликнул, наверное. Да я и не собирался.
В точности как ты передергиваю плечами и встаю:
- Мы же там замерзнем.
- Не успеем, - обещает Кио шепотом, тоже поднимается и приносит из прихожей свою куртку. Протягивает мне:
- Набрось.
Какая забота. С чего бы? Иду к балкону. Кио привычно поднимает шпингалет.
- Куда вы?
Вопрос останавливает меня на пороге. Я оборачиваюсь и встречаюсь с тобой глазами, молча настаивая, чтобы ты не вмешивался. Не надо все время меня опекать!
Наверное, ты понимаешь, потому что чуть заметно хмуришься. Но за нами не идешь.
Кио, который все видел, хмыкает и притворяет выдвижную дверь. Кладу ладони на холодные перила и делаю вид, что не нервничаю. Что ему надо?
- Я хотел перекинуться парой слов, Аояги-кун, - Кио рассеянно крутит в пальцах забытые палочки. - Помню, тебе не понравилось, когда я о Сэймэе и Соби сказал, но…
- Говори, - прерываю я решительно.
Может быть, если собрать воспоминания тех, кто видел вас вместе, составится более-менее цельная картинка. Даже если она не вызовет доверия, это лучше, чем вовсе ничего не знать.
- В общем, я уже говорил, что ты вроде обычный, то есть нормальный, - Кио смотрит на улицу под нами, но, по-моему, не видит ни машин, ни людей. - Я тогда немного ошибся. Ты лучше, чем обычный. Понимаешь, я тебя совсем не знал, увидел первый раз…
- А теперь чаще видишь?
Почему-то мне кажется, что речь пойдет о том, что теперь я живу здесь.
- Нет, но теперь ты живешь у Соби.
Точно.
Я уверен, что ты наблюдаешь за нами сквозь стекло двери, и стараюсь скрыть, что сержусь. А то ты ведь войдешь и начнешь разбираться. Справлюсь сам.
- Ну и что? - со звоном спрашиваю я.
- Я хотел сказать спасибо, - вздыхает Кио. От неожиданности кулаки у меня разжимаются:
- Это еще почему?
Кио молчит, щурясь на медленно клонящееся к горизонту солнце. Потом трет ладонью глаза и переводит взгляд на меня:
- Он правда изменился. Стал веселее, такого точно никогда не было. Если бы ты знал его раньше, ты бы сам заметил. Значит, ему спокойно с тобой, Рицка. Не знаю, может, ты не поймешь, но мне от этого тоже спокойнее.
Он первый раз называет меня по имени, не добавляя никаких обращений. Я наклоняю голову:
- Причем тут я? И почему ты так уверен?
- Потому что… - Кио вздыхает, - потому что больше никто не смог бы повлиять на него. Ты не представляешь, какой он упрямый. Вбил себе в голову, что ему нужен только один человек, остальные вообще не существуют. Этот человек может делать, что вздумается, говорить, что в голову взбредет… Таким для Соби был Сэймэй. А теперь - ты, его брат.
Мне нечего возразить. Услышать о тебе то, что я сам до конца не мог сформулировать, неприятно. Но почему Кио говорит так, будто у него зуб болит?
- Не существуют… - повторяю я медленно. - Но ты его друг. И Соби же общается с другими людьми!
Кажется, я его задел. Кио фыркает:
- Я его друг, конечно! Только Со-тяну это безразлично. Я… я бы для него!.. А ему все равно. Вцепился в тебя, как не знаю, в кого! Тебе сколько - двенадцать? Ты вообще ребенок!
- Хватит! - кричу я, забыв говорить вполголоса. - Много ты понимаешь, какой я и что нам с Соби надо друг от друга! Это наше дело!
- Зато ты не знаешь Соби, - Кио тоже повышает голос, хорошо, что в квартире играет музыка, нас не слышно. - И зачем ты ему? Ты еще в начальной школе!
- Кио, - я чувствую, как холодеют губы, - скоро мне будет тринадцать. Если считаешь меня малышом, спроси Соби, что он об этом думает! Тебе не нравится, что он стал спокойнее? Ты хочешь, чтобы было наоборот?
- Да нет, - отмахивается Кио, - я же сам сказал, что он благодаря тебе вернулся в мир нормальных людей! И чем дальше, тем ему лучше, вроде бы. Но…
- Нет! Не хочу никаких но!
Я прижимаюсь к балконной двери, она отъезжает в сторону, и я почти падаю спиной в твои объятия. Ты все-таки вмешался. В первый момент это так успокаивает, что я забываю разозлиться и даже не вырываюсь.
- Что происходит? - спрашиваешь у Кио, который сразу тушуется и пытается бочком проскользнуть в комнату. Ты отрезаешь ему дорогу, оперевшись рукой о балконный косяк. - В чем дело?
Ты не задаешь вопросов мне. Да я бы и не ответил. Кажется, Кио… ревнует тебя. А я только что дал ему понять, что не зря. Что за черт!
- Ни в чем, Со-тян, - он заглядывает тебе в лицо. Я - нет, я смотрю прямо перед собой: во-первых, не хочу, чтобы ты заметил, а если голову запрокину, точно заметишь. Во-вторых, и так представляю - я видел, как ты сердишься. А ты сейчас сердишься, по голосу слышу. И то, что ты меня по-прежнему удерживаешь… Да не денусь я никуда. Отпусти.
Я отодвигаюсь, чувствуя, как подергивается хвост, и машинально обвиваю им твое запястье. Ты выдыхаешь через нос. Ну да, я тут, только не тискай меня при нем.
Кио смотрит на нас и вдруг хмыкает.
- Может, ты и прав, Рицка-кун, - говорит он, отвечая на мой взгляд. - Мне такого не понять. Соби - мазохист, я знаю, а ты…
- Вот чушь, - обрываю я, ощущая, как напрягается твоя рука. - Просто ты не знаешь Соби! И меня тоже!
- Это, по-твоему, хорошо?!
- Определенно, Кио, - ты улыбаешься, и улыбаешься искренне. - Нам с Рицкой не нужны советчики.
Я киваю раньше, чем понимаю, что ты ответил за нас обоих. Но ведь правду ответил. Кио же не захочет любопытствовать, какие у нас отношения, правда? Он если не дурак, то сам догадывается. Поэтому и твердит, как мне мало лет.
Мало… Наверное, за один только поцелуй тебя могли бы посадить за решетку, если бы кто-нибудь узнал. Но на самом деле - почему мы не можем целоваться? Кому какое дело? Мне нравится, когда ты дотрагиваешься до меня. Ты, наверное, это знаешь. Я иногда жду, что ты пойдешь дальше, как тогда, когда единственный раз уложил меня на постель и склонился надо мной. Наверное, ты был еще совсем слабым, только-только очнулся и не очень понимал, что делаешь. Больше ты этого не повторял, а мне бы…
Кио не скажет, а больше никто не знает. То, что мне мало лет, важно для кого угодно, кроме…
Ты сказал, что я должен подрасти - мы этого ждем. И всё.
- А давайте пить чай? - раздается из комнаты голос Юйко.
5.
В понедельник Яёи возвращает мне диск Кио с компьютерной игрой, а Юйко рассказывает всем, кто готов слушать, как они были в выходные у нас в гостях. «В субботу мы обедали у Рицки-куна, а в воскресенье Агацума-сан ездил с нами в Иокогаму, туда, где мы месяц назад были. Там так классно, зима мое любимое время года!»
Шинономе-сэнсей прислушивается к ее словам, а сама делает вид, что читает классный журнал. Может, жалеет, что вчера не поехала с нами? Было и в самом деле здорово. С тобой нигде не скучно, Соби, ты не держишься с нами, как с малолетками, как большинство взрослых. А когда мы все вместе играли в снежки, ты смеялся, словно раньше никогда этим не занимался. Хотя кто знает… Может, и не занимался.
- Рицка-кун, ты пойдешь в пятницу в театр? - голос учительницы выводит меня из задумчивости. - Можешь пригласить Агацуму-сана, все школьники идут с родителями или друзьями. Спектакль в шесть вечера, я только еще не уточнила, какая именно постановка.
- Да, сэнсей, конечно, - я киваю.
Театр - это интереснее, чем кино, или нет? Не знаю, я там не был. И то, что можно пойти с тобой, тоже радует. Мне чем дальше, тем больше нравится делить с тобой впечатления. Кажется, так получалось только с Сэймэем, он тоже выслушивал меня без снисходительности.
Он всегда был со мной на равных и говорил так, что я понимал его. А с тобой как он держался, Соби?
- Замечательно, тогда я записываю на вас два билета, - сэнсей делает пометку в блокноте, и как раз раздается звонок.
В конце урока она напоминает, что в марте будут экзамены, и предлагает обращаться со всеми вопросами, возникающими по учебному материалу. Мы недружно киваем и вздыхаем в тридцать глоток. Готовься - не готовься, а все равно боишься, что не сдашь. Юйко даже тихонько ноет, от представившегося испытания, наверное, Яёи делается задумчивым. А я смотрю в окно и размышляю, заходить по дороге домой в магазин или понадеяться, что это сделаешь ты?
Ты выдал мне сумму на карманные расходы на неделю. Будто миллионер, а не студент. Я отказался взять, сказал, что лучше попрошу у мамы, потому что ты и так меня кормишь, а ты обиделся. Замолчал, отвел глаза и занялся доработкой очередной миниатюры, ограничиваясь тихими вежливыми ответами на мои возмущенные вопросы, как можно вести себя настолько упрямо. В конце концов я сказал, что ты не мытьем так катаньем своего добиваешься, взял с холодильника деньги, разозлился и ушел читать на кровать. Час просидел, потом включил компьютер и уставился в какую-то мангу. Постепенно увлекся, и поднял голову только тогда, когда рядом на столе возникла кружка горячего какао. Оно так вкусно пахло… Мама какао никогда не варит, не любит, наверное. Я взял кружку, пробурчал спасибо и вздохнул. Ты тоже вздохнул, и мы помирились.
А деньги остались у меня в кармане. Наверное, стоит заглянуть в продуктовый. Куда еще их тратить?
*
- Пока, Рицка-кун! - Яёи машет рукой, я киваю, и уже отворачиваясь замечаю, что Юйко отдает ему портфель. Наверное, нашли общий язык. Хотя Юйко все равно иногда очень странно себя ведет - то касается моего рукава, когда думает, что я не вижу, то вздыхает невпопад, когда что-нибудь рассказываю. Но кто поймет девчонку? Я даже не пытаюсь. Мне не очень интересно.
По этому поводу психотерапевты качали головами и ссылались на разницу между моим биологическим и психологическим опытом, но объяснить ничего не смогли. Потому что каждый раз приходили к выводу, что было бы неудивительно, даже если бы я за девчонками старше себя «ухаживал», не то что ровесницами. Будто мне делать больше нечего. Да и вообще, раньше мне были неприятны прикосновения, так же, как разговоры о чувствах. А теперь я почти нормально реагирую на твои касания, даже когда есть кто-то еще, и могу стерпеть, когда меня хватают за руку друзья. Но всем остальным по-прежнему лучше меня не задевать.
Я нащупываю в кармане кошелек, прикидывая, что взять к чаю, и внезапно сзади раздается низкий протяжный оклик:
- Нелюбимый!
Я вздрагиваю и оборачиваюсь. Их двое, они стоят на вдруг обезлюдевшей аллее парка, через который я пошел, чтобы срезать, и разглядывают меня.
Ну вот передышка и кончилась. Соби… звать тебя? Услышишь?
Парень и девушка. У него черные, отливающие синью волосы и почти прозрачные голубые глаза. У нее глаза карие, а волосы медно-красные, падающие ниже спины. Оба высокие и сильные - той силой, которую я недавно начал распознавать, когда пришлось думать, как обезвредить девчонок Зеро. Я щурюсь против зимнего солнца и прикидываю, что делать.
- Нелюбимый, - повторяет девушка, делая шаг вперед.
- Что вам надо? - спрашиваю вместо приветствия.
- Фу, как грубо, - парень морщится. - Тебя не учили здороваться? Такой же нахал, как…
- Мой брат. Я знаю.
Они переглядываются:
- Тебя это не красит, Нелюбимый. Но мы не собираемся учить тебя хорошим манерам. Мы пришли за тобой.
- Опять сражаться? - я отступаю, потому что они слаженно придвигаются еще на шаг.
Пара обменивается улыбками, от которых мне становится совсем не по себе:
- Нет. Мы не будем тратить время, у нас нет указаний. Велено только забрать тебя. Вы с Агацумой Соби не связаны, поэтому вряд ли он сюда успеет. В случае с Недышащими ему повезло, но с нами этого не случится. Мы - Неверящие, мы разделили вас еще до того, как окликнуть тебя, просто на всякий случай. Ты Жертва, Аояги Рицка, и не можешь сражаться один. Без Бойца ты безобиден, как котенок. Так что идем добровольно - хватит прятаться за спиной Соби!
Парень произносит последние слова так презрительно, что меня начинает колотить злая дрожь. Хотят, чтобы я кинулся на них с кулаками, чтобы не пришлось меня даже ловить?
- Не дождетесь! У вас есть правила! Деритесь двое надвое, если вы не трусы!
- Ух ты, а мне говорили, этот малыш ничего не знает, - девушка отводит назад прядь волос. - Но знание кодекса боя тебе не поможет, Нелюбимый, - она делает еще шаг. Я автоматически отступаю. - Видишь ли, даже будь Соби здесь, его время кончилось. Сильнейшим ему больше не быть - не при тебе же! Теперь мы - лучшая пара Семи Лун. Ты последуешь за нами, не хочешь добровольно, значит, принудительно. Мне надоело тебя уговаривать. Цугуру-тян, - властно обращается она к парню, - заберем пацана! Пусть сэнсей сам с ним общается.

«Сэнсей»? Вечерний звонок, твои белые губы, отказ «показать» меня… Соби, кричу я про себя, Соби! От них не убежать, все, что я могу - не поворачиваться спиной и пятиться по аллее. Они не торопятся, но больше не разговаривают. Идут ко мне - а я пытаюсь не побежать. Сэймэй не хотел, чтобы я оказался там… Ты сказал, что никогда не позволишь забрать меня… Я не хочу в эту школу… Соби, Соби, Соби, повторяю про себя как мантру. Соби!!
Дуновение воздуха холоднее ноябрьского ветра касается щеки, и твоя ладонь ложится мне на плечо, останавливая. Я шумно выдыхаю - и выпрямляюсь. Ты все-таки услышал! Неверящие выглядят пораженными и разъяренными разом.
- Агацума Соби, - девушка подбоченивается. - Как ты здесь оказался?
- Мичиро-тян, - невозмутимо откликаешься ты. Ты и этих знаешь?.. - Разве тебе неизвестно, как Бойцы оказываются там, где необходимо их присутствие?
Значит, они в самом деле не могли нас разделить!
- Это в нормальных парах, - выкрикивает Цугуру, хватая Жертву за руку. - А вы никто! Тоже мне пара - при такой разнице в возрасте! Да будь ты хоть трижды могуществен, без Сэймэя, с этим ребенком, тебе нас не одолеть! Ты опозорил звание Бойца, когда сменил Жертву! Мы покараем тебя и заберем Нелюбимого!
- Заткнись! - я ощущаю, как сжимаются на моем плече твои пальцы. Ты не возражаешь - может, не хочешь, а может, он в чем-то прав. Мне все равно. Смотрю Цугуру в глаза: - Слова прибереги для боя! Сперва справься, а потом хвастайся!
- Да ну? - усмехается Мичиро. - Какая самоуверенность. Потом не плачь, Аояги Рицка. Соби хоть и стоит десятка таких как ты, но ты-то ему ничем не поможешь! Только на тот свет отправиться!
- Заткнись, я говорю! - я, наверное, впервые так кричу на девушку. Перехватываю твою ладонь, переплетаю пальцы. - Как вас зовут? Неверящие? Мы тоже вам не верим! Докажи, что можешь сравниться со мной! Что твой Боец стоит моего!
От собственной дерзости нечем дышать. Но я кожей чувствую, седьмым чувством, что прав сейчас, что все делаю верно. Рыжая широко раскрывает глаза:
- Тво-ой?..
- Мы вызываем вас! - выкрикивает Цугуру, выбрасывая вперед свободную руку.
- Мы принимаем, - отвечаешь ты немедленно, и добавляешь: - Загрузка боевой системы!
*
Парк исчезает в темноте, как в самый первый раз, когда за мной явились Ай и Мидори. Здесь нет понятий верха и низа, тепла или холода. Будто мы внутри компьютерной программы, как в первом фильме «Матрица». И все же мы стоим, твердо, как на земле. Я прижимаюсь виском к твоему плечу и гляжу на противников. Они обнимаются, чтобы произнести общее Имя. У нас его нет. Я просто тяну тебя за руку, и ты смотришь на меня, заглядываешь в глаза:
- Рицка?
- Победи, - в последний момент я умудряюсь придать просьбе повелительный оттенок. - Я в тебя верю, Соби.
Ты киваешь - как никогда не киваешь в повседневной жизни, полуприкрыв глаза, почтительно и твердо:
- Хорошо.
Я в замешательстве облизываю пересохшие губы. Ты меня… поцелуешь? Краем уха слышу, что Неверящие договаривают слова своего соединяющего заклинания, и поднимаюсь на цыпочки. Сбоку раздается пораженный вздох, но поцелуй слишком глубокий, чтобы думать о чем-то еще. Ты отрываешься, я расширившимися глазами смотрю в твое лицо:
- Победи.
Я стою на полшага позади, чтобы видеть и тебя, и их. Мичиро занимает такую же позицию.
- За что ты борешься, ведь тщетны все усилья,
тобою движет даже не любовь! - Цугуру простирает ладонь, с которой срывается ветвистая молния. - Ты проиграешь, рано или поздно,
смирись, оставь, с дороги отойди!
- Ты не поймешь мной движущих стремлений,
не стоит тратить попусту слова, - возражаешь ты, воздвигая прозрачную полусферу на пути летящего разряда. - Неверящему не познать ни дружбы,
ни радости, ни полноты всех чувств!
Шквальный порыв ветра, перемешанного с раскаленным песком, заставляет Неверящих пошатнуться.
- Защита! - пронзительно вскрикивает Мичиро. Цугуру гасит ветер, на скулах проступают желваки:
- Да, мне неведом смысл этих слов!
Но не доверившийся не бывал и предан!
А ты одних предательств знаешь вкус,
Тебе ли говорить со мной о чувствах!
Волна мерцающих точек обрушивается на купол. Часть застревает. Это что-то вроде миниатюрных метательных лезвий. Наша защита выдерживает, но с трудом. Я сжимаю зубы.
- Я верю в то, что прав. Во что - ты веришь?
Неверящие живы лишь цинизмом
и вечным отрицанием всего.
Бессмысленно твое существованье.
Ты возвращаешь лезвия метательными ножами в потоке огня, Цугуру тоже почти пропускает удар, так что я чувствую запах паленых волос. Кажется, он теряет терпение, во всяком случае, переходит на нормальную, нестихотворную речь:
- Агацума Соби, ты слуга, а не равный! Служил одному Аояги, служишь другому, и никогда не был нужен ни за чем иным! Да будет свет, лишающий иллюзий!
Вспышка бьет по глазам так, что выступают слезы, но ты успешно противишься:
- Не стоит торопиться тьму рассеять.
Кто знает, что представится глазам,
когда ее покров небрежно сдернешь!
Уж лучше быть слепым!
Темнота возвращается, становится черной, как сажа, но я прекрасно различаю сквозь нее и тебя, и противников. А вот Мичиро шепчет:
- Защиту, защиту! Я ничего не вижу!
- Да, вера слепоте почти равна, - контратакует Цугуру, - особенно беспочвенная вера! Кому ты веришь - этому мальчишке? Он отречется от тебя, как только встретит собственного Бойца! Прочь с дороги - все равно побеждать вечно не сможешь! Разлом! И разделение!
Иероглифы заклинаний накладываются друг на друга, вспыхивая в медленно расступающемся мраке. Защитная сфера осыпается, осколки порывом ветра бросает в наши лица. Я успеваю зажмуриться, и на горле и запястьях смыкаются оковы. Мерзкое ощущение - будто горящий лед или ледяной огонь. И удушье…
Только не паниковать. Мы выберемся из этого, уже выбирались. Я открываю глаза и встречаюсь с тобой взглядом:
- Все в по… рядке…
Ты держишься на ногах с явным усилием, и бледный, в лице ни кровинки. Наверное, вы с Цугуру равны по силе. Но мы по-прежнему рядом и мне до сих пор не страшно.
- Я знаю все, что можешь мне сказать.
Я знаю эти доводы. Но верность
анализу рассудка неподвластна.
И ты не знаешь завтрашнего дня,
не можешь знать, кто предан тебе будет,
а кто оставит, слова не сказав.
Дождем, сквозь боль пройдя,
падите, иглы!
Твой голос вибрирует, но поток серебряных игл, который ты как-то уже использовал, настолько мощный, что пробивает защиту Неверящих. Мичиро падает на колени, смотрит на оковы, хватается за шею:
- Не может быть!..
- Аояги спорил на тебя, заключал пари! - продолжает Цугуру яростно, оглянувшись на свою Жертву. - И его брат тоже предлагает сравнить тебя со мной! Ты лишь удачное, хорошо сделанное оружие. Все еще надеешься, что кому-то нужен сам по себе? Ты дурак, Соби! Неужели, думаешь, эта Жертва с тобой задержится, если ты хоть раз проиграешь? В Семи Лунах Аояги Рицку ждет Боец, и ты лишь отдаляешь момент их встречи! Если веришь в благородство… Уйди! Ты лишний!
Я не знаю, чем он бьет в этот раз. Ничего не чувствую. Цугуру просто проводит перед собой ладонями, будто расправляя лист ватмана, и ты отводишь взгляд. Может, там какая-то картинка, которой я не вижу? Я успеваю сократить расстояние между нами до шага, когда ты тяжело опускаешься на одно колено. Наверное, они в самом деле очень сильны. Но не сильнее же Нулей!
- Соби, - я прижимаюсь к тебе, глажу по спине. Плевать, пусть смотрят. Мне надо поднять тебя. - Соби!
- Рицка… Прости.
- За что? - я обнимаю тебя. - Это ведь я не могу помочь. Но ты все равно победишь!
Ты напрягаешься - незаметно для взгляда, я чувствую под руками.
- Это приказ?..
- Я тебя дома убью, - обещаю искренне. - Да!.. Вставай, слышишь!
Ты улыбаешься - самым краем губ:
- Слушаюсь, господин.
И встаешь. Легко, уверенно, быстро. Мне бы и себя прибить. Когда научусь понимать, что ты ждешь этих слов? Я выдыхаю и смотрю на Неверящих. Мичиро ловит мой взгляд с откровенной ненавистью. У нее, кажется, есть какие-то личные причины желать тебе поражения.
- Нелюбимый, мой друг говорит правду, - у нее красивый глубокий голос, но он дрожит. Наверное, ошейник на горле мешает говорить. - В Семи Лунах тебя встретит личный Боец. Зачем тебе Соби? Разве ты не хочешь узнать, что такое делить пополам имя и душу? Силу и успех?
- Не ваше дело, - отвечаю я сипло. - Занимались бы своими делами! У меня есть Боец!
Они разражаются издевательским смехом, впервые отвлекаясь от происходящего.
- Давай, Соби! - я впиваюсь ногтями в ладони. - Давай!
Ты тоже не делаешь ничего особенного. Простираешь развернутую ладонь, перечеркивая крест-накрест пространство перед нами, и их хохот захлебывается стонами.
- Воздух опалит легкие пламенем, - произносишь нараспев, - слезы в глазах обратятся морской солью. Дыхание станет хрипом и неверие обрушит в безвременье!
Наступившая вслед за словами тишина такая, что я проверяю, в порядке ли уши. Оковы исчезают.
- Победа, - ты поворачиваешься ко мне. - Как с ними поступить?
Я смотрю на повалившихся в обморок, как изломанные куклы, Неверящих и пожимаю плечами:
- Только не убивать. Отправь их обратно.
Ты коротко киваешь. Два тела подхватывает смерч желтых осенних листьев, закручивается спиралью, а потом темнота исчезает.
Мы стоим на пустынной аллее парка, я поднимаю голову, собираясь что-то сказать - и вижу, что бинт на твоей шее пропитан кровью. Шрамы, да? Так уже было…
- Черт, - срывается у меня. - Больно?
Ты качаешь головой:
- Нет, Рицка.
- Но… - я умолкаю, отвожу взгляд и отворачиваюсь. Сколько еще я буду бесполезно топтаться рядом?
Ты кладешь руку мне на голову - меня раздражает сейчас этот покровительственный жест, я отскакиваю:
- Соби, ты мне когда-нибудь что-нибудь объяснишь? Я устал не понимать, что надо делать!
- Ты все сделал правильно, - негромко отвечаешь ты. - Наилучшим образом.
- Почему? В чем это проявилось? - хочется заплакать или сломать что-нибудь. Голос срывается.
- Рицка, они могли говорить правду, - ты вздыхаешь и достаешь сигареты.
У тебя даже пальцы не дрожат. Если не замечать, что ногти почти синие, можно решить, что все нормально.
- Я не знаю, почему Сэймэй был убит, и ничего не могу рассказать о Семи Лунах. Но у тебя в самом деле может быть собственный Боец. В таком случае…
Это называется дать ответ?!
- У меня есть ты, - я топаю ногой. - Ты что, думаешь, правда, что ты только инструмент и я откажусь от тебя? Я… Соби!.. Ну что ты делаешь…

Отворачиваюсь, плечи вздрагивают, изо всех сил стараюсь успокоиться. Если они тебя достали намеком, что я такой, как… Мне очень хочется поговорить с братом, но так - впервые.
Ты стоишь у меня за спиной, и я спрашиваю почти про себя, зная, что услышишь:
- Когда ты поверишь?
Я не жду ответа. Может, ты и веришь… умом. А вот внутри… Я только что видел. Поворачиваюсь, стою, выдерживая твой печальный взгляд. Ты собираешься что-то сказать, я торопливо качаю головой:
- Не извиняйся. И мы... мы все равно победили!
Ты молча склоняешь голову, соглашаясь. Заставляю себя улыбнуться:
- Я есть хочу. Как раз шел в магазин. Пошли, что ли?
Ты протягиваешь мне руку - только наблюдая за тобой каждый день, я начал замечать, когда ты в чем-то сомневаешься. Вот сейчас - точно. Тяжело вздыхаю, принимаю ладонь, сжимаю ее в своих. Фиг я тебе дам мне не верить. Может, у тебя и было раньше все плохо. Но больше на этом никому сыграть не удастся.
Мы идем по дорожке и молчим. Кажется, завтра две недели, как я у тебя поселился. Может, я слишком рано хочу всему научиться и все о тебе узнать? Но ведь я же тебе поверил. Я же тебе поверил, Соби, тебе-то что мешает поверить мне?
Глаза закрываются от усталости, в автобусе я задремываю, прислонившись к твоему плечу, но даже во сне мне горько и очень жаль. То ли того, что день испорчен, то ли что ты мне не рассказываешь… То ли просто, что все так по-дурацки складывается и непонятно, когда наладится.
*
Вчера я нашел в нашем совместном проживании еще один плюс. Теперь злиться можно на что угодно, кроме твоего отсутствия. Не знаю, почему - но когда настроение скверное… а оно обычно скверное из-за тебя… от того, что хоть не надо ждать, придешь ли ты, легче. Можно буравить взглядом твою спину и делать вид, что занят уроками, как только ты оборачиваешься.
Вернувшись домой, мы почти не разговаривали, но почему-то не разбрелись по углам, а наоборот весь вечер держались рядом. Ты писал эссе, а я читал, прислонившись спиной к торцу стола и краем уха прислушиваясь к стуку по клавиатуре. Если бы вытянул руку, смог бы до тебя дотронуться. Но я этого не сделал. Ты тоже меня не касался, и когда мы легли спать, я даже притворился, что не слышу твоего «доброй ночи». Ты подождал, а потом вздохнул в темноте: почти бесшумно, и так, словно… не рассчитывал на ответ. Не знаю, что на меня нашло, Соби - я придвинулся тебе под бок и зажмурился, хотя ты все равно не мог видеть мое лицо. Ты меня тут же обнял - крепко, аж дыхание перехватило. Мы так и заснули, потому что я не сумел отодвинуться. Из меня эта вчерашняя схватка все силы вытянула. Наверное, у оков есть какое-то обессиливающее свойство, недаром они называются «ограничением противника». После них шатает от слабости.
А утром я проснулся от того, что ты сидел и смотрел на меня. Не самое приятное ощущение, но я не испугался, как если бы это было дома. У мамы взгляд другой - я просыпался от ощущения опасности. А тут просто открыл глаза. Ты тут же поднялся:
- Доброе утро, Рицка. Вставай, завтрак на столе.
- Угу…
По утрам я мало разговариваю, толком просыпаясь только после умывания холодной водой или уже идя в школу. Тебя это не сердит - при желании ты можешь и говорить, и молчать за нас обоих.
Я сижу на естествознании и украдкой разглядываю одну из наших первых фотографий - там, в парке, когда мы только что познакомились. И мысли лезут в голову совсем не по теме урока. Похоже, это не мне о твоей, а тебе о моей успеваемости придется беспокоиться. Сам виноват будешь - раз ничего не говоришь, приходится крутить в голове происходящее то так, то эдак.
Вчера эти нас почти достали, когда речь зашла о Сэймэе. Ты никогда о нем не рассказываешь, ни плохого, ни хорошего. Вообще ничего. Меня это до крика раздражает, все равно, что в стенку биться.
Зато Ямато и Нацуо не стеснялись в выражениях. Еще бы - ведь он был не их братом, не защищал от всех на свете, не обещал показать город со смотровой площадки Токийской башни… Его все любили - мама, друзья, у Сэймэя знаешь, сколько друзей было? Они часто у нас бывали. Только ты никогда… только тебя я ни разу не видел. Он не хотел, чтобы ты знал, как он живет? Не считал другом? Или… считал только своим и не хотел делиться?
Сэймэй оставил тебя мне. Как свою вещь! Приказал полюбить… Я думал, поколочу тебя, когда дошло, что сам по себе я тебе безразличен. Не реветь же было.
А помнишь, ты меня встретил после школы, Юйко пыталась пойти с нами, а я хотел тебя расспросить? Я сказал, что кто ты и о чем мы будем говорить, ее не касается. Ты тогда странно посмотрел, но я тебя видел всего второй раз и не заметил, а теперь вдруг вспомнилось. У тебя было такое лицо, будто для тебя не впервые - что с тобой не знакомят. Ты кого видел перед собой в тот момент, Соби?
Я сердито стукаю кулаком по парте. Сидящая передо мной девочка - кажется, Харука - вздрагивает и оглядывается:
- Рицка-кун, ты чего?
- Ничего, - я встряхиваю головой ...

... и смотрю в тетрадь.
Знаешь, что самое интересное? Я, оказывается, записал все, что говорила Шинономе-сэнсей. Только не помню, как.
*
- Соби? - я прижимаю трубку к уху, - плохо слышно, говори громче!
- Рицка, если я сегодня не встречу тебя после уроков?
Ты задаешь вопрос почти просительным тоном, и я торопливо киваю, забыв, что ты не видишь. Не могу привыкнуть к этим твоим интонациям.
- Конечно, - отвечаю как можно увереннее, - не проблема, я все равно собирался зайти в библиотеку сдать книги. Только… скажи, когда вернешься!
После вчерашнего я хочу быть уверен, что ты ни во что не ввяжешься в одиночку.
- Часа через три, - кажется, ты понял, к чему я задал вопрос, потому что добавляешь: - Не волнуйся, Рицка.
- И не думал, - я чувствую, что краснею. Хорошо, в самом деле, что ты меня не видишь. - Просто уточнил!
- В шесть я приеду. Обедай. В холодильнике есть…
- Тебя подожду, - я нажимаю отбой, пока ты еще что-нибудь не сказал. Поторопишься, зная, что я голодный.
- Рицка-кун, это Соби-сан звонил? - спрашивает Юйко, завязывая под подбородком шерстяные ленточки от шапки. Шапка сиреневая, а вывязанные уголки для кошачьих ушей - ярко-розовые.
- Угу, - я убираю телефон во внутренний карман.
- Здорово, что у тебя есть Агацума-сан. Правда? - Яёи перехватывает у Юйко портфель. - Классно, наверное, иметь взрослого друга. Столько всего нового узнать можно, он с тобой ходит везде… Только интересно, а о чем вы разговариваете, Рицка-кун? Ну, вам не скучно?
О чем мы с тобой разговариваем?

Я пожимаю плечами:
- В смысле, о чем? Обо всем. С Соби скучно не бывает.
Уж это точно, прибавляю про себя. Чокнуться проще, чем заскучать в твоей компании.
- Классно, - Юйко с легкой завистью вздыхает. - Рицка-кун, а что ты хочешь на день рождения?
Смена темы такая неожиданная, что я теряюсь:
- Не знаю. А что?
- Просто хочу узнать заранее, - она улыбается, - пока есть время подумать! Чтобы мы хоть примерно знали, чего тебе хочется!
Я не привык, чтобы мне что-то дарили. Пожалуй, мобильник, который ты мне почти насильно вручил, чуть ли не главный подарок, который я получал. Да и дней рождения я помню всего два.
- Мне все равно, - говорю честно, - можете просто прийти, попьем чаю…
- Э нет, так не годится, - перебивает Яёи. - Как это без подарков! Ладно, сами придумаем! Только, чур, потом не говорить, что не угодили!
Он смеется, показывая, что это была шутка, я несколько смущенно улыбаюсь в ответ. Да что бы ни подарили, все здорово будет. Главное, что они у меня есть. Юйко и Яёи. А подарки - дело десятое.
*
Теперь я уже узнаю мелодию, а помаргивающий желтым индикатор на крышке телефона подтверждает, что я не ошибся. Ты будто подбираешься, держа мобильник в ладони и не торопясь отвечать. Мы поужинали, доходит три четверти двенадцатого, и звонить в такое время, по-моему, невежливо. Но, похоже, этому сэнсею все равно.
Я обхожу стол, усаживаюсь на подушку рядом с тобой:
- Ответишь?
Ты киваешь и нажимаешь кнопку, открывающую мобильник:
- Ритцу-сэнсей.
- Соби-кун, - доносится до меня мужской голос. Не сиди я вплотную к тебе, не заметил бы, но сейчас не заметить нельзя: ты напрягаешься, когда он произносит твое имя. - Расскажешь, что произошло вчера?
Что ж он прямо вчера не позвонил и не узнал! Я ёжусь. Ты осторожно освобождаешь руку, которую я обхватил, и обнимаешь меня.
- О чем вы хотите услышать, сэнсей?
- О столкновении с Неверящими, - произносит невидимый собеседник. - Каким образом ты справился с ними?
«Ты справился». Интересно.
- Я не совсем понимаю причину вашего внимания, - ты притягиваешь меня ближе. - Все произошло по обычному сценарию. Цугуру-тян пропустил последнюю атаку.
- Соби-кун, - похоже, ему не нравится твоя краткость, - Неверящие сообщили, что ты оказался на месте боя в момент, когда потребовалось твое присутствие. Как тебе удалось?
В его голосе нет эмоций, но ты усмехаешься. Одними губами, чтобы не было слышно:
- Вы же знаете, сэнсей, как Жертва вызывает Бойца. Вы сами меня учили.
- Но Аояги Рицка не является твоей Жертвой! - в небрежном тоне появляется нетерпение и, по-моему, гнев. - Соби-кун, я хочу, чтобы ты появился у меня с подробным рассказом о произошедшем, включая эпизод с исчезнувшими Ямато и Коей!
- Они исчезли?
- Сразу после того, как ты одержал победу. Не заставляй меня думать, что намеренно уклоняешься от приглашения!
- Простите, сэнсей.
Телефон на отлете, мне слышно каждое слово - наверное, тебе проще, если я услышу, меньше вопросов задам. Мне не нравится твой вид - ты кажешься измученным пятью минутами, как вчерашней схваткой. Я опускаю голову, прижимаюсь щекой к твоему джемперу.
- Что означает это извинение? - сухо интересуется Ритцу. - Ты отказываешься?
- Я уже сказал вам в прошлый раз, - твердо говоришь ты. - Я был вынужден защищать Рицку от тех, кто явился его забрать. Вчерашняя пара собиралась увести его насильно. Как же так, сэнсей, - в твоем голосе появляются нотки, которых я раньше не слышал, - вы всегда говорили, что поединки должны быть честными! Когда атаковали меня, я мог воспользоваться вашими уроками и своим опытом. Но напасть на Рицку, который пока не может тягаться в одиночку даже с первокурсниками школы! Означает ли это, что нам не стоит больше ждать от противников благородства?
Сейчас я впервые чувствую, каков твой гнев. Он обжигает. Даже в сражениях твое лицо остается невозмутимым, а сейчас брови сошлись над переносицей и взглядом можно пугать. Я вижу тебя как впервые, как без маски, и мне делается жарко, будто слишком близко наклонился к костру.
- Но ты справился с задачей, Соби-кун, - не подтверждает и не отрицает твоих обвинений Ритцу. - Ты победил. Я недаром тобой горжусь.

- Благодарю вас, - откликаешься ты ровно. - Мне просто повезло с Жертвой.
Это - обо мне? Я закусываю губу. Честно, что ли? Значит, я все правильно делаю, ты меня не успокаиваешь?
- Почему ты не хочешь привести Рицку сам? - начинает сэнсей так, как будто его осенила великолепная мысль. - В этом случае…
- Я исполняю приказ Сэймэя, - крылья носа у тебя вздрагивают. - Вы же знаете, что я не могу ослушаться.
- Разумеется, можешь! Сэймэй мертв, и…
- Нет.
- Ты не можешь избегать меня всю жизнь, Соби-кун! И стоишь лучшего, чем какой-то неопытный ребенок! Неужели тебе хочется забыть годы, проведенные в школе?
Ты хмыкаешь и отвечаешь очень тихо:
- Даже если я хотел бы, боюсь, не получится. Доброй ночи.
И одним движением захлопываешь телефон.
Хорошо, что я сидел у тебя под рукой - кажется, что ты вот-вот упадешь назад.
- Соби! Соби, я здесь, слышишь!
- Рицка… - ты опускаешь голову, волосы падают на лицо. - Все в порядке.
- Я вижу! - встаю на колени, удерживая тебя за плечи. - Посмотри на меня! Соби, пожалуйста!
Ты поднимаешь ресницы - глаза кажутся почти черными.
- Что мне сделать? - спрашиваю по-дурацки. - Чем тебе помочь?
Ты медленно качаешь головой.
- Скажи мне, Соби! Я приказываю!
Крайняя мера, но выхода нет. Ты вздрагиваешь, во взгляде появляется знакомое непонятное выражение.
- Я приказываю тебе! - повторяю отчаянно.
- Иди… сюда… - сдавленным шепотом откликаешься ты и кусаешь губы, будто пытаясь болью удержаться на краю обморока.
Я тебе нужен… Я тебе нужен не только чтобы…
Ты обнимаешь меня крепко, словно никогда не отпустишь. Ладони ерошат мои волосы, гладят спину, пропускают через кольцо пальцев хвост и снова поднимаются к лопаткам. Ты дышишь неглубоко и очень часто.
Когда Йоджи чуть не умер после атаки, как ее, Кои, Нацуо все время сидел, держа его за руку, или лежал, обняв и прижав к себе. А тот в первый день даже в сознание не приходил, и все равно, потом, как только глаза открыл, сказал первым словом спасибо. Они тогда таким взглядом обменялись… Мне было неловко, что я заметил. И мне стало лучше вчера, когда ты в парке мне руку протянул. После оков казалось, идти не смогу - а даже в магазин заглянули… Тебе тоже легче, когда я рядом?
- Рицка… - шепчешь ты, и мне опять становится жарко, как когда я понял, что ты из-за меня рассердился на сэнсея.
- Ты правда считаешь, что тебе повезло? - спрашиваю почти беззвучно, невидящими глазами глядя на прислоненную к стене картину. - Что я справлюсь?
- Ты уже справляешься, Рицка, - твои губы прижимаются к моей шее, - я горжусь тобой.
Я не знаю, что ответить. Судорожно обнимаю, зарываюсь лицом в твои волосы, пытаясь не дрожать.
- Ты справляешься, - твои ладони спускаются ниже, скользят по пояснице, по ногам, вот бы ты так и не переставал меня гладить. - Твоя поддержка очень много значит. Когда ты веришь в меня… верю и я.
Я замираю. Кажется, это первый раз, когда ты сам мне сказал.
- Спасибо… - Не знаю, за что благодарю. Наверное, за все сразу. Что защищаешь меня, что дал услышать разговор… - Соби.
- Да?
- Этот сэнсей… Если он прикажет тебе вернуться?
Ты качаешь головой, не ослабляя объятия:
- Он не может. Не имеет права. Я его ученик, но не Боец и не был им.
- Но ведь… тебе же плохо, когда он звонит!
- Это часть воспитания.
Ты не даешь задать вопрос, каким у тебя было воспитание в Семи Лунах - запускаешь пальцы в волосы на моем затылке и осторожно тянешь, чтобы оказаться со мной лицом к лицу. Я сопротивляюсь, но молча и не очень сильно.
Ты ласково проводишь ладонью по моей горящей щеке:
- У меня есть Жертва, Рицка. Я говорил, тебе не стоит опасаться моего ухода.
- А я как ты, - я фыркаю. - Я тебе тоже твержу-твержу, а без толку!
Ты поднимаешь бровь:
- Ты быстро учишься.
Я недоверчиво смотрю на твою улыбку:
- Чему?
- Всему, - ты вздыхаешь. - И спорить тоже.
Значит, тебе лучше. Порываюсь вскочить, забыв, что ты меня обнимаешь, и, конечно, только дергаюсь и остаюсь на месте. Хочу возмутиться - но так и не нахожу подходящих слов.
6.
Я слышу шаги на железной лестнице еще до того, как раздается стук и дверь открывается. Я уже научился узнавать, когда поднимаешься ты. Значит, к нам гость.
Отрываюсь от университетского учебника по психологии - на днях я пожаловался, что устал читать монографии, и ты принес мне несколько антологий. Теорию личности, по-моему, каждый старался изложить на собственный лад, будто люди западной цивилизации постоянно соревнуются, кто изобретет что-нибудь новое. Логичен только Юнг. Надо будет спросить, как ты относишься к его взглядам.
На пороге мнется Кио. Я закрываю книгу и встаю с кровати:
- Привет.
- Рицка, - он каким-то птичьим движением склоняет голову набок. - А Соби нет?
Я пожимаю плечами: ширмы сдвинуты к стене, сейчас вся квартира - одна большая комната, видно же, что я один.
- Он сказал, что после университета заедет за какими-то рисовальными принадлежностями, - отвечаю вежливо. - Проходи, если у тебя есть время.
Кио скребет в затылке:
- О’кей.
Разувается, прислоняет к стене большую папку, которую держал под мышкой - наверное, с эскизами - и спрашивает:
- Я включу телевизор, ладно?
Ну да, я в прошлый раз ему нагрубил. Но… мне и так стыдно. Зачем он так себя ведет?
- Конечно, - говорю как можно непринужденнее. И не могу удержаться: - А Соби ты спрашиваешь, можно или нет?
- Обычно да, - Кио выбирает на полке фильм, а я приоткрыв рот смотрю на него. Я совсем на другой ответ рассчитывал почему-то. Думал, вы друзья, и он тут как дома.
Со вздохом убираю учебник - читать под телевизор у меня получается только при тебе, потому что ты делаешь звук совсем тихим. У меня есть одно занятие, которому шум не помеха - на полке в шкафу лежит конверт с воспоминаниями. Я распечатал те, которые оказались в завещании Сэймэя, и еще некоторые, оставшиеся со времени, когда он был жив.
Подумав, я вынимаю конверт и начинаю перебирать стопку снимков. Кио садится рядом и вежливо хмыкает:
- Нельзя взглянуть?
Почему бы нет, в конце концов. Это же хорошие моменты.
- Да, - я протягиваю ему те, которые уже посмотрел. - Это мои мама и брат.
- Сэймэй, - тянет Кио, принимая фотографии. - Аояги Сэймэй… надо же.
- Что «надо же»? - я очень стараюсь не ощетиниваться.
- Так, ничего.
- Кио?!
Сколько можно отделываться от меня после глубокомысленных реплик? Даже у тебя это уже не всегда получается!
- Ладно, только давай тогда спокойно, - Кио фыркает, - а то как-то…
- Угу, - я низко опускаю голову. Мы молчим, потом он примирительно говорит:
- В общем, я думал, что твой брат не умеет улыбаться. Что в детстве не научили. Это точно он?
Шутит, что ли?
- Конечно, - я забираюсь на кровать с ногами. - Почему ты так думал? Ты же сказал, что не знал Сэймэя!
- Знать не знал, но видеть доводилось, - Кио тоже устраивается удобнее, прислоняется спиной к стене и закидывает руки за голову. - Сэймэй пару раз тут бывал, а однажды за Соби в университет заехал. - Он мрачнеет. - Вот тот случай я хорошо помню. Надо было видеть, как они общались. Не с чего мне было хорошо о тебе думать, Рицка, честное слово. Вы ведь даже внешне похожи - ты, когда злишься, так же щуришься… А когда я попытался вмешаться, Со-тян со мной чуть не поссорился и потом целый день не разговаривал.
- И как они общались? - ужасно не хочется спрашивать, но я должен знать.
- Пф! - Кио вскакивает на ноги. - А ты ни разу не видел?
Я снова опускаю голову. Сказать «нет» очень трудно.
- Тогда ясно, - кивает он, делая пару шагов туда-сюда. - Ты раньше не видел Соби, а я не видел тебя. Неудивительно, что ты не понимаешь!
Я стискиваю зубы. Не понимаю? Не знаю ничего, но, кажется, уже очень даже понимаю!
- Знаешь, на этих фотках, - Кио не глядя тыкает пальцем в ближайший снимок, - Сэймэй вообще другой! Он, наверное, к тебе одному в жизни нормально относился. Как к человеку.
Я по одной собираю с покрывала разбросанные фотографии. Если бы я знал ответ. Если бы я знал брата.
Все, что у меня было до тебя - Сэймэй. Я пошел с тобой первый раз, когда ты произнес его имя! А теперь я отчего-то боюсь, что он имел отношение к кошмару, который мне приснился. Или пароль к той игре был прислан нарочно, чтобы подорвать мое доверие?..
Входная дверь открывается, впуская тебя домой, и я вздыхаю с облегчением. Кио, кажется, тоже рад нарушить повисшее молчание:
- Со-тян! Где ты ходишь, я жду, жду! Мы совместную работу заканчивать будем? До сдачи две недели осталось, а там ведь только абрис пока!
Ты разуваешься, не отвечая на поток вопросов, потом выпрямляешься и поправляешь очки:
- Не надо волноваться. Конечно, будем заканчивать. Сегодня. Удачно, что ты пришел.
- Правда? - Кио расцветает, - здорово, а то я уж начал беспокоиться! Тогда я все приготовлю, да?
Ты киваешь, и он торопливо расшнуровывает папку, раскладывая карандаши, кисти, тушечницы, еще какую-то мелочь. И то ли не замечает, то ли не обращает внимания, что ты выглядишь усталым и обеспокоенным. Я уже намереваюсь спросить, но осекаюсь: во-первых, не хочу при Кио, во-вторых, ты сам подходишь к кровати, садишься на край:
- Как прошел день, Рицка?
- Нормально, - я вглядываюсь в тебя. Ты устал? Улыбаешься и проводишь указательным пальцем по моему лбу:
- Тогда почему ты хмуришься?
Твоя способность вести себя так, будто рядом больше никого нет…
- Что-то случилось? - спрашиваю я шепотом, чтоб Кио не слышал. - У тебя проблемы в университете - или?..
Мне не хочется договаривать, я заканчиваю фразу выразительным взглядом. Ты качаешь головой:
- Нет, все в порядке. Не переживай.
- Соби, - я поднимаю бровь, - мы же договаривались!..
Никогда не врать.
- Я говорю тебе правду, - ты смотришь на меня, как никто больше не смотрит. От этого твоего взгляда хочется убежать или… или не убегать, а… Не знаю, что сильнее.
Кио останавливается на середине движения и прислушивается. Вид у него невеселый.
- Ладно, - спрыгиваю с кровати и иду к оставленной тобой у входа сумке. - Там продукты есть?
- Есть, - отзываешься ты, вставая и потягиваясь таким кошачьим движением, что я почти вижу на твоей голове ушки. Интересно, у тебя нет фотографий, где ты мой ровесник?
- Пожалуйста, убери в холодильник, - просишь ты, когда я уже тащу сумку на кухню. И как ты умудряешься носить такие тяжести, будто они ничего не весят?
Открываю сумку, чтобы достать пакеты с продуктами, и замираю, точно как Кио минуту назад. На самом верху покупок лежит твой мобильник - и индикатор на крышке мигает желтым. Неотвеченный звонок. Почему телефон здесь, а не у тебя в кармане? Я бы отнес его тебе, не задумываясь, не будь этот звонок так подсвечен и не приди ты домой с таким выражением лица. Я смотрю на мобильник, потом решаюсь и тихо, без щелчка открываю.
Один отвеченный и четыре неотвеченных вызова за последние два часа. «Ритцу-сэнсей». Черт тебя побери, Соби, это называется - все в порядке? Я складываю трубку. Вы с Кио разговариваете в комнате, а я думаю, как признаться, что влез в твой телефон. Когда он начинает вибрировать в ладони, я от неожиданности чуть не роняю его. А потом стою, глядя на желтое подмигивание индикатора и слушая знакомую мелодию. Похоже, вопрос решился сам собой.
Твое присутствие я чувствую раньше, чем ты произносишь хоть слово. Оборачиваюсь, встречаюсь с тобой глазами - ты наверняка понял, но не сердишься.
- Не собираешься брать трубку? - Ты отвечаешь только взглядом. - Ясно, - я сажусь на край стола. - Отмолчаться не удалось, да? Ладно… вечером обсудим.
Ты киваешь и уходишь назад к мольберту.
Как мы будем отбиваться, если на нас в очередной раз нападут? И еще: я нашел твой мобильный… не потому, что ты хотел, чтоб я его нашел?