Отправлено: 27.06.06 19:43. Заголовок: Loveless Я научу тебя - часть 5

Продолжение фанфика.

 Отправлено: 11.02.09 16:15. Заголовок: Прода "Я тебя научу"4

*
- Соби!
- М?
Мы сидим друг против друга на кровати и, по-моему, если я не начну разговор, ты промолчишь весь вечер.
- Ты сказал, если раскладывать по полочкам, можно прийти к верным выводам. Я тебя не спрашиваю про Семь Лун - если нельзя рассказывать, то ладно. Но ты можешь хоть предположить, зачем я им?
- Я не знаю.
- С чего-то же они ко мне привязались! - я ударяю кулаком по стене. - А от меня никакого проку, пока ты меня не научишь, не будет! Ты вообще помнишь, что обещал?
Я чувствую, как никнут кошачьи уши. Они всегда меня выдают - в любом настроении.
- Помню, Рицка, - ты сцепляешь пальцы в замок. - Но я все же надеялся, что удастся обойтись без этого.
- Ну ты же сам видишь, что не получается! В прошлый раз…
- В прошлый раз у нас как раз получилось, - ты поднимаешь раскрытую ладонь, не давая мне возмутиться. - Именно это беспокоит моего наставника. Я расскажу тебе кое-что из того, о чем начинал говорить Йоджи. Но не проси большего… Пожалуйста.
Я киваю и затихаю, даже дышать перестаю.
- Сэнсей хотел бы знать, как мы позавчера связались друг с другом. Бойца и Жертву учат создавать и укреплять связь в течение всего обучения. Ты, Рицка, сейчас как раз был бы на первом курсе. - Ты усмехаешься, будто что-то вспомнив. - Но ты там не учишься. Можно решить, что тебя обучил я - а это тоже маловероятно. Программу Сэймэя я знал только в общих чертах - видел применение, но не знаю, на чем все основывается. У Бойцов и Жертв разные теоретические занятия, общая только практика. Поэтому я думаю, что сэнсей еще не понял, что я сделал… Мне пришлось прибегнуть к мере, которая считается крайней.
Ты умолкаешь. Я смирно жду продолжения: ни за что на свете не хочется сбить тебя с откровенности. Даже не ожидал, что ты заговоришь, если честно. Привык уже.
Ты вздыхаешь:
- Нам нужна была связь, Рицка. Когда я тебя увидел, я понял, что в тебе есть необходимый для нее потенциал. Но если бы был способ как-то иначе…
- Какой способ, Соби? - я, сам не замечая, придвигаюсь к тебе. - Ты готовился к этому, да?
- Связь между Бойцом и Жертвой должна быть как можно глубже, - ты закрываешь глаза. - Лучше, когда она проверена временем и подкреплена дружбой… или любовью. И тактильным контактом.
Я с трудом разбираю слова, но ты уже продолжаешь нормальным голосом:
- Тренировки начинаются с обмена мыслями на расстоянии в несколько шагов, а заканчиваются проверкой в разных городах. Смысл в том, чтобы научиться слышать, как дышит напарник: запуск боевой системы начинается с ритма дыхания. И чем прочнее связь между Бойцом и Жертвой, тем опаснее разлучать их, потому что эти узы крепче любых других. Обычно они навсегда.
«Создать узы между нами крепче чьих-либо еще…» Я нервно сглатываю, и ты открываешь глаза:
- У нас не было времени становиться друзьями, Рицка, - продолжаешь через силу. - Я мог защитить тебя от противников, только объединив свою силу с твоей. Это означало лишить тебя возможности быть… таким, как полагается по возрасту, но выхода не было. Поэтому я поступил так, как требовала ситуация. Ты помнишь, как среагировал на мой поцелуй?
Я вспыхиваю: еще бы. Смутился до полусмерти, распсиховался и хотел сбежать. Ты поймал меня, сразу отпустил, и я под твоим взглядом не смог отдернуть руку. А потом ты поцеловал ее… У меня внутри такое творилось, словами не высказать. Даже испугаться сил не осталось.
Я поднимаю голову: ты смотришь на меня, наверное, читая по лицу все мысли, и в углах рта у тебя улыбка. Ты тоже помнишь, да? Как я тебя извращенцем обозвал, а потом, когда явились Ай и Мидори…
Я киваю, весь красный от смущения.
- Им я создал между нами связь, Рицка. Получил возможность стать твоим Бойцом сразу, пропуская период подготовки. Я хотел, чтобы ты привык к моему присутствию, чтобы научился доверять, но... - Твои стиснутые ладони белеют от напряжения, ты отворачиваешься, и я придвигаюсь еще ближе. Мы уже соприкасаемся коленями. - Я знал, что выбираю тебя, но у тебя выбора не было. Поэтому я говорил, что если ты захочешь однажды сменить…
Я обхватываю ладонями твои запястья:
- Повернись.
Ты оборачиваешься, вскидывая голову - мне незнаком этот жест. В нем решимость и… что-то обреченное:
- Да, Рицка.
- Думаешь, ты лишил меня детства? - мои губы вздрагивают. - Сэймэй тебе не рассказывал, как меня два года врачи исследуют?
Твои глаза чуть расширяются и делаются очень внимательными:
- Нет.
- Здорово! - я хмыкаю. - Похоже, не только я о тебе ничего не знаю! Ладно… Я тебе покажу свою карточку. Только не вздумай меня жалеть - я…
- Понимаю, - коротко отвечаешь ты, высвобождая руки, и обнимаешь ладонями мои стиснувшиеся кулаки.
- Так вот, никакого детства ты меня не лишал! - заканчиваю я. - Если ты себя винишь, что пришлось поцеловать меня…
Ты отводишь взгляд. Я скриплю зубами:
- … то я не жалею. Понятно?
- Рицка, ты не можешь быть уверен сейчас, - ты прикусываешь губу. - Если бы я не создал связь искусственно, возможно…
- Соби, - с угрозой прерываю я, - ты намекаешь, что я бы сейчас тут не сидел, да?
Ого. Кажется, в точку.
- Ну и дурак, - констатирую я, поднимая глаза к потолку. Призвать бы небо в свидетели твоей глупости.
- Ты должен понять, Рицка, - упрямо повторяешь ты, не споря с моей оценкой. - Ты видишь случившееся уже постфактум и не можешь знать, как могло быть в другой ситуации.
- Да какая разница? - искренне удивляюсь я. - Вышло так, как вышло, разве нет? Лучше расскажи до конца. Ты ведь не закончил?
- Почти.
- Ну так досказывай.
- В одном нам повезло. В одном, но очень важном: с самого начала мы не были совсем незнакомы. Понимаешь, что я хочу сказать?
- Сэймэй? - предполагаю я.
- Сэймэй, - эхом откликаешься ты. - То, что я был его Бойцом, позволило тебе довериться мне, впервые увидев. А мне дало представить, что я не в режиме авто, а в обычном боевом.
- Погоди, - я тру пальцами виски, - то есть мы с Сэймэем похожи? Ты это как-то чувствуешь?
Ты киваешь:
- Конечно. Несмотря на множество отличий… сходства больше. Только ты не был готов.
- Ничего, пережили… - Я никак не могу поймать ускользающую мысль. Наконец удается: - А почему тогда ты не брал меня с собой?! Сам говоришь, что у меня есть потенциал, и я похож на Сэймэя! Разве я не могу научиться это использовать?
- Я хотел оградить тебя, - твои плечи горбятся. - Чтобы не делать мишенью - а тебе предстояло ею стать, потому что никто не верил, что можно создать пару второй раз. И бить предпочитали по тебе.
- А у нас получилось... создать?
- Как ни досадно сэнсею, да. - Ты вдруг улыбаешься. Чему?! - Теперь он хотел бы взглянуть на тебя уже и поэтому. Ты очень интересная персона для обучения и изучения, Рицка.
- Обойдется, - буркаю я, занавешиваясь челкой. - Мне не нравится, как он приглашает. Подсылая к нам всяких…
- Согласен, - ты уже собираешься встать, когда я вспоминаю главный вопрос, который хотел задать с самого начала:
- Соби, погоди, - я вижу, что ты устал от рассказа. Или сказал больше, чем собирался. Больше, чем позволено… - Можно, я спрошу одно, последнее?
Ты остаешься на месте:
- Конечно.
- Ты хотел защищать меня без меня, так? И тебе сперва удавалось, но потом-то стало трудно в одиночку! Почему ты тогда не начал меня учить?
- Потому что хотел избежать углубления контакта, - говоришь ты спокойно. - Я люблю тебя, Рицка.
Я не ожидал, что ты ответишь, и такого ответа тоже не ожидал. Мне нечего сказать, я только шевелю губами и, кажется, в сотый раз краснею. Потому что чем больше крепла связь, тем больше ты хотел быть со мной? Да они же чуть не убили тебя… А я уже тогда…
- Чтобы… сохранить мои ушки? - шепотом говорю я. Это не вопрос, и ты не споришь.
Хорошо, что это твой дом, а не моя комната, и ты не можешь исчезнуть, шагнув на балкон. Мы сидим так близко, что тебе не встать, не задев меня. У тебя такое лицо...
Если не думать, что делаешь - лучше получится. Я выдыхаю, как перед прыжком в воду… знал бы ты, как мне страшно!.. - и верхом усаживаюсь тебе на колени.
Твои глаза распахиваются - синие, огромные:
- Рицка…
- Ты придурок, Соби, - выдыхаю я. - Просто кошмар, какой ты придурок!
Обнимаю тебя за шею, чтобы ты не мог отстраниться, и прячу пылающее лицо. Ты пытаешься меня отодвинуть, но не отталкиваешь по-настоящему - наверное, соразмеряешь силы:
- Рицка…
Моя паника стоит того, чтобы слышать такой твой голос.
- Я сам решаю, чего хочу, - горло сжимается, мешая проталкивать слова. - А я сказал, что хочу быть с тобой. Пожалуйста…
Я чувствую, как ты напрягаешься, но ничего не успеваю сделать - ты опрокидываешь меня на спину, окольцовываешь пальцами мои запястья. Склоняешься сверху, гибкий, сильный, и целуешь так, что голова сразу начинает кружиться - хорошо, что я уже лежу. Я зажмуриваюсь - крепко-крепко, если бы хоть света не было… Твои губы скользят по моим, теплые, настойчивые, они заставляют жадничать и почти кусаться.
- Пусти, - прошу я, когда ты на секунду отрываешься. Ты выпускаешь мои руки, и я опять обхватываю тебя за шею, на всякий случай. Ты целуешь меня снова - в шею, в ямку между ключицами, потом касаешься языком… Я судорожно дышу открытым ртом. Что ты будешь делать? Не надо, бьется в голове, подожди - но я только прерывисто вздыхаю, раз, другой, третий.
Неужели в тот вечер, когда нам помешали… Когда чуть не убили и тебя, и Йоджи… это могло произойти? Это же важно для тебя, да?..
Я не понимаю, что ты делаешь, рассудок не поспевает за твоими руками, хотя ты вроде не торопишься. Просто пуговицы сами расстегиваются под твоими пальцами. Ты распахиваешь мою рубашку, прижимаешься щекой, потом снова меня целуешь - то быстро, то медленно, проводишь кончиками пальцев по линии ребер, так что я дергаюсь от щекотки. Я уже не могу дышать без всхлипов:
- Соби… - зову почти жалобно. Не чтобы ты перестал… Просто боюсь. Я не ожидал, что ты среагируешь так… сильно.
- Не пугайся, Рицка, - говоришь ты ласково и чуть хрипло, и снова целуешь меня, устроив мою голову на сгибе своего локтя. - Я не сделаю ничего плохого.
Отвечаю на поцелуй, поклявшись больше не открывать глаза, а ты осторожно расстегиваешь мои джинсы. Я сжимаю зубы, но не могу удержаться от стона. Тело как огнем охвачено, даже кости ноют, а в горле стоят дурацкие слезы.
Ты осторожно укладываешь меня на подушку и, кажется, спускаешься ниже. Сердце колотится так, что я почти не могу дышать.
- Рицка, я люблю тебя, - говоришь ты, а потом твое дыхание касается меня... там… и ты полностью забираешь меня в рот. Что ты делаешь?! Я вскрикиваю - от шока, от чувства, что мир разлетается на части, и вцепляюсь в твои волосы, слыша себя будто со стороны. Ты… я совсем не так все представлял, это настолько…
Ты глотаешь, как что-то вкусное, не отрываешься, и только когда я весь обмякаю, поднимаешь голову. Тебе не… противно?
Чувствую себя безумно неловко и молча тяну тебя к себе, заставляю лечь рядом. Ты дышишь мне в волосы. Надо бы выключить свет, сдернуть с постели покрывало и устроиться по-человечески, но сил пошевелиться или отпустить тебя нет.
Я обнимаю тебя, затихаю, слыша, как часто бьется твое сердце. И уже совсем засыпаю - но ты встаешь. Протестующе мычу и мотаю головой, а ты подсовываешь ладони под мои плечи и колени и берешь меня на руки. Обхватываю тебя за шею и открываю глаза. Сейчас задохнусь от смущения.
- Свет и постель, - говоришь ты тихо.
- Угу, - я киваю и торопливо перевожу взгляд на лампы, в два ряда горящие под потолком.
Несмотря на конец ноября, вокруг одной из них вьются три бабочки. Мне почему-то делается легче дышать.
А уши с хвостом пока на месте. Наверное, мы еще не все сделали.
Ты доходишь до выключателя, гасишь свет, возвращаешься к кровати и умудряешься стянуть с нее покрывало, не то что не уронив меня, а еще и удерживая так, чтобы мне было удобно.
Прикосновение прохладных простыней к разгоряченной коже так приятно, что я счастливо вздыхаю. Ты помогаешь мне выпутаться из расстегнутой одежды, укрываешь, а потом касаешься губами лба:
- Доброй ночи, Рицка.
- Эй, ты куда! - сон как рукой снимает, я встревоженно приподнимаюсь на локте.
- Сейчас приду, - ты стягиваешь джемпер. Потом идешь в ванную и запираешься там - минут на пять, не больше, и как я ни напрягаю слух, ничего не слышу, кроме звука льющейся воды.
Ты возвращаешься и правда очень быстро. Откидываешь одеяло, ложишься рядом, обнимаешь. У тебя кожа прохладная и влажная после душа. Я поднимаю тяжелые ресницы:
- Соби… Я тебя никому не отдам. Никогда.
Ты отрывисто вздыхаешь и сжимаешь меня так, что только кости не хрустят. Но я не возражаю, и уже проваливаясь в сон, слышу твой шепот:
- Спасибо.
*
- Рицка! - в голосе Яёи паника. Я как раз в очередной раз застегиваю школьную сумку, она сегодня битком набита учебниками. Ты утром предложил взять твою, а я отказался.
- Что?
Он показывает пальцем на кусты, за которыми минуты три назад скрылась Юйко, попросив подождать «всего одну минутку». Мы сделали вид, что и сами рады остановиться и обсудить что-то важное. Лучше бы поглядывали в ту сторону, куда она пошла.
Мы бросаем сумки и срываемся с места. Двое парней старше нас медленно теснят Юйко с дорожки - она, наверное, уже возвращалась. Один медленно накручивает на руку длинную прядь ее волос, не давая убежать, второй пытается обойти и поймать за хвост. А Юйко смотрит расширившимися глазами и молчит, даже на помощь не зовет.
- Эй! - я врезаюсь головой в живот второму парню, он ближе, Яёи дергает его за рукав куртки. От неожиданности верзила валится навзничь, а его дружок выпускает волосы Юйко и разворачивается к нам:
- Что?..
Плевать, что он старше и сильнее. Я достаю ему до плеча, с тобой у меня разница больше, я к ней привык. Второй парень вскакивает на ноги, и нас оказывается двое - Юйко не считается - против двоих.
- Это что еще за мелюзга активная? - парни переглядываются. - Детки, хотите проблем? Сейчас огребете!
- Не лезьте к Юйко! - я слышу, что Яёи клацает зубами, но мы стоим плечом к плечу. Я прищуриваюсь:
- Это вопрос, у кого проблемы! Юйко, ты как?
- Н-нормально, - дрожащим голосом говорит она, обхватив себя руками за плечи.
- А что, это ваша телка, что ли? - они хором ржут. - Вам не рано, ребятки? Девочке лучше поискать взрослой компании, а не таких недомерков! Вот ты, например! Ты ж ей в пупок дышишь! - тот, которого мы сбили с ног, кидается вперед и хватает меня, выкручивая руку. Я вскрикиваю от боли, Юйко визжит, а Яёи подскакивает и пинает длинного под колено. Тот шипит. Я выворачиваюсь и впиваюсь зубами ему в ладонь. А потом на нас обрушивается град ударов.
Только если они думали, что мы струсим, то ошиблись. Я давно знаю, что убегать нельзя ни от кого. В понедельник в этом парке я не побежал от Неверящих и дозвался тебя. Так что нам какая-то шпана? Разве что синяков наставят, но мама на меня и хуже сердилась.
А Яёи, наверное, за Юйко разозлился еще больше меня - молотит кулаками, не разбирая, куда попадает. И они через пару минут пятятся от нас, как от ненормальных:
- Эй, все, хватит! - кричит один, - придурки, не нужна она нам! Мы мимо шли!
- Вот и шли бы! - кричу я в ответ. - А не лезли!
Они уходят, пообещав отыскать нас и встретить около дома. Ага, конечно. Поворачиваюсь к Яёи:
- Живой?
- Вполне, - он фыркает. - Рицка-кун, с тобой нигде не страшно. У тебя как будто…
- Что? - я все еще тяжело дышу.
- Какой-то стоп-кран внутри, - Яёи щелкает пальцами, подыскивая определение. - Если его сорвать…
Нет у меня никакого стоп-крана. Я просто не боюсь боли - до последних двух недель не помню без нее жизни. Боль можно стерпеть, а ссадины сойдут. Нельзя же было допустить, чтобы эти двое обидели…
- Юйко! - Она плачет, закрыв ладонями лицо, слезы текут сквозь пальцы. - Ты чего?
- Ри-и… Рицка-ку-ун… Яёи-и… Это Юйко… Это я винова-ата…
- Вот еще, - сердито говорю я, нашаривая в кармане носовой платок. - Ни в чем ты не виновата! Просто случайность! Только не плачь, а? - Я совершенно не знаю, что делать, потому что всегда видел только, как она смеется. - Юйко, - мы растерянно переминаемся с ноги на ногу. У меня ссажены костяшки пальцев, у Яеи на лбу царапина. И всего-то. Он даже успел очки снять, чтоб не раскокали.
- Да перестань ты! - не выдерживаю я. - Все уже кончилось!
Достаю платок, отрываю ее руки от лица и вытираю его.
- Спа… спасибо, - Юйко хлюпает носом.
Яёи приносит обе сумки, свою и мою, и мы идем к остановке. Мне надо ехать к Кацуко-сэнсей.
Войдя в автобус, я устраиваюсь у заднего стекла и прикрываю глаза.
Я нарочно не стал звать тебя. Ни разу не произнес про себя твоего имени. Хватит того, что ты и так меня защищаешь. От Семи Лун.
Как они сказали: не рано ли нам? Щеки вспыхивают, я поспешно встаю так, чтобы остальные пассажиры не видели моего лица. Да им и не снилось…
Теперь я точно знаю - мне так жарко, только когда я думаю о тебе. Ты знал, что делал, а мне ничего не позволил. Но разве тебе не хочется, Соби? Ты выглядел так, будто не мне, а себе доставил удовольствие. И еще ты всегда напрягаешься, когда я до тебя дотрагиваюсь. Не понимаю…
*
- Рицка-кун, - она приветливо улыбается, - заходи.
- Простите за опоздание, сэнсей, - я торопливо разуваюсь.
- Ничего страшного, всего несколько минут. Хочешь чаю?
- Да, спасибо.
Прохожу к знакомому дивану, откидываюсь на спинку, чувствуя себя каким-то опустошенным - наверное, после драки. Я хочу домой. В который раз ловлю себя на мысли, что не хочу больше разбираться в себе и в том, почему я не такой как все. Хочу просто жить.
- Как дела, Рицка-кун? - Кацуко-сэнсей усаживается напротив. - Ой! Ты упал?
Я прячу за спину пораненные пальцы:
- Н-нет. Просто к девочке из нашего класса, с которой я дружу… приставали. Ничего страшного, - я извиняюсь за беспокойство, но сэнсей уже вскакивает с дивана:
- И ты вступился? Молодец, что не побоялся. Сейчас продезинфицируем, подожди чуть-чуть, у меня где-то была перекись…
- Не нужно, - пытаюсь я возразить, - само пройдет. У меня быстро все заживает!
- Нет-нет, - она возвращается от шкафа с пузырьком и ватным тампоном, - протяни руку. Это не больно. Сколько их было, Рицка-кун?
Я сначала даже не понимаю вопроса.
- А… двое. Но мы были с другом, поэтому получилось, что нас поровну.
- С другом? - она промокает влажной ватой ранки, перекись шипит. - С одноклассником или с?..
- С одноклассником, - я киваю, понимая, о чем она спрашивает. Если бы там был ты, Соби, вряд ли у них был бы шанс вообще приблизиться.
- Вот и отлично, сейчас заклеим, - довольно говорит Кацуко-сэнсей. Я мотаю головой:
- Нет, пожалуйста. Пусть останется так.
Я не люблю пластыри. Мне слишком часто приходилось их использовать.
- Как хочешь, - она убирает перекись обратно на полку. - Что ж, может быть, расскажешь о чем-то? Например, тебе что-нибудь снится?
- Нет, - отзываюсь я. - Наверное, нет. Я не помню, когда просыпаюсь.
- Это хорошо или плохо? Помнишь, раньше ты говорил, что тебе часто снятся сны, - она протягивает мне чашку с чаем. Я машинально кручу ее:
- Наверное, хорошо. Я больше не хочу видеть сны того Рицки, которым был. Особенно после…
- После? - терпеливо переспрашивает она.
- Мне приснился сон две недели назад - здесь, у вас. Помните? Очень страшный. И потом больше ничего не снилось.
- Не хочешь поделиться? - сэнсей делает приглашающий жест.
- Нет, - медленно говорю я. - Я его уже забыл. Просто там все было очень плохо.
Я рассказал почти всё тебе, а больше никому не хочу.
- Рицка-кун? Как твоя бессонница?
- Бессонница?.. - я растерянно смотрю на Кацуко-сан. - Прошла. Совсем.
- Вот как? Замечательно, - она складывает ладони вместе, - значит, ритм сна восстанавливается. Это как-то связано с твоим новым местом жительства?
Я застываю. В самом деле…
- Нет. Я не знаю, сэнсей, - отвечаю тихо. Не хочу, чтобы она решила, что я плохо спал из-за мамы. А потом думал, где тебя носит, и придешь ли ты к школе.
- Наверное, просто пришло время, - улыбается Кацуко-сэнсей. - Ты записался в какой-нибудь школьный кружок?
- Зачем? - я широко раскрываю глаза.
- Чтобы у тебя появилось хобби, - говорит она как о само собой разумеющемся. - Разве у вас нет кружков по увлечениям?
- Есть, но…
Что за удовольствие люди испытывают, собираясь после уроков в пустом классе и занимаясь разной ерундой? Ладно, Шинономе-сан ведет кружок английского, это нужный язык, Юйко нравится делать мягких медведей и зайцев, она даже обещала подарить следующего Нацуо… Но вот разные музыкальные, технические, рисовальные кружки - что от них за радость? Я лучше посмотрю, как рисуешь ты. Это содержательней.
- Но? Что тебя смущает?
- Они по средам, - пожимаю я плечами. - И мне это неинтересно.
- Почему, Рицка-кун?
- Не знаю… Просто неинтересно, и все. Там скучно.
Кацуко-сэнсей смеется:
- Ты просто слишком серьезно подходишь к этим занятиям. Почему бы не взглянуть на такое времяпрепровождение как на что-то приятное? Люди объединяются не только чтобы работать, но и общаться! Разве твои друзья не приглашали тебя? Мы можем перенести наши встречи на другой день…
- Нет, - я мотаю головой. - Пожалуйста, сэнсей. Я все равно не буду туда ходить.
- Ты очень взрослый, Рицка-кун, - успокаивающе говорит она. - Может быть, в этом дело. Конечно, я не стану спорить с твоим решением. Главное, чтобы ты чувствовал себя комфортно.
- Я чувствую. Мне стало гораздо спокойнее.
- Это очень хорошо. А чем ты занимаешься в свободное время? По-прежнему читаешь? - Кацуко-сэнсей пересаживается на вертящийся стул около стола, чтобы сидеть напротив. Раньше она всегда сидела только там, не приближаясь, и не смотрела на меня - иначе я не мог говорить.
- Да, - я выпрямляюсь. - Если вы не против… расскажите, пожалуйста, почему ученые, которые называют себя учениками какого-нибудь философа, начинают с того, что подтверждают его точку зрения, а потом ее старательно опровергают?
- Например? - она довольно улыбается.
- Ну, Фрейд и его последователи, - пожимаю я плечами. Это не лучший пример, но для начала годится.
- Ты не совсем прав, Рицка-кун, - Кацуко-сан облокачивается на стол и устраивается вполоборота. - Если взглянуть на вопрос несколько шире…
*
Когда я застегиваю пальто и прощаюсь, уже совсем темно. Створки лифта смыкаются за спиной, и мне вдруг вспоминается неприятное ощущение слежки, которое было в прошлый раз, когда я вышел отсюда. Может, это были Неверящие? Хотя они появились неделю спустя, так что вряд ли.
Несколько секунд раздумываю, потом вынимаю мобильник и перед тем, как выйти из здания, нажимаю на единицу - быстрый набор твоего номера. Ты почти сразу снимаешь трубку:
- Рицка?
Я запретил тебе встречать меня еще до того, как переехал, чтобы ты не знал, что езжу к психотерапевту. Но ты не стал меня жалеть, когда я вчера с отчаяния выпалил тебе это в лицо...
- Соби, - говорю я, стараясь дышать как можно ровнее, - ты дома?
- Да, - в твоем голосе появляется тревожная нотка. - Что-то случилось, Рицка?
- Нет, ничего особенного, - теперь мне стыдно, что я позвонил. Чего испугался? Людной вечерней улицы? - Я скоро буду. Пока.
- Рицка, погоди, - говоришь ты быстро, и я не нажимаю отбой, хотя уже положил палец на кнопку. - Хочешь, я встречу тебя? Где ты?
Сказать или нет?
- Я сам доберусь, Соби. - Ты молчишь, а я представляю твое остановившееся выражение лица. И взгляд, будто что-то разглядываешь в пустоте. - Ладно… Ты помнишь, как провожал меня однажды? Где надо выходить?
- Помню. Я буду через минуту.
- Через сколько?! - я прислоняюсь к стене рядом с подъездом. - Тут почти полчаса ехать!
- Через минуту. На нужной стороне улицы. Можешь идти к остановке, Рицка.
- Со…
Ты отключаешься. Я прячу мобильник в карман. Похоже, ехать ты не собираешься. Ты не сказал, как в Семи Лунах учат перемещению в пространстве, а я не спрашивал, потому что ты попросил…
Я невольно ускоряю шаг, хотя сегодня у меня нет чувства взгляда в спину. Просто хочу убедиться, что успею раньше, чем ты.
- Рицка.
Я вздрагиваю и отшатываюсь: ты возникаешь прямо ниоткуда. Мало того, что опередил, еще и на полдороге встретил.
- Не пугай меня! - выходит недовольно, и ты чуть заметно сжимаешь губы, но не возражаешь. - Я… я просто не ожидал с тобой столкнуться, - объясняю виновато.
- Ничего, - ты смотришь вниз и чуть в сторону, и мне делается холодно.
- Соби…
- Ничего, Рицка, - ты киваешь и протягиваешь руку. - Едем домой?
Я смотрю на твои пальцы и почти вижу, как они сжимают мои запястья, касаются щек, шеи, ребер… Да что ж я теперь, все время об этом думать буду, что ли?! Решительно хватаюсь за тебя, забывая о только-только затянувшихся корочками ранках. Они, конечно, тут же трескаются. Ну и ладно.
…Мы устраиваемся на сиденье, ты внимательно смотришь на меня поверх очков. Не знаю, о чем ты думаешь - я теряюсь под этим взглядом, зажимаю руки между коленями и смотрю в окно.
- Зря я тебя сорвал. Ты, наверное, был занят.
- Когда ты зовешь, я всегда свободен, Рицка.
Ты давно не говорил ничего в таком роде - чтобы я не знал, что отвечать. Бросаю на тебя взгляд из-под ресниц:
- Если б хоть по делу…
- Всегда, - повторяешь ты.
Вот бы ты обнял меня. Я отворачиваюсь и почти прислоняюсь к оконному стеклу.
Ты негромко хмыкаешь и придвигаешь меня обратно:
- Просто говори.
- Не понимаю, о чем ты, - парирую я. - И… если не хочешь… - Это вырывается против воли.
Ты обнимаешь меня крепче:
- Я хочу, Рицка.
7.
Юйко сегодня гордая, как будто получила отличные оценки разом за все экзамены. Я думал, она никому не расскажет о вчерашнем, но когда вошел утром в класс, по девчоночьему визгу понял, что ошибся. Яёи сидит у окна, красный как рак, и не знает, куда деваться. Я уселся за парту и тоже уставился в учебник, стараясь не встречаться ни с кем взглядом. Конечно, в классе ко мне привыкли, но не настолько же, чтобы постоянно следить, что я делаю! А Юйко хоть бы что. Она на всех переменах держится с нами рядом и не сутулится, как обычно, а будто даже старается стать выше ростом. Не понимаю девчонок!
Было бы чем хвастаться.
…Вчера ты, конечно, заметил: когда я взял тебя за руку, одна из корочек начала кровить. Ты ничего не сказал, только посмотрел на свою испачканную ладонь и осторожно слизнул красную полоску. Меня передернуло, а ты даже не улыбнулся.
Дома ты достал аптечку и, несмотря на мои возражения, занялся ссадинами, смазал их каким-то кремом, чтобы смягчить. Сегодня уже почти ничего не видно.
- Почему ты не позвал меня? - спросил ты, закончив. Я насупился:
- Ты меня разве звал? Мы были с Яёи, и…
- Рицка, - ты вздохнул, - зачем было рисковать? Я же сказал, когда ты меня зовешь…
- Что мне теперь, всегда за тобой прятаться? - я начал злиться. - Я не трус!
- Это не трусость, - ты уселся на кровать и потянул меня за здоровую руку, заставляя сесть рядом. Я сел, но как можно дальше. Ты пожал плечами: - Это не трусость, а логика. Я могу защитить тебя, Рицка. Почему ты не захотел, чтобы я это сделал?
- Потому что справился сам! - я вздохнул. - Ты и так меня защищаешь все время. Разве этого мало?
Ты посмотрел на меня с недоумением:
- Если ты говоришь о Семи Лунах…
- Да, именно о них!
- … это мой долг как Бойца. Ты не должен испытывать за это благодарность.
Я чуть не накричал на тебя.
- Соби, я сколько раз говорил, что ты нужен не только как Боец! Зачем я буду тебя по всяким пустякам дергать! И так… час назад…
- Не только как Боец? - ты переспросил абсолютно спокойно, но я больше не верю твоему спокойствию. Мне показалось, ты хочешь сказать что-то еще, но ты покачал головой: - Пусть так. Но тогда я тем более не понимаю, почему мне нельзя было помочь тебе. Ведь стычка из-за Юйко никак не связана с Семью Лунами.
Я почти застонал от бессилия объяснить. Как тебе удалось вывернуть все наизнанку?
- Соби, думаешь, я не хочу, чтобы ты участвовал в моей жизни? Тогда зачем я, по-твоему, тут живу? И мы завтра, между прочим, в театр идем, не забыл?
Ты скользнул по мне непроницаемым взглядом:
- Я помню, Рицка. Не волнуйся об этом.
- Я и не волнуюсь! - выкрикнул я и вскочил. - Это ты напридумывал неизвестно чего! Просто мне не хотелось тебя звать, чтоб ты не думал, что только за этим нужен! И все!
Я разрубил ладонью воздух и кинулся на кухню, потому что в глазах вскипели злые слезы. Через три шага ты поймал меня и прижал к себе - молча, сильно, дожидаясь, когда я перестану отбиваться:
- Рицка…
- Не вздумай просить прощения! - я попытался вырваться, но от тебя разве вырвешься. - Ты меня все время подозреваешь в самом плохом! Почему?!
Ты не ответил, только погладил меня по голове, мимоходом почесав за кошачьим ухом. Я хмыкнул: нашел развлечение, да? - и сообщил, что ты ведешь себя глупо.
- Возможно, - неожиданно согласился ты. Я поднял голову, даже брыкаться прекратил:
- Сам признаешь? Почему?
- У тебя очень много вопросов, - ты улыбнулся и добавил: - Накрывай на стол, Рицка. Будем ужинать.

Когда мы легли спать, я забился как можно ближе к стене. Ты не настаивал, чтобы я придвинулся, и почти сразу закрыл глаза. Я чуть ли не час смотрел в темноте на твое утомленное лицо и гадал, о чем ты вспоминаешь, когда ждешь худшего?
А потом понял, что точно не засну. Тихо-тихо повернулся спиной и подполз тебе под руку. Ты провел ладонью по моему боку, будто убеждаясь, что я тут, я даже испугался, что ты ...

 Отправлено: 11.02.09 16:15. Заголовок: Прода "Я тебя научу"4

... только притворялся спящим. Но твое дыхание осталось ровным и сонным, и я решился - вжался в тебя весь, от затылка до коленок, все равно ты не мог почувствовать.
Хоть ты и сказал «просто говорить»… После вчерашнего мне трудно с тобой рядом, будто все время хочу потянуться всем телом - и не могу. Но ночью быть от тебя дальше, чем когда между нами только кожа - ну, еще пижамы… не могу тоже.
…Я украдкой осматриваюсь - не наблюдает ли кто-нибудь за моим выражением лица. Кажется, нет. Успокоились. После уроков надо сказать Юйко, что она зря разболтала, только она, наверное, не поймет, почему. Я и тебе-то не стал бы рассказывать, если бы ты сам не понял, что я с кем-то поцапался. Ладно… промолчу.
- Аояги-кун! - окликает меня Шинономе-сэнсей, когда я одним из последних выхожу из класса. - Задержись, пожалуйста.
Я бросаю на Юйко мрачный взгляд, но она знаками показывает, что ни при чем. Тогда что случилось?
- Пока, - говорю я друзьям, - не ждите, может, это надолго.
И возвращаюсь в класс.
Оказывается, не так уж надолго: сэнсей просто напоминает, что в понедельник состоится очередной родительский день, и ей хочется, чтобы на нем был кто-то, кто отвечает за меня.
- Хорошо, - я киваю, - я скажу Соби, чтоб пришел.
Шинономе-сан пару раз моргает - ее глаза за стеклами очков кажутся огромными - и отпускает меня.
Нет, определенно, мне что-то в этом не нравится. Мне вообще многое не нравится из того, что связано с тобой - а ты ничего не рассказываешь.
*
В пятницу без четверти шесть мы собираемся на остановке около школы, чтобы ехать в театр. Я слушаю, как в одно ухо Юйко расспрашивает меня о планах на выходные, а в другое Яеи говорит, что мне все-таки надо попробовать себя в музыкальном кружке. Дались им всем эти кружки, честное слово!
А я все время держусь рядом с тобой, стараясь видеть хоть краем глаза.
По-моему, ты это замечаешь - несколько раз я ловил твой взгляд. И лицо у тебя было… будто происходит что-то, чего ты ждал, а все равно это тебя очень удивляет. О чем ты думаешь?
Оказывается, в театр идет не только наш класс, но и два из средней школы. Те, кому по четырнадцать-пятнадцать. Они громко смеются и перебрасываются шутками, парни в джинсах, девчонки на каблуках - и не обращают никакого внимания на нас, ни на кого, кроме тебя. На тебя то и дело смотрят, то заинтересованно, то вроде равнодушно, но очень долго. Мне не нравится, а тебе, похоже, безразлично. Ты разговариваешь только с нами. Яёи и Юйко, поняв, что я сегодня не очень общителен, переключились на тебя. Отвечаешь на их вопросы, рассказываешь о театре Кабуки, о том, что все постановки можно разделить на три большие категории - сёсагото, сэвамоно и дзидаймоно, объясняешь разницу. А сам поглядываешь на меня, не то проверяя, что я здесь, не то убеждаясь, что тоже слушаю. Слушаю, конечно. Только когда у тебя в третий раз уточняют, который час, а потом хихикают, стоя в сторонке, я теряю терпение. Ты умолкаешь на полуслове и наклоняешься ко мне:
- Что случилось, Рицка?
Ты всегда это спрашиваешь, меня уже почти не раздражает - я начал периодически отвечать. Но сейчас ответить не могу: я не знаю, почему злюсь. Они же только смотрят, и это только девчонки. Может твои однокурсницы в университете и не так себя ведут…
- Ничего, - буркаю я. Ты опускаешь руку мне на плечо, а мне хочется схватить ее и не отпускать. Чтобы они на тебя не смотрели, будто только и ждут, чтобы… снова узнать, сколько времени!
Ты наклоняешься ко мне и незаметно улыбаешься:
- Это не стоит твоего внимания, Рицка.
Вот черт! С чего ты решил, что мне есть до них дело! Я хмурюсь и отвечаю в полный голос:
- Мне все равно.
Ты киваешь и выпрямляешься, а мне становится легче. И на очень скучном спектакле я делаю вид, что не чувствую, как твои пальцы медленно и осторожно гладят мое запястье. В зале темно, никто не видит, ты смотришь только вперед - а я пытаюсь сидеть спокойно, потому что отнять руку нет сил, а от твоих прикосновений кажется, что сейчас разучусь нормально дышать. Я не вижу происходящего на сцене, не слышу толком ни слов, ни музыки, и понимаю только одно: что не могу представить, как мы будем сегодня спать на одной кровати. Похоже, все оказалось сложнее, чем я думал.
Я не выдерживаю и тянусь губами к твоему уху:
- Со…би… перестань…
Ты поворачиваешься - в полумраке я вижу, как блестят твои глаза - и спрашиваешь тоже почти без голоса:
- Тебе неинтересен спектакль, Рицка?
Еще и издеваешься…
- Со…би… - умоляюще повторяю я. Невесомые касания прекращаются, а потом ты тепло и плотно обхватываешь мое запястье. У меня вырывается короткий вздох. Если б ты знал, как мне… Глаза закрываются. Не могу ни о чем думать, кроме…
Если сейчас ты скажешь: «Уедем», я возмущусь и скажу, что мы не за тем билеты покупали. А если возьмешь меня на руки и унесешь, слова выдавить не смогу.
Ты молчишь и сидишь все так же прямо, и, кажется, с интересом смотришь за разворачивающимся на сцене действием. Если нам потом зададут сочинение по этой пьесе, я не напишу его даже на неуд. Я вообще не напишу.
Я долго борюсь с собой - но в конце концов проигрываю. Медленно поднимаю свободную руку, нахожу твою ладонь, сжимающую мою кисть, и накрываю своей. Ты вздрагиваешь. А я ведь ничего не делаю, Соби, не трогаю тебя так, что по всему телу мурашки. Улыбаюсь про себя и теперь сам очень хочу домой.
*
Мы провожаем сначала Яёи, потом Юйко, потом едем в автобусе, почти не разговаривая, я даже не смотрю на тебя. Когда мы поднимаемся по лестнице, кажется, ты должен слышать стук моего сердца. Ты находишь в кармане ключи, отпираешь, мы входим в темную квартиру и начинаем целоваться, и никак не можем остановиться - даже дверь ты закрываешь наощупь. Ты целовал меня так позавчера - и это так не похоже на поцелуи перед поединками.
Меня неожиданно разбирает смех. Ты удивленно смотришь, снимая с меня пальто и шарф:
- М?
- С тобой только в театр ходить, - я запускаю руки в твои холодные после улицы волосы. - Это было ужасно, Соби!
- Тебе не понравилось? - ты все-таки берешь меня на руки, я отбиваюсь:
- Эй! Я тебе не девочка, чтоб таскать туда-сюда!
- Так тебе не понравилось? - ты укладываешь меня на кровать. Я негодующе смотрю вместо ответа - что дурацкие вопросы задавать?! - и ты еще раз меня целуешь.
Не могу больше… Выгибаюсь на кровати, зажмуриваюсь и хватаюсь за твои плечи. Ты очень осторожно опускаешься сверху, я обхватываю тебя руками и ногами, чувствуя, что сейчас взорвусь от напряжения, если ты не сделаешь хоть что-нибудь.
- Соби!..
- Я знаю, Рицка, - ты ложишься сбоку, хочется заскулить от потери твоей теплой тяжести. На ресницах выступают бессильные слезы. А ты одним движением раздергиваешь молнию на моих джинсах, запускаешь руку внутрь, через плавки обхватывая меня - всего целиком. И проводишь вверх-вниз, то сжимая, то расслабляя пальцы. О-ох…
- Соби! - я держусь за тебя изо всех сил, кажется, вот-вот умру, меня трясет от облегчения. - Соби… - повторяю шепотом тебе в шею. Сейчас темно, ты не видишь, как у меня лицо горит, но, конечно, слышишь, что я чуть не реву.
- Все хорошо, Рицка, - ты осторожно обнимаешь меня, укачивая, как маленького. - Все правильно, - ты касаешься губами моего виска.
Я вздыхаю, глубоко-глубоко - и решаюсь. Мне хочется узнать… ты ведь не просто заботишься обо мне, да? Целую тебя - там, где кончаются бинты и начинается кожа, потом неуверенно скольжу кончиками пальцев по линии горла, расстегиваю пуговицу рубашки… Ты останавливаешь мою руку:
- Рицка, не стоит.
- Почему? - голос меня не очень слушается, выходит беспомощно. Ты молчишь. Что-что, а такое дыхание, как у тебя сейчас, я знаю. Я сам всегда так дышал, когда мама сердилась. - Почему? - я пытаюсь высвободить руку, но ты удерживаешь, забыв, наверное, что прижимаешь мои пальцы как раз к месту, где на шее бьется пульс. Он у тебя просто сумасшедший. Я не понимаю… Ты же…
- Не надо, - просишь ты почти с болью. У меня… сердце останавливается. Честно.
- Соби?..
Ты перестаешь сопротивляться, откидываешься на спину, глядя в потолок. Я склоняюсь сверху. Что означает твоя покорность?
- Ты можешь делать со мной что хочешь, Рицка, - произносишь ты фразу, которую я ненавижу. - Что угодно.
Дыхание перехватывает. У тебя такой тон, будто ты предпочел бы умереть. Я поймал тебя? Ты просто не позволяешь себе сбежать… А хочешь, да?!
Молча отодвигаюсь и ложусь, прячу лицо. Темнота наваливается на плечи так, что встать уже не смогу. Что с тобой было? Почему ты так реагируешь - даже хуже чем я? У меня вырывается сдавленный, заглушенный подушкой стон. Ты тут же приподнимаешься:
- Рицка… что ты?
Я мотаю головой. Ты не говоришь, и я не скажу.
- Рицка, - повторяешь ты ласково, - что случилось?
Спрашиваешь?!
Я рывком поворачиваюсь и уже открываю рот, чтобы сказать все, что думаю по этому поводу, но успеваю увидеть твое лицо. Глаза привыкли к сумраку, с улицы падает фонарный свет, и видно отчетливо. Ты смотришь с таким искренним беспокойством, что у меня пропадают слова. Я только машу рукой и обнимаю тебя. Если и срывается пара слезинок, они падают тебе на рубашку, ты о них не узнаешь.
- Ничего, - говорю глухо, ощущая, как ты сперва знакомо замираешь, а потом медленно расслабляешься и начинаешь гладить мою спину. - Я не буду делать того, что тебе не нравится. Никогда не буду. Понял?
Ты вздыхаешь:
- Но…
- Я не буду, Соби, - я закрываю глаза. - Если ты не хочешь.
Ты ничего не отвечаешь, только устраиваешь меня удобнее, кладешь мою голову себе на локоть. Мы долго-долго лежим молча - меня даже влажные плавки не могут заставить от тебя оторваться.
И ужинаем мы уже в первом часу ночи.

 Отправлено: 11.02.09 16:18. Заголовок: Прода "Я тебя научу"5

*
- Рицка-кун, - Юйко вытягивает шею, рассматривая школьный двор, - за тобой пришел Соби-сан!
Я закусываю изнутри щеку, чтобы не измениться в лице. Надо было приказать тебе не встречать меня.
Обычно ты встаешь раньше, а сегодня я открыл глаза первым, и обнаружил, что во сне свернулся калачиком и обнял тебя хвостом, а ты прижимаешь меня к себе. Стоило мне пошевелиться и вздохнуть, и ты сразу ослабил объятие. Я притворился, что просыпаюсь, зевнул, и ты осторожно освободился, встал и вышел из комнаты. Соби… я не понимаю. Бодрствуя, ты не хочешь, чтобы я до тебя дотрагивался, а во сне?..
Под впечатлением от открытия я с тобой почти не разговаривал, и как теперь быть, не знаю. Не прятаться же.
- Рицка-кун… - Юйко нетерпеливо переминается с ноги на ногу, - ты идешь?
Я отворачиваюсь от окна и молча направляюсь к раздевалке. Юйко и Яёи переглядываются. Неужели по мне так заметно, если мы не ладим?
Подхожу к воротам и останавливаюсь перед тобой, не поднимая глаз. Ты выбрасываешь докуренную почти до фильтра сигарету:
- Рицка.
- Соби-сан! - на два голоса здороваются мои друзья. Ты приветливо улыбаешься:
- Юйко-тян, Яёи-тян. Как дела?
- Нормально, - отвечает Яёи. - Агацума-сан, у нас есть предложение, а давайте поедем в Диснейленд? Прямо сейчас?
У меня округляются глаза. Ничего себе - меня даже не спросил! Может, я не собираюсь ни в какой Диснейленд! Он что, у Юйко научился?! Еще ты сейчас согласись, и я вам выскажу, всем! Я сердито выставляю подбородок и жду, что ты ответишь.
- Мы поедем, если Рицка захочет, - говоришь ты ровно, окинув нас взглядом.
Хорошо, что хоть ты за меня не решаешь.
- А если я не хочу? - сумрачно осведомляюсь я у своих ботинок.
- Ну Рицка-ку-ун… - тянет Юйко. - Почему? Там будет так весело! Завтра ведь воскресенье, можно гулять допоздна, я позвоню родителям, они разрешат!
- И мои мне тоже, - вторит ей Яёи.
Ах да, ты же взрослый. В твоем сопровождении отпустят.
- Рицка-кун, а ты был в Диснейленде? - спрашивает Юйко, тряхнув хвостиками.
- Нет, - отвечаю я честно. Перед глазами возникает застекленная кабина, в которой порхает яркая бабочка. - Там есть чертово колесо? - спрашиваю вслух и замечаю, как ты приподнимаешь бровь.
- Есть, - отвечаешь, улыбаясь.
Ну и что, что ты понял!
- Тогда поехали, - обреченно соглашаюсь я. - Это далеко?
- В Токио, - смеется Яёи, - доберемся!
Я со вздохом подчиняюсь, по-прежнему не глядя на тебя.
Толпа в Диснейленде такая, что мы вынуждены схватиться за руки, чтобы нас не разнесло в разные стороны. Слева за меня цепляется Юйко, справа переплетаешь мои пальцы со своими ты. Я делаю вид, что не чувствую. После того, как ты вчера себя повел, когда я попробовал до тебя дотронуться, я еще не решил, что делать. И пока варианты не придумываются.
Ростовые куклы, так ты назвал людей, наряженных героями мультфильмов, предлагают нам буклеты и проспекты с планом парка - там указаны аттракционы, кафе, рестораны, места отдыха, даже туалеты, кажется. Когда мы ухитряемся встать так, чтобы нас непрерывно не толкали, я первым делом нахожу чертово колесо. Яёи, оказывается, тоже ищет именно его, а найдя, тыкает пальцем в карту и заявляет:
- Сегодня в кабине с Юйко еду я!
Юйко не находится, что сказать, только удивленно шмыгает носом:
- Ладно.
Ты выжидательно смотришь на меня, я пожимаю плечами. Хоть я и обижен, мне бы в голову не пришло кататься с кем-то другим. Даже если мы почти не разговариваем, хочу, чтобы ты был рядом.
- Хорошо, тогда нам вон туда, - ты сверяешься со схемой и указываешь направление, - по синей аллее до второго поворота направо, а дальше не сворачивая с оранжевой.
Юйко и Яёи идут вперед, и я неожиданно замечаю, что Яёи подрос с момента нашего знакомства, теперь он уже достает не до подбородка, а до уха Юйко. А я когда вырасту?
Чертово колесо видно издалека, но кажется, что оно на другом конце света, столько раз петляет дорожка. Когда мы подходим к карусели, у меня уже ноги гудят. Юйко бросает на меня испуганный взгляд. Ей, наверное, не хочется кататься, она ужасно боялась в прошлый раз и решилась только чтобы побыть со мной, сама сказала. Но Яёи уже помогает ей забраться внутрь, а мы входим в следующие двери. Ты сдвигаешь их, набрасываешь цепочку, и кабина медленно-медленно движется вверх, оставляя внизу людей, киоски со сладостями, деревья и шум голосов.
Я гляжу в ясное, совсем зимнее небо. Хоть настоящего ветра и нет, здесь все равно сильный сквозняк, он заставляет прятать уши в ворот куртки. Но кошачьи-то не спрячешь.
- Холодно? - нарушаешь ты паузу. - Иди сюда, я тебя закрою.
Я мрачно смотрю на тебя:
- Не пойду.
- Ты же не боишься высоты, Рицка, - подначиваешь ты, - разве тебе страшно пересесть?
- Нет, - я качаю головой, - не хочу.
Ты хмуришься:
- Почему?
- Просто не хочу, - я подпираю кулаком щеку и разглядываю панораму открывающегося во все стороны Токио. - Красиво, да?
- Рицка. Почему?
Я не выдерживаю:
- Потому что ты… Я тебе не нравлюсь! И нечего тут!..
Ты не отвечаешь. Достаешь из кармана сигаретную пачку, вытягиваешь сигарету - я выхватываю ее из твоих пальцев и ломаю. Рассыпавшийся табак тут же сдувает со скамьи, ты опускаешь голову:
- Ты нравишься мне. Дело не в этом.
Значит, ты понял, про что я, да?!
- А в чем тогда, Соби? В чем?
Молчание.
- Давай лучше на город смотреть, - подытоживаю я.
- Послушай… - произносишь ты тихо. Я трясу головой:
- Не надо. Не надо ничего.
- Рицка, если мое поведение раздражает тебя, почему ты не хочешь прибегнуть к методу, который все упростит?
- Ты про наказания? - Ты киваешь, пристально глядя на меня. - Еще чего не хватало! Я не собираюсь тебя наказывать, когда ты не говоришь!
- Но это тебя огорчает.
- Соби, - я вцепляюсь в свои волосы, - если ты видишь, что я огорчаюсь, и продолжаешь в том же духе, значит, тебя все устраивает! Какая тогда разница!
Ты бледнеешь:
- Меня это как раз не устраивает. И я предлагаю тебе выход.
- Что ты несешь! - от бессильного гнева я забываю, что здесь нельзя делать резких движений, и вскакиваю на ноги. Кабина со скрипом вздрагивает, я чуть не теряю равновесие, качнувшись назад, и ты одним движением усаживаешь меня на колени. Я вырываюсь, чтобы ты не сбил меня с толку:
- Пусти! Если не хочешь, чтобы я тебя касался, то и сам меня не трогай, понял?!
- Рицка, - шепчешь ты, прихватывая губами мое кошачье ухо, - я же говорил - ты можешь делать, что сочтешь нужным.
- Я не хочу - так! - кричу я почти со слезами. - Как ты не понимаешь!
- Это не должно беспокоить тебя. - Ты смыкаешь руки за моей спиной, у меня уже нет сил сопротивляться - ты держишь очень крепко. Кабина на секунду замирает на верхней точке круга, а потом мы отправляемся вниз.
- Еще как должно, - я обессиленно закрываю глаза, прислоняюсь к твоему плечу и больше ничего не говорю.
Несколько минут проходит в тишине, и я в конце концов смотрю из-под ресниц. У тебя такой озадаченный вид, что мне вдруг делается очень тебя жалко.
- Соби…
- Да?
Качаю головой:
- Просто… не знаю.
Ты вздыхаешь:
- Мне жаль, если я обидел тебя.
- И мне, - шепотом говорю я и высвобождаюсь из объятия. Кабина приближается к земле, нас уже можно разглядеть снизу. Сажусь рядом с тобой и вытягиваю руку ладонью вверх; ты тут же накрываешь ее своей и усмехаешься - по-моему, грустно:
- Я люблю тебя, Рицка.
Странный ответ. Я превозмогаю смущение:
- И что?
Ты пожимаешь плечами:
- Ничего.
- Ну объясни, - возмущенно раскрываю я глаза. - Думаешь, я не пойму?
- Нет. - Ты отворачиваешься, твоя ладонь тяжелеет. - Но если захочешь…
- Мне не будет проще тебя наказывать! - вскидываюсь я. - Даже не надейся!
- Хорошо, хорошо, - тихо и поспешно говоришь ты.
Я знаю такое твое согласие - оно только для меня, ты не убежден.
- Соби… - предупреждаю я.
Ты улыбаешься:
- Да.
- Не уходи от ответа!
Ты поднимаешь брови, и сейчас кажется, что тебе не двадцать лет, а гораздо меньше. У тебя такой взгляд и улыбка…
- Ты очень милый, Рицка.
Вот и говори с тобой. Я о важном, а ты…
- Не увиливай!
- Нам пора сходить, - ты поднимаешься, одергиваешь полы пальто и снимаешь цепочку. А потом удерживаешь кабину, пока я спрыгиваю на землю.
Ладно. Главное я, кажется, понял: тебе нравится делать со мной то, что делаешь. Непонятно, почему ответить не разрешаешь. Наверное, думаешь, я еще ребенок. Заставлю тебя завтра Ясперса читать, а потом обсуждать, посмотрим, как тогда заговоришь.
- Я хочу во дворец Золушки! - подбегает разрумянившаяся Юйко. Похоже, на этот раз она трусила меньше.
- Это в центре парка, - ты улыбаешься как ни в чем не бывало.- Пойдем сразу или сперва перекусим?
- Перекусим, - говорю я решительно. - Давайте пообедаем.
- Тебе не понравилось кататься, Рицка-кун? - с любопытством спрашивает Яёи.
- Понравилось, - я торопливо выхватываю у него карту. - Где тут ближайшее кафе?
Ты смотришь на меня, а я притворяюсь, что не замечаю.
*
В воскресенье я опять просыпаюсь почти в полдень. Вчера мы вернулись поздно - проводили до подъездов Яёи и Юйко, потом в нашем районе зашли в магазин, а от магазина квартал прошли пешком. Ветер стих, падали редкие снежинки, и было очень красиво. Я делал вид, что разговора на колесе обозрения не было, а ты мне подыгрывал.
Я не знаю, как назвать то, что чувствую. Ты можешь причинить мне настоящую боль, не от царапин или синяков, а когда слезы не удержишь, и лишь ты можешь всегда меня утешить.
Тебе тоже часто бывает больно из-за меня, только я не понимаю, почему. Ты делаешься грустным, когда я рассказываю о школе, предлагаю, держа палочками, кусочек сасими или зову тебя посмотреть, какая погода за окном. И еще ты обнимаешь меня во сне. По-че-му?
Я ударяю кулаком по подушке.
Меня выводят из себя твои слова, что я могу с тобой делать, что в голову взбредет. Терпеть не могу тех, кто исполняет чужие прихоти. Но ты ничьих капризов не сносишь. И никто не отваживается тобой командовать, даже тот сэнсей…
Ты что-то смотришь, растянувшись на полу перед телевизором.
- Соби?
- Доброе утро, - ты садишься. - Как спалось?
- Выспался на полгода вперед, - и я будто в опровержение слов зеваю. - Чем занимаешься?
- Жду, пока ты проснешься. Сейчас будем завтракать.
- Опять не ел? - ты киваешь. - Почему меня не разбудил?
- Потому что хотел, чтобы ты выспался, - отвечаешь ты серьезно. - А я как раз успел посмотреть недельную сводку новостей.
- Лучше бы тоже отсыпался, - бурчу я, закрывая за собой дверь и включая душ. Ты меня не слышишь. По крайней мере, я на это надеюсь.
Десять минут спустя ты интересуешься, медленно отхлебывая кофе:
- Рицка, какие у тебя планы на сегодня?
- Пока никаких, - я машинально смотрю на компьютер. - Вообще надо подготовкой к экзаменам заняться.
- Ты хотел, чтобы я нарисовал для тебя что-нибудь. Все еще хочешь?
Я перестаю жевать. У тебя очень сосредоточенное лицо. Интересно, что это будет?
- Хочу, конечно. Потом, когда ты освободишься, можем выйти.
- Куда, например? - твоя рука с чашкой останавливается на полпути.
- Не знаю. Побродить. Я уже сыт по горло вчерашней и позавчерашней культурной программой, - признаюсь я. - Было бы здорово просто посидеть где-нибудь.
- Хорошо, - соглашаешься ты. - Вечером пойдем гулять.
Я заканчиваю завтрак и встаю из-за стола. Ты наблюдаешь за моим приближением, и мне вдруг вспоминается, каким озабоченным был вчера твой взгляд. Если боишься обидеть меня… зачем обижаешь?
Я затаиваю дыхание и осторожно кладу руку тебе на голову. Ты не двигаешься и не отворачиваешься, только глаза темнеют. Медленно скольжу пальцами сквозь длинные пряди, отвожу их со лба, присоединяю вторую руку к первой… когда ухо тебе прокалывал, и то так не волновался…
Сердце колотится у горла, я облизываю губы, чтобы спросить, но забываю, о чем. Меня как в омут затягивает в твой взгляд, ноги подкашиваются. В паху делается нестерпимо жарко, дышу как в лихорадке, пытаясь поймать хоть одну мысль. Зажмуриваюсь, обнимаю тебя…
Ты молчишь, прижав меня, не знаю, все ли ребра целы. И наконец говоришь очень тихо:
- Я люблю тебя, Рицка.
Голос у тебя при этом какой-то… Я вздыхаю и еще долго не отстраняюсь.
Сегодня собрание родительского клуба, и я весь день как на иголках. Никто никогда не ходил ко мне в школу, кроме Сэймэя, ни мама, ни папа, пока он еще жил с нами. Ты же не станешь меня ругать, если на меня пожалуются? У нас и помимо учебных хватает тем для разговора. Но все равно как-то не по себе.
После звонка с последнего урока в класс начинают заходить родители, и я отыскиваю тебя взглядом. На тебе водолазка с высоким воротом, полностью скрывающим повязку на горле, светлый пиджак и джинсы. Ничего необычного, только выражение лица - я, оказывается, уже начал забывать, какой ты замкнутый не дома.
- Рицка, где твое место?
Мгновение мне кажется, что сейчас задохнусь, хочется схватиться рукой за горло. Ты трогаешь меня за плечо:
- Что с тобой?
Я судорожно глотаю, тяжело дыша, и пытаюсь придать лицу нормальное выражение:
- Ничего… Все нормально. Вон та парта. - Вопрос в твоих глазах заставляет добавить: - Потом расскажу.
Ты киваешь и проходишь к моему стулу, устраиваешься, откинувшись на низкую спинку. Я привык видеть, как ты сидишь на подушках или на домашних стульях без ножек, но и здесь ты смотришься очень… уместно, что ли. Плечи прямые, руки сложены одна на другой и на колене, в лице терпеливое ожидание. Наверное, ты такой же в университете.
Еще раз встречаюсь с тобой глазами. Сейчас по нам никто не предположил бы, даже если бы попытался… Ты такой взрослый, уверенный и далекий, что я чувствую одновременно гордость - и ужасное одиночество. Я выбегаю в коридор, не обращая внимания на окрик Яёи.
Дверь закрывается, и Шинономе-сан приветствует «родителей, братьев, сестер и опекунов», начиная собрание.
- На сколько оно затянется? - спрашиваю я у подошедшей Юйко.
- Часа на полтора, - она достает из рюкзака пару творожных сырков. - Будешь, Рицка-кун?
- Нет, - отказываюсь я, - не хочу. Спасибо.
- Ладно, может, погуляем? - предлагает она, шурша оберткой. - Мама позвонит, когда все закончится. Брось Соби-сану смс-ку, чтобы он не уходил после окончания, а дождался тебя, и пойдем в парк!
Это мысль, хотя парк мы скоро изучим досконально. Я достаю телефон и набиваю: «позвони, как закончится, без меня не уходи». Через минуту ты отвечаешь одним коротким: «Хорошо».
- Идемте, - Юйко хватает нас за руки и тянет вперед.
- Да пусти же, - вырываюсь я, - мы знаем дорогу!
*
Собрание затягивается на два часа с лишним. Наверное, обсуждают подготовку к новогодним праздникам и придумывают развлекательную программу. Когда наконец раздается звонок, я успеваю по тебе соскучиться. Может, стоило остаться в классе? Некоторые остались. Я откидываю крышку:
- Закончили?
- Да, где вы, Рицка? - я слышу в трубке щелчок зажигалки. Должно быть, ты вышел на улицу и прикуриваешь.
- Сейчас подойдем, минут через пять! - я делаю друзьям знак, что пора, и дослушиваю уже на ходу:
- Тогда я жду тебя у входа во двор, как обычно.
- Ладно, - я закрываю мобильник и прибавляю шагу.
Мы уже выходим из парка, когда в уши вонзается тонкий звон - как комариный писк на очень высокой ноте. В первый момент я трясу головой, а в следующий внутри все холодеет. Я знаю, что это означает! Я его слышал, дважды - когда Боец Зеро активировала систему, только тогда казалось, что звук протыкает барабанные перепонки, он был очень неприятным - а сейчас вызывает тревогу и желание сломя голову кинуться вперед. Соби! Это - твоя система?
Я срываюсь с места и бросаюсь к зданию школы. Только бы успеть, ты же опять не позовешь меня! Юйко и Яёи несутся следом, не задавая вопросов. Сумка бьет меня по ноге, но я не могу остановиться и снять ее, чтобы отбросить. Быстрее!
От ворот школы медленно расходятся родители, Яёи перехватывает старшая сестра, а я часто дышу и пытаюсь найти тебя.
- Аояги Рицка-кун? - окликает кто-то. Я оборачиваюсь и вижу женщину с точь-в-точь такими же розовыми волосами, как у Юйко. Конечно, это ее мама. Я киваю:
- Здравствуйте, Хаватари-сан.
Как отделаться от разговора? Мне сейчас надо быть не здесь, совсем не здесь!
- А… - спрашиваю как можно спокойнее, - а вы не видели Соби?
- О, этого молодого человека? - приветливо улыбается подошедший к нам мужчина. Наверное, отец Юйко. - Видели и даже познакомились. Ты, надо думать, Аояги Рицка? Юйко много рассказывала нам о вас обоих.
- Д-да… Простите… - я изо всех сил сохраняю остатки хладнокровия, струнный звон зовет поторопиться, - Соби сказал, что будет ждать меня, но я его почему-то не вижу.
- О, не волнуйся, Рицка, - мама Юйко улыбается. - К нему подошли двое знакомых, и он сказал, что через пару минут вернется. Они отошли за угол, о чем-то поговорить.
Двое знакомых. Двое…
- Как неудобно устраивать родительский день в понедельник, - продолжает мама Юйко, обращаясь к своей семье, - в самом начале рабочей недели…
Понедельник, точно. Сегодня понедельник… К нам что, подсылают раз в семь дней?
- Простите, - повторяю я вслух, - я пойду, поищу его.
- Не стоит, Аояги-кун, - останавливает меня отец Юйко, - уже темнеет, Соби сейчас сам за тобой придет. Просто подожди немного.
Я бросаю взгляд на Юйко - она растерянно моргает и ничем не может мне помочь.
- Я все-таки пойду, - я наклоняю голову, извиняясь, и бегу туда, куда показала Хаватари-сан, не слушая, что кричат мне вслед и не оглядываясь.
За углом никого нет.
Поспешно выдергиваю из кармана мобильник:
- Возьми трубку… Ну же, возьми трубку!
После восьмого гудка нажимаю отбой: дальше бессмысленно. Пальцы дрожат, пока набираю текст: «НЕМЕДЛЕННО ОТВЕТЬ!! ЭТО ПРИКАЗ!!» С трудом дожидаюсь, чтобы пришло уведомление о доставке сообщения, и начинаю звонить заново. Сколько уже прошло минут? Сколько раз тебя могли ранить или… Нет! Никаких «или»!
Гудок… второй… третий… Прижимаю к виску стиснутый кулак…
- Рицка.
- Соби!! - кричу я, плевать, что меня могут услышать, - где ты?! Немедленно говори!
- Не надо…
- Я приказываю! - я в отчаянии пинаю каменную стену, окружающую школьную территорию. - Сейчас же!
- …
- Соби! Ты меня слышишь?!
- Я подчиняюсь, - отвечаешь ты, помолчав. - Одну секунду.
- Не бросай трубку!.. - я еще говорю, когда окружающая реальность внезапно меняется. Знакомое ничто, темная пустота с синими разводами вместо земли, травы, асфальта, и три фигуры, замершие друг против друга. Получается, мы были почти рядом! Как ты сделал, чтобы я сюда попал?
Ты медленно складываешь мобильник, смотришь на меня, пока я подбегаю, и молчишь. Правильно, нечего сказать! Знаешь ведь, что я уже слышу!.. Я тоже ничего не говорю, но ты знакомо-виновато опускаешь глаза. Беру тебя за руку, встаю рядом, глядя на двух высоких парней - у одного ярко-желтые, у другого фиолетовые волосы:
- Кто это? Опять из Семи Лун?
- Да. - Ты сжимаешь мои пальцы.
- И как их зовут? - бросаю пренебрежительно, стискивая твою ладонь. Однажды я тебе все-таки выскажу за твое самоотречение, мало не покажется… но не теперь и не здесь.
- Спроси нас, Нелюбимый, - желтоволосый скалится в неприятной усмешке, - может, и скажем. Если попросишь как следует.
- А больше ничего не хотите? - отзываюсь я. - Может, еще с вами пойти?
- Не груби, детка, - вмешивается второй, - с нами ты все равно пойдешь, так что веди себя вежливо! Думаешь, Соби тебе и в этот раз поможет? Ох, едва ли. Он уже едва не сломался!
Меня тут не было, вот и все. Какие они самоуверенные, даже странно. Мы вывели из строя две пары Нулей, Недышащих, Неспящих и Неверящих, и я по-прежнему здесь, а не перед Ритцу-сэнсеем. Ну, разубеждать не будем.
- Объявляй поединок, - обращаюсь я к тебе. - Посмотрим, что они могут двое надвое, а не против одного.
- Ты ему не Жертва, - насмешливо цедит фиолетовый, - не командуй.
- А тебя вообще не спросили!
Пусть злится. Это мешает сосредоточиться.
Обнимаю тебя за талию, ты привлекаешь меня ближе.
- Мы победим, Соби, - шепчу я, чувствуя, что сейчас утону в твоем взгляде. - Ты справишься, я знаю.
- Да, - ты киваешь и выпрямляешься, делаешь шаг вперед, оставляя меня по правую руку: - Мы вызываем!
- Мы принимаем! - откликается фиолетовый. - Я, Акира!
- И я, Кодаю!
- Вместе мы - Безмолвные, безмолвием столь давящим, что оглохнете вы!
Интересно, существуют какие-то реестры «Истинных Имен», если они даются еще до рождения? А если да - можно изменить Имя - судьбу же можно?..
Некогда думать.
- Акира, ограничь Жертву! - командует желтоволосый, и Боец выбрасывает вперед руку:
- Заледеней!
- Отвергаю! - моментально откликаешься ты, и летящая на нас стена не то льда, не то замороженного воздуха осыпается сверкающими кристаллами. - Холод всегда отступает перед теплом. Познайте солнца жар, согрейтесь под лучами!
Кодаю вскрикивает, закрывая лицо руками, а Акира восклицает:
- Защита!
Опаляющее сияние медленно гаснет, и он продолжает:
- Разрыв всех уз, всех связок, сухожилий -
пади без сил! Тебе не устоять!
- Защита, - говоришь ты спокойно. - Отражение. Услышьте,
как мир поет - и с тем лишитесь слуха!
Такую атаку я вижу впервые - мы ограждены от действия собственных заклинаний, и меня не оглушает, но какофония ужасающая. Свист ветра, пение птиц, ночные рулады жаб, стук дождя - все вместе. Кодаю падает на колени, пытаясь оттянуть с горла широкий сверкающий ошейник.
- Защита! Защита!.. - кричит Акира, дрожа от напряжения.
Таким спокойным я тебя видел разве что в первый раз. Тогда ты еще не проигрывал, не боялся подвести - Ай с Мидори были почти моими ровесниками. А это, наверное, уже выпускники. Только не убивай их… Я не хочу вспоминать, как ты сказал - «Сэймэй велел бы добить».
- Ну, и чего ты на поверку стоишь, Акира? - хрипит Кодаю, - сколько можно тратить на тебя время и силы! Всегда приходится вмешиваться…
Я вслушиваюсь, стараясь не пропустить ни слова. А потом он, не поднимаясь, поворачивает голову к тебе:
- Ты ненавидишь бабочек, сэнсей рассказал! Ненавидишь, потому что видишь в них себя? Верно - они бесполезны и беспомощны! Лучше был бы осой, у нее, по крайней мере, есть жало!
- Полагаешь, мне не под силу тебя ужалить? - ты усмехаешься краем губ, а я вдруг понимаю, к чему все это.
- Не слушай его, Соби! - приказываю я твердо. - Он пытается тебя отвлечь!
Ты оборачиваешься, чтобы ответить, и в ту же секунду Безмолвный атакует:
- Как бабочку съедает стрекоза,
так тело с разумом да поглотят оковы!
О, черт…
Ты успеваешь закрыть меня, и сияющие кандалы смыкаются. Шеи, запястья, щиколотки. Кажется, в таком положении мы однажды были. Дышать трудно - хочется глотать воздух ртом, а он и через нос едва проходит. Черные пятна перед глазами.
- Рицка… - шепчешь ты, удерживая меня на ногах.
- Соби, - отвечаю, чтобы показать, что живой. - Слушай…
Ты сжимаешь пальцы на моем плече в знак внимания: говорить тяжко, лучше беречь силы. Безмолвные приближаются, и я тороплюсь:
- Боец - левша. Бей по левой руке. Его не поддерживает Жертва, ему не устоять… Действуй же!
- Слушаюсь, - выдыхаешь ты. И когда противники оказываются в трех шагах, раздельно произносишь:
- Когда не веришь, что прикроют спину,
сложнее концентрацию держать.
Пускай крапивный зуд охватит тело,
в ожоги превращая волдыри!
Я понимаю, что сработало, раньше, чем слышу вой боли, который испускает Акира. Оковы исчезают. Не знаю, что ты сделал - но он валится, прижимая к себе как раз левое запястье. Кодаю в бешенстве смотрит на нас, а потом пинает своего Бойца:
- Вставай и сражайся! Вставай, кому говорят!
Ты не вздрагиваешь, не меняешься в лице, но… Тебе неприятна эта сцена. Я забираюсь под полу твоего пальто, кладу ладонь туда, где бьется сердце:
- Соби.
Ты опускаешь руку мне на затылок, точно как я вчера тебе:
- Все хорошо, Рицка. Ты молодец.
Я прячу лицо у тебя подмышкой.
- Будем продолжать? - вежливо осведомляешься ты у Безмолвных. В ответ раздается поток оскорблений, которые мне уже надоело слушать. В основном о том, как ты посмел сменить Жертву. Битву они продолжать отказываются. Я высовываю голову из-под твоей руки:
- Соби, идём. Они с общим Именем ничего не могут против нас с разными. Я домой хочу.
- А с ними что делать?
Спросил… Я облегченно вздыхаю и честно сознаюсь:
- Не знаю. Они не будут нас преследовать?
Кодаю дарит меня ненавидящим взглядом:
- Нужны вы! Счастлив буду больше никогда не свидеться! Как тебе удалось, коротышка?
Ты делаешь шаг вперед, я вцепляюсь в твой пиджак:
- Не надо, Соби. - И добавляю, обращаясь к Кодаю: - Может, мне удалось, потому что ты своего Бойца за человека не держишь?
- Спроси Соби о Возлюбленном!..
- Мне неинтересно! - обрываю я, чувствуя, как дрожат губы. - Я не Возлюбленный, если ты забыл. Соби, - глаза неудержимо закрываются, - я правда хочу домой.
Ты киваешь и спрашиваешь:
- Можно, я возьму тебя на руки?
Я качаю головой, пытаюсь насмешливо, выходит не особо:
- Ты безнадежен. Зачем? - и поднимаю руки, чтобы обнять тебя за шею.
Ты подхватываешь меня, устраиваешь удобнее:
- Так получится быстрее.
- Научишь, - не то прошу, не то требую шепотом. - Мне надо это уметь…
- Я постараюсь.
- Угу.
Мы не оглядываемся на место сражения. Кодаю, видимо, понял, что Акиру и впрямь сильно покорежило, он занялся ожогами на его коже, и тоже не смотрит нам вслед.
- Держись крепче, Рицка, - говоришь ты, - не отпускай меня.
- Не отпущу, - обещаю я. И мы исчезаем.
*
- Прости, - первое, что ты произносишь, когда ставишь меня на пол в центре комнаты. Перемещение заняло от силы пару секунд, я даже не понял, что и как произошло. Ты помогаешь мне добраться до кровати - ноги отказываются служить - садишься рядом, перебирая мои волосы.
- За что? - интересуюсь я, не открывая глаз. Темно, тепло и тихо. Наконец-то.
- Ты снова пострадал, - ты вздыхаешь. Я смотрю из-под ресниц:
- Это неверный повод для вины, Соби. Если ты имеешь в виду оковы, то они ерунда.
- Почему? - ты бережно проводишь подушечками пальцев по моей шее, - тебе было больно, я не смог поставить достаточно надежный щит. Это мой промах.
- Твой промах - то, что ты меня как всегда не позвал, - устало возражаю я. - Что до сих пор или боишься за меня, или не веришь, что от меня есть польза. Вот за это мне бы стоило обидеться. Ясно?
- Да, господин, - мягко говоришь ты и после паузы соглашаешься: - Ты прав, Рицка.
- Да неужто, - я снова закрываю глаза. - Укрой меня чем-нибудь и иди сюда. - Ты медлишь, и я добавляю: - Пожалуйста.
Не знаю, где приказ, где просьба, но, похоже, начинаю понимать на практике, почему Жертва и Боец всегда держатся вместе. Ты приносишь плед и без возражений устраиваешься рядом, оперевшись на локоть и глядя куда-то в пространство.
Нам нелегко даются победы, но ведь даются. Я заметил сегодня: ты практически неуязвим для заклинаний, а слова тебя достают. Слабое место, которое ты тщательно скрываешь - воспоминания?
- Кодаю сказал, что ты ненавидишь бабочек, - я складываю руки за головой и отгоняю невеселые мысли. - Но у тебя в ушах…
- Здесь немного другое, - ты дотрагиваешься до серьги. - Уши проколол мне ты, Рицка. Это знак нашей связи, он мне приятен. Меня всегда восхищали эти существа - и раздражала их беззащитность на листе ватмана. Легко ловить, легко накалывать на иголки. В кабинете моего учителя их десятки.
Последнюю фразу ты произносишь совсем тихо. Я не шевелюсь, даже моргать не решаюсь - вдруг скажешь что-нибудь о себе.
- Рицка.
- Что?
- Почему ты испугался вопроса, где твое место? Перед собранием?
- Именно так всегда спрашивал Сэймэй, - говорю я без выражения. - Это была наша шутка - он с первого раза запомнил, где я сидел, и каждый раз делал вид, что забыл. А потом его нашли… на этом самом месте.
Мертвым. Обугленным до костей.
Ты осторожно дотрагиваешься до моего локтя, не движение, только намек, чтобы я повернулся. Я придвигаюсь тебе под бок.
Ты медленно опускаешь голову на подушку, натягиваешь на нас обоих плед, и я закрываю глаза, чувствуя, как постепенно расслабляются твои плечи.
*
- Хочешь, я тебя покормлю? - предлагаешь ты часа полтора спустя, когда я просыпаюсь. Сам, наверное, только подремал, но голос у тебя уже бодрее. - Будешь ужинать?
- Если только вместе с тобой, - я пытаюсь сесть. Голова противно кружится.
- Как ты себя чувствуешь, Рицка? - с тревогой спрашиваешь ты.
- Нормально, - я решительно спускаю ноги с кровати. - Не делай из меня мученика, я просто голодный.
Ты смотришь долгим взглядом, а потом уходишь на кухню. Я тебя побью когда-нибудь за твою благодарность.
8.
На этот раз сэнсей вообще не звонит - или точно не тогда, когда ты дома. Я не проверяю твой список звонков, хотя ты, возвращаясь из университета, всегда кладешь мобильник на видное место. Может, чтобы я сам смотрел? Но я не могу.
То, что этот Ритцу тебя больше не допрашивает, меня тревожит. Мне так хотелось думать, что от нас отстали - а на самом деле появились Неверящие и Безмолвные. Кажется, в нас вцепились мертвой хваткой, и если тебя больше не дергают «явиться с докладом», то… Что это означает? С последней стычки прошло уже недели три, начался декабрь, и пока все тихо, но мало ли. Если все это из-за меня, из-за то ...

 Отправлено: 11.02.09 16:18. Заголовок: Прода "Я тебя научу"5

... го, что я брат Сэймэя - а зачем я им еще? - то тебе жутко не везет, сначала с одним Аояги, потом с другим.
Я не выдержал и однажды тебе это сказал, когда ты готовил какой-то европейский пирог. Я долго наблюдал, как ты сосредоточенно возишься с тестом, как отдуваешь с лица длинную челку - волосы ты забрал в хвост, слишком короткие для резинки пряди заправил за уши, а челка упрямо падала на глаза. Я смотрел-смотрел на тебя, а потом неожиданно для самого себя проговорил:
- Соби, наверное, ты был совсем не рад, когда узнал, что после… Сэймэя тебе придется служить еще и мне.
Ты удивленно поднял голову - последние полчаса на кухне царило молчание. Я просматривал компьютерный самоучитель, ты занимался готовкой.
- Откуда такая мысль, Рицка? - ты машинально провел пальцами по лбу, убирая волосы, и на коже остался белый мучной след.
- Просто, - я пожал плечами. - Он приказал тебе прийти ко мне, сражаться за меня, ничего не объяснять - а это означало, что помогать тебе я не смогу…
- Рицка, приказ Сэймэя не подлежал обсуждению, - ты снова занялся упрятыванием фруктов в тесто, - мое желание или нежелание на него не распространялось. Почему это вдруг обеспокоило тебя?
- Потому что из-за меня у тебя проблемы, - я уставился в учебник.
- Это не так.
- Ну да, и кого чуть не убили несколько раз, пока я понял, что тебя надо пытать, чтобы выяснить происходящее! - я стукнул кулаком по колену, а ты неожиданно рассмеялся:
- Не надо меня пытать, Рицка. Тебе достаточно спросить, и я расскажу все, что могу.
- Да, но все равно этого всего мало! - я встал, прошелся по кухне туда-сюда. - Тебе и сэнсей говорил, что ты стоишь больше, чем неопытный ребенок… То есть я!
- Мне безразлично мнение сэнсея по этому поводу, - ты протянул ко мне белую от муки руку, потом снова улыбнулся. - И мнение кого-то еще тоже. Не волнуйся.
- Соби… - я почувствовал, что теряю наступательный тон, - я на него очень похож?
Я клялся, что никогда не задам такого дурацкого вопроса. Мне хотелось себе язык откусить. Ты помолчал - закончил с пирогом, вымыл руки, убавил газ в духовке, поставил туда противень. Потом распрямился и сказал:
- Нет.
Я только выдохнуть смог под твоим взглядом: жестким, и в то же время…
Я покраснел и поспешно отвернулся. Ты осторожно потянул меня за хвост:
- Рицка.
- Что? - я вырвался и отступил к выходу с кухни.
- Я рад, что пришел к тебе, - проговорил ты негромко, - разве у тебя есть причины сомневаться?
- Нет, но…
Но тебе должно быть со мной трудно! Ты взрослый, ты много знаешь и умеешь, а я…
- Вы не похожи, - повторил ты и опустил голову, стягивая с волос резинку, так что они упали на лицо. Потом уселся на пол, рядом с моей открытой книгой. - Ты хотел меня о чем-то спросить?
Я вздохнул, подергал ушами и подошел, остановился за твоим плечом, так, чтобы не касаться.
- У меня много вопросов, Соби. Но тебе нельзя рассказывать, а я обещал не спрашивать.
- Ничего, - ты обхватил меня за талию, повернул так, чтобы я оказался перед тобой. Я автоматически стер с твоего лба не до конца осыпавшуюся муку - ты моргнул, глядя на меня, и потянул вниз, чтобы я тоже сел.
- Нет, - возмутился я, сопротивляясь, но ты только улыбнулся:
- Разве тебе неприятно?
Пришлось сесть. Ты обнял меня:
- Я отвечу на любые твои вопросы, Рицка, кроме тех, которые связаны с…
- Семью Лунами, - закончил я. - Ты слышал о системе косвенных доказательств?
- Что? - ты выглядел таким удивленным, что я только головой мотнул:
- Это когда выводы делаются на основе не того, что сказано, а того, о чем не сказано.
- Я знаю суть этой системы, - отозвался ты, - но не думал, что ты знаком с ней.
- Слышал краем уха, - признался я честно. - Но то, как ты сказал «раскладывать по полочкам», вполне в нее вписывается. Правильно?
Ты тихо фыркнул:
- Умница, Рицка.
Почему меня одновременно раздражает и успокаивает, когда ты меня так называешь?
- Значит, если я догадаюсь, а ты ничего не расскажешь, ты не нарушишь приказ, - я нахмурился. - Так?
Ты погладил меня по плечу:
- Возможно.
- Мог бы хоть раз ответить по-человечески, - пробормотал я, высвобождаясь и вставая. - Кстати… Пока эта штука делается, - я показал подбородком на сидевший в духовке пирог, - не объяснишь кое-что?
- Да? - ты поднял глаза, будто прогнав какую-то мысль.
- Пойдем в комнату, - я повернулся и вышел из кухни.

Мы устроились на кровати. Это теперь самое странное для меня место в доме. Я регулярно краснею, когда вспоминаю, что ты иногда со мной на ней делаешь, и все равно люблю тут сидеть. А когда мы сидим здесь вместе, тебе всегда труднее сбежать. Правда, мне тоже… В общем, на кровати легко только спать. Но я все равно сел в изголовье и похлопал ладонью по покрывалу. Ты опустился напротив - прямой, напряженный. Я раньше не умел улавливать твое напряжение, а теперь само получается, что замечаю. Но это был важный вопрос, я должен был его задать.
- Соби, ты обещал, что объяснишь, как появляться там, где надо. То есть… как ты оказался тогда в школьной лаборатории, или потом в парке, или на улице меня встретил… Или…
- Я понял, - прервал ты. - Это называется телепортацией.
- Тебе можно или нельзя о ней рассказывать? - уточнил я первым делом. Ты задумчиво повел плечами:
- Прямого запрета не существует, однако…
- Если нельзя… - начал было я, но ты шевельнул рукой, и я умолк.
- Однако даже если бы существовал, я ответил бы тебе.
Я уставился на тебя, совершенно ошарашенный:
- Почему?
- Потому что ты моя Жертва, Рицка, - сказал ты тихо. - И раз так, ты имеешь право знать.
- А если тебе снова станет плохо? - испуганно возразил я. Ты слегка улыбнулся:
- Мне практически не бывает плохо в твоем присутствии. Когда я знаю, что ты рядом, Рицка… Этого хватает.
- Честно? - выдавил я почти шепотом, и ты кивнул:
- Да. Разве ты не замечал?
- Ч-чего? - я недоуменно поглядел на тебя. - Раньше же… даже если я был с тобой…
- Раньше ты не знал, как реагировать, - возразил ты ровно, - теперь все иначе.
Ага, а кто мне не говорил! Я мысленно поставил галочку в списке дел: позвонить Йоджи. Мне хочется у него выяснить… Это ведь Нули нам помогли, может, и сейчас кое-что прояснят.
Ну почему Сэймэй запретил объяснения! Зная, что тебе будет ужасно тяжело без него, со мной, ничего не умеющим… Боялся, что я?..
Я оборвал себя - мысль была просто подлой.
- Рицка? - окликнул ты, и я заметил, что стискиваю ладонями виски. - Рицка!
- Ничего, - я заставил себя сесть спокойно. - Все нормально. Правда. Так ты… можешь говорить?
- Спрашивай, - ты подтянул колено к груди, обхватил его руками. Я с сомнением покосился на твою позу и начал издалека:
- Если ты умеешь попадать туда, куда нужно, зачем пользоваться транспортом? Можно никуда не опаздывать…
Ты качнул головой, тыльной стороной ладони убрал назад волосы:
- Нет. Телепортация запрещена к повседневному использованию. Она допустима только в случаях, если Бойца зовет Жертва, ни в каких иных. Находить друг друга в пространстве можно лишь при крепкой, опробованной связи, когда доверяешь импульсу зова. Это позволяет оказаться сразу на месте и начать поединок.
- Но… - я даже не сразу вник, что меня беспокоит, - но ты же встретил меня тогда на улице! А там никакого боя не было! Значит, тебе нельзя было этого делать?
Ты отвернулся, я почти перестал видеть твое лицо.
- Соби, - я попытался поймать твой взгляд, - нельзя было, да?
Ты поднял голову - так устало, что я нахмурился, не зная, что сделать, накричать на тебя или… А что «или»? Ты же упрямый - даже если я запрещу тебе на будущее, этот мой приказ ты обойдешь. Моя безопасность тебе дороже собственной.
- Я волновался, Рицка, - сказал ты, будто не понимая моей недогадливости. - И ты позвал меня.
- Да ты меня вынудил! - возмутился я, вспомнив, как ты спрашивал, можно ли меня встретить.
- Но позвал же, не так ли? - сказал ты с искренним удовольствием.
Никак не привыкну, когда ты вдруг смеешься, или фыркаешь, или начинаешь меня дразнить. Раньше ты только улыбался и почти никогда не смеялся. Теперь, если твоя невозмутимость отступает, я не знаю, как реагировать.
- И что? - спросил я, разглядывая узор на покрывале. - Что тебе за это будет?
- Будет? - ты поднял бровь. - Где?
- Ну… не знаю… в Семи Лунах или в этой школе…
- Рицка, - сказал ты тоном, каким обращаются к непонятливому ученику. Только ты говорил еще и ласково. - Я не собираюсь возвращаться. В противном случае мне следовало сделать это после того, как я остался без Жертвы. Хотя чаще всего в разделяющейся паре погибают оба, случается, что кто-то остается в живых. Редко, но это происходит. Тогда подбирают нового напарника.
Ты не вернулся… Я кивнул в знак того, что слышу:
- А почему так бывает, что кто-то выживает?
Ты не ответил, и я поднял голову. Ты закусил губу, и сведенные на переносице брови у тебя вздрагивали. Черт, я и забыл, что спрашивать можно не обо всем, что в голову приходит! Тут же передвинулся на кровати, погладил тебя по руке:
- Всё-всё, не надо!
Ты посмотрел так, что мне еще хуже стало. Боль и облегчение - и сейчас, я знал, еще вина добавится. Я торопливо обнял тебя, зажмурился. Глаза были сухие и горячие.
- Если Жертва зовет Бойца, он слышит ее оклик, - глухо проговорил ты, не отстраняясь. Решил, наверное, закончить то, что можно мне рассказать. - Если же Боец зовет Жертву, она, как правило, слышит запуск его системы… Как ты моей в последний раз.
До меня не доходило минуты две. А потом я отодвинулся, заглянул тебе в глаза:
- Так ты… позвал меня?!
Я идиот. И-ди-от.
У тебя дрогнул угол рта - будто ты сам над собой усмехнулся:
- Так получилось.
- В смысле? - я вгляделся в тебя, но ты предпочел снова опустить голову. - Как «так получилось»?
- Вначале ты не мог слышать, если бы даже я звал, - объяснил ты с явным усилием. - Нашей связи хватало, чтобы защищаться и обороняться. Я рассчитывал сохранить такое положение вещей, пока ты не будешь готов хоть немного больше, чем когда мы встретились - ты даже не знал о Бойцах и Жертвах. Но… когда я полюбил тебя, Рицка… - я вздрогнул, и ты успокаивающе провел руками по моей спине, - мне стало тяжелее обходиться без твоей поддержки.
- Я знаю, - прошептал я, чувствуя, что ладони сделались влажными.
- А потом ты нашел меня - хотя я не объяснил, где нахожусь. Как тебе удалось?
Вопрос поставил меня в тупик. Как я тогда тебя нашел? Не знаю… Будто по компасу. Или радару.
- Это под силу только тем, кто в самом деле составляет пару, - тихо сказал ты. - После этого сражаться одному стало практически невозможно.
- А ты как всегда попробовал, - хмыкнул я. Ты пожал плечами, подтверждая мои слова:
- Прости.
Я лишь вздохнул:
- Ладно. Я понял, что система запускается при каком-то правильном ритме дыхания… Это делает Боец? - Ты кивнул. - И Боец может оказаться там, где находится Жертва… А Жертва? Жертва может оказаться там, где Боец? Если ты меня позвал - наверное, может! Соби?
- Да, - ты отпустил меня, я поспешно переполз обратно на свое место на кровати. - Но для этого нужно долго тренироваться, чтобы не оказаться неизвестно где. Разве мало того, что я могу всегда успеть к тебе, Рицка? Может быть…
- А я в случае чего опять бегай по городу и ищи тебя! - ехидно заметил я. - Причем без надежды на успех - потому что при загрузке системы, как я понял, мы пропадаем для окружающих!
- Гм, - ты подергал себя за прядь волос.
- Я прав, - развел я руками, наблюдая за этим действием. - Ну и? Ты обещал меня научить!
Ты улыбнулся - не мне, а чему-то невидимому, и встал с кровати:
- Хорошо. Только проверю, как там пирог.

 Отправлено: 11.02.09 16:30. Заголовок: Прода "Я тебя научу"6

*
Невероятно, но ты в самом деле меня учишь. В тот день мы начали, а назавтра, когда я закончил уроки, а ты очередной рисунок, продолжили.
Ты не рассказываешь о Семи Лунах, о том, чем они занимаются, зачем нужна школа и все эти навыки. Я загнал любопытство как можно глубже и ни о чем таком не спрашиваю. Зато ты объясняешь, как правильно слушать, чтобы услышать твое дыхание, даже когда ты в университете, а я в школе. Как окликнуть тебя, просто чтобы ты перезвонил - или позвать, когда срочно нужен. Оказывается, тогда в парке я действовал интуитивно, но правильно. Представлял тебя и звал, веря, что не можешь не услышать.
И еще ты обучаешь меня телепортации. Услышать тебя - потом запуск системы - потом увидеть тебя внутренним взглядом, настроиться и почувствовать, что сейчас окажусь там, где ты. Бесполезно представлять окружающую действительность - внутри «системы» географии нет. Есть только тот, с кем составляешь пару, и те, кто его атакует.
А вот вместе, оказывается, можно перенестись почти куда угодно, как мы после боя - сразу домой. Это, конечно, в случае бегства не спасет от преследования и очень порицается как способ передвижения, я не понял, почему, а ты не сказал, но в принципе возможно.
Если бы Семь Лун нам не угрожали, наверное, меня бы не интересовало, кто изобрел такие фантастические возможности и для чего. Меня и сейчас это волнует только потому, что Семь Лун убили Сэймэя и хотят получить нас - тебя Ритцу, а меня… не знаю кто. Он, и Нагиса, наверное, тоже. Но я не хочу туда. И ты тоже не хочешь.
Мы по-прежнему спим в одной постели. К счастью, моим друзьям ни разу не пришло в голову задать вопрос на эту тему, а Кио его больше не поднимал. Потому что я бы не смог ответить. Хорошо, что когда он пошутил в первый раз, между нами еще было… дыхание, расстояние, два одеяла. Теперь так больше не получается.
Меня чуть не до слез мучило, что мы соприкасаемся руками, но я ничего не решался поменять, пока ты не вытянул, в чем дело. Я признался, отвернувшись к стене, срываясь на крик - а ты растерянно помолчал и спросил, почему меня это напрягает. Ты мне неприятен?
От такой странной логики я обернулся:
- Ты соображаешь, что говоришь! Если бы ты был неприятен, как ты думаешь, я спал бы тут?
- Мы можем поставить вторую кровать, - продолжил ты ровно. Я замычал от такого предложения и уткнулся лицом в подушку:
- И что это даст? Я привык, что ты рядом!
Ты вздохнул, потом осторожно, чтобы не задеть меня, вытянулся на спине:
- Тогда чего же ты хочешь, Рицка?
- Я не могу спать без тебя! - все, после этого от меня можно было костерок разводить, так жарко загорелись уши. Я даже представил твою полуулыбку.
- Значит, тебе нравится, - сделал ты гениальный вывод. Я промолчал, только сопел, внимательно прислушиваясь. Ты встал, вытянул из-под меня скомканное одеяло, судя по движению воздуха, сложил его и куда-то унес. И свое тоже.
Что ты делаешь, хотел я спросить, но не смог. Мне было стыдно даже кашлянуть. А потом ты растряхнул что-то и накинул на меня - и, похоже, на всю кровать.
- Надеюсь, это решит проблему? - спросил ты выжидательно. Пришлось посмотреть. Я перевернулся, чтобы оказаться к тебе спиной - и обнаружил, что ты укрыл нас обоих огромным двуспальным одеялом. Осталось только застонать, слов не нашлось. Ничего себе решение…
- Иди сюда, Рицка, - попросил ты тихо. - Пора спать.
Я помедлил, а потом придумал выход: залез под одеяло с головой, ощупью нашел тебя, устроился, не высовываясь наружу, чтобы ты не видел моего лица.
- Чем ты будешь дышать? - полюбопытствовал ты, пытаясь откинуть край одеяла.
- Найду, - я собрался сползти еще глубже, и ты оставил попытки. - Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, - откликнулся ты, нашаривая меня рукой и обнимая. - Ты мог сказать раньше, Рицка.
Взял бы и сам догадался, ответил я про себя - и уснул.
*
Через неделю у меня день рождения - сегодня уже восемнадцатое декабря. Я уточняю у Юйко и Яёи, что они обязательно придут, а потом иду проведать маму. Может быть, она захочет, чтобы я пришел к ней двадцать пятого?
Подхожу к дому, нашариваю в кармане ключи и смотрю на балкон своей комнаты. Второй этаж - интересно, как ты сюда забирался? Я не понимаю - никаких выступов на стене нет. Не взлетал же!
Я осторожно открываю дверь. Похоже, мамы нет - еще не пришла с работы, а у меня сегодня было только четыре урока. Я позвонил тебе, сказал, что схожу сюда. Ты помолчал и предложил меня встретить, но я отказался. В конце концов, я ведь больше не живу тут, а видя маму раз-другой в неделю, боюсь ее гнева уже меньше.
Я разуваюсь, поднимаюсь по лестнице на кухню, смотрю на идеальный порядок, на пустой стол. Нет ни пучков зелени, ни дайкона, который мама любит. Как будто она перестала готовить или в доме кончились все запасы. Заглядываю в холодильник - полки ломятся от еды. Овощное рагу, кастрюлька с супом, фрукты, овощи, сковородка с жареными каштанами… Если бы я помнил, что любит мамин Рицка, можно было бы пообедать. Каштаны он, кажется, любит.
Но я не могу себя заставить разогреть их. Долго стою около дверцы, потом закрываю холодильник и иду к своей комнате. Я поем дома. Здесь… я не чувствую аппетита.
Моя комната тоже прибранная и какая-то безликая. Я почти не бываю здесь, потому что обычно не прохожу дальше кухни. Над компьютерным столом по-прежнему висят наши фотографии, на тумбочке около кровати тикает будильник. Я не напечатал за эти полтора месяца ни одного снимка. Ты был прав, Соби - происходящее можно удерживать в памяти и без них. Теперь я почти не боюсь забыть.
Здесь все по-прежнему, словно я никуда не уходил. Если не заглядывать в шкаф, в котором нет вещей, и не помнить, что в системнике нет винчестера…
Внизу хлопает входная дверь, и я автоматически подбираюсь: кошачьи уши встают, хвост прижимается к ноге. Раньше мне удавалось лучше скрывать свои опасения.
- Рицка? - доносится снизу мамин голос. Я выхожу из комнаты: лучше откликнуться сразу же.
- Да, мама!
- Рицка, - она поднимается по лестнице с сумками в руках. Наверное, заходила по дороге в магазины. - Замечательно, что пришел, сейчас будем обедать!
Я заставляю себя улыбнуться:
- Хорошо.
- Мой руки и иди на кухню, - распоряжается она, разбирая пакеты с продуктами. - Как дела в школе?
Я послушно мою руки и устраиваюсь на торце стола - место, которое я облюбовал, когда «знакомился» со своей семьей после больницы. Отсюда удобнее всего спасаться в комнату.
- Нормально, мама.
Я рассказываю, как мы недавно всем классом ездили в зоопарк, как второй раз были в зимнем Диснейленде, о том, как Шинономе-сан организовала всех готовить новогоднее выступление, и теперь каждую среду и пятницу проходят репетиции. Обычно я сижу на них, и вполуха слушаю, вполглаза делаю уроки. Мне так нравится.
Постепенно я увлекаюсь. Мама ставит передо мной тарелку, кладет рядом мои любимые красные палочки, а потом устраивается с чашкой чая.
- Ты же участвуешь в представлении, Рицка? - спрашивает она несомневающимся голосом.
Я вылавливаю из тямпуру кусочки свинины и тофу:
- Нет, я буду смотреть, как Юйко изображает какую-то сказочную принцессу. Я больше люблю наблюдать, мам.
Она медленно отставляет чашку. Мне нравится, когда она готовит что-нибудь из окинавской кухни, и я пропускаю этот момент.
- Но Рицка, - мама меняется в лице, - разве ты не любишь общаться с друзьями?
Ой-ой-ой.
- Конечно, - я как можно скорее отодвигаюсь от стола, - я всегда гуляю с Соби, Юйко и Яёи, и еще у меня есть несколько новых знакомых…
- Ты не Рицка! - взвизгивает она, вскакивая, и запускает мне в голову чашкой. Я уворачиваюсь, и чашка разлетается о стену. Все еще горячий чай выплескивается рядом с моим лицом, осколки сыплются под ноги. - Не Рицка!
- Мама… - меня сковывает непреодолимый страх, от которого я, наверное, никогда не отвыкну.
- Ты не мой сын! - кричит она, стукнув по столу ладонями и загораживая мне возможность отступления. Я привычно накрываю руками голову, ничего не говорю, не прошу ее перестать - я давно понял, что в такие моменты она не слышит. Лучше даже не звать ее «мама», мне однажды так за это досталось… Остается только ждать, чтобы подвернулась возможность убежать. Одна из щек мокрая, от чая, наверное - я сжимаюсь у стены, вытираю рукавом лицо. И когда мама отводит взгляд, кидаюсь по коридору, не оборачиваясь. Дрожащими руками задвигаю шпингалет на двери комнаты - мне его когда-то Сэймэй ставил на такие вот случаи. Мама ударяется плечом о запертую дверь и начинает с криком бить в нее кулаками. Я сползаю на пол. По телу волнами пробегает дрожь, щека все еще горит. Провожу по ней и вижу на пальцах кровь. Опять скула рассечена. Если бы каждая ссадина оставляла на мне след, я бы, наверное, весь был исполосованный. А пластыря тут нет.
- Открой! - доносится до меня через дверь мамин крик. - Открой, слышишь!
Выйти я, похоже, не смогу, разве что как ты, через балкон. Но куртка и ботинки остались в прихожей, и мобильник, кстати, тоже там - в кармане куртки. Этот вариант отпадает. Ждать, пока мама успокоится? Можно прождать не один день, я прекрасно это знаю, а заняться здесь нечем - все, чем можно себя развлечь, я перевез к тебе. Ладно, что откладывать неизбежное?
Я закрываю глаза, отрешаюсь от маминого голоса, от пульсирующей боли, от холодной стены за спиной, и представляю твое лицо - внимательные глаза, серьезно сжатые губы.
«Соби?»
«Рицка, - откликаешься ты мгновенно; я слышу тебя так четко, словно ты здесь, и мне делается теплее. - Что?»
Как много ты вкладываешь в одно слово…
«Приедешь?» - прошу я, пересиливая стыд. Хорошо, что хоть не надо делать этого вслух.
«Разумеется».
Я прекращаю разговор. Мне пока очень тяжело это дается, даже совсем короткий диалог забирает уйму сил. Теперь надо подождать. Ты, конечно, понял, где я и что со мной, значит, через час или около того постучишь в стекло на балконной двери, а потом…
- Рицка.
Глаза распахиваются раньше, чем я осознаю, что это уже наяву. Ты сидишь передо мной на корточках, во взгляде гнев и сочувствие.
- В следующий раз я буду ждать во дворе, - говоришь ты решительно, - и даже если ты прикажешь уйти, все равно буду поблизости.
Мне нечего возразить - я только прикрываю глубокую царапину волосами и пытаюсь перехватить властный тон:
- Я вполне мог дождаться, чтобы ты приехал на автобусе! Зачем было снова использовать перемещение?
- Мне не понравился твой голос, - ты не поддаешься на мое сверкание глазами. Наверное, оно сейчас плохо выходит. - Я боялся, что могло произойти что-то худшее. Хорошо, что ты успел добежать и запереться!
Я тяжело вздыхаю. Телепортация в обычной жизни запрещена, ты сам сказал…
Принимаю твою руку и встаю с пола. От пережитого шока до сих пор стучат зубы - мама не бросалась на меня последние раз пять, что я приходил, я всегда был осторожен, а сегодня… сам виноват.
- Давай домой, - говорю я вместо ответа. Ты чуть-чуть улыбаешься. - Что?
- Просто рад, что ты не сердишься, - отвечаешь ты и улыбаешься уже заметнее. Я быстро отворачиваюсь:
- Мне больше делать нечего?
- Где твоя верхняя одежда? - интересуешься ты невинно, словно не слыша.
- На вешалке, - я смотрю на дверь комнаты и приказываю себе открыть ее. Я не могу допустить, чтобы ты видел мой страх… Даже если сам тебя вызвал.
Мы идем вниз по лестнице, и передо мной мелькает картинка дежа вю - как мы спускались, и ты нес на плече сумку с моими вещами. Похоже, я погорячился, решив, что больше мы тут вместе не появимся.
Мама встречает нас на кухне: наверное, услышала разговор или шаги, и ее лицо не обещает ничего хорошего. Ты опережаешь ее - поднимаешь руку и произносишь негромко, но совершенно непререкаемо:
- Спите.
Несколько секунд ничего не происходит, а потом мама оседает на табурет, и глаза у нее закрываются. Ты подхватываешь ее на руки:
- Куда ее отнести, Рицка?
Я изумленно смотрю на вас обоих и делаю жест в направлении маминой комнаты:
- Вон туда.
Ты вносишь маму в спальню, устраиваешь на кровати и оглядываешься:
- Что еще сделать?
Я бездумно прижимаю ладонь к саднящей скуле:
- Ничего… только… когда она проснется…
- Она будет помнить, что ты приходил, что вы замечательно посидели, и она осталась довольна. Так подойдет?
- Д-да, - я киваю.
Ты меня иногда пугаешь. По-настоящему.
- Хорошо, - ты склоняешься над мамой и проводишь рукой над ее лбом.
- Можем отправляться домой?
Я молча выхожу из комнаты, и только застегивая кнопку на капюшоне, открываю рот:
- На автобусе.
- Как скажешь.
*
Когда ты закрываешь за нами входную дверь, я вздыхаю и провожу руками по голове, отводя назад и волосы, и опустившиеся кошачьи уши. Если прибавить к произошедшему у мамы тройку по обществоведению и ощущение слежки по дороге домой… День выдался бурный. Я не спрашивал, не чувствуешь ли ты взгляда в спину, потому что у меня, наверное, просто паранойя. Но все равно неприятно.
- Разувайся, - говоришь ты, стоя рядом и глядя в сторону. Я прекрасно знаю, что ты при этом замечаешь все не хуже, чем если бы смотрел в упор. И видишь, конечно, что я умаялся.
- Сейчас, - я выступаю из ботинок, вставая носками на пятки: нагнуться нет сил. Потом иду в комнату и сажусь на кровать. Вот бы ты сейчас отвлекся на что-нибудь, а я сделал бы вид, что все в порядке и я вовсе не чувствую себя разбитым.
Дождешься от тебя, как же. Ты не комментируешь случившееся, и если я тебе прикажу, наверное, не будешь ничего делать… вот только у меня нет ни сил, ни желания приказывать. Я смотрю, как ты достаешь из аптечки на холодильнике антисептик, марлю и пластыри, потом садишься рядом. Ты изучаешь царапину, проводишь пальцами по моей щеке. В двух местах. Что - не одна? Я не шевелюсь. Ты и не таким меня видел, хотя досадно, конечно.
- Я залечу, - не то спрашиваешь, не то сообщаешь ты.
- Да, - я закрыв глаза терплю, пока ты обрабатываешь и заклеиваешь ранки. У тебя четкие экономные движения, через несколько секунд кожу перестает печь и, кажется, раздумывает болеть голова.
- Спасибо, - говорю я тихо.
Вместо ответа ты гладишь меня по плечу:
- Как ты?
- Нормально, - я открываю глаза и встречаюсь с тобой взглядом. - Все нормально.
Ты еще какое-то время смотришь на меня, потом киваешь:
- Ладно. Голодный?
- Нет, - я заставляю себя не отводить глаз, - мама меня покормила.
Твои ресницы вздрагивают - именно так, как я ждал. Упрекнешь ее?
Ты делаешь отрицательный жест:
- Я не имею права решать за тебя, Рицка, или вмешиваться в твои отношения с другими людьми, особенно с мамой. Не переживай об этом.
- Откуда ты всегда знаешь? - вырывается у меня невольно, и твой взгляд теплеет:
- Ты тоже многое знаешь обо мне.
Многое?.. Не уверен.
- Соби, как ты думаешь, а Имя… нельзя изменить?
По-моему, вопрос логично связан с твоим намеком. Но ты ошеломленно приоткрываешь рот:
- Для чего?
Я раздраженно фыркаю: как можно быть таким недогадливым?! - и поясняю:
- Чтобы оно было, какое сам хочешь. Какое выберешь.
Ты смотришь в одну точку:
- Боюсь, что нет, Рицка. Бывает так, что даже обладатели общего Имени не могут добиться, чтобы оно проступило у обоих, и вынуждены довольствоваться лишь знанием, что они пара. А смена существующего Имени… Такого, насколько я помню из школьного курса, никогда не происходило. Это невозможно.
- Невозможно, - повторяю я медленно. - Или просто неизвестно?
Ты негромко хмыкаешь:
- Это почти одно и то же.
- Почти, но не совсем! - возражаю я. - Ладно, проехали.
У тебя усталый вид - под глазами залегли тени, волосы безжизненно обвисли. Наверное, тоже выдался нелегкий день. Я прищуриваюсь:
- Во сколько ты сегодня встал?
- В смысле? - ты делаешь вид, что не понял вопроса, и я уточняю:
- Мы ложились вместе, а ты выглядишь не выспавшимся. Значит, или встал раньше, так, что я не проснулся, или у тебя неприятности. Отвечай.
Кажется, тебе нравятся мои требовательные интонации. Ну… я беспокоюсь. А что, нельзя?
- Неприятностей нет. В пять.
- В пять утра?! - я решительно поднимаюсь с кровати, отправляюсь за пледом. Возвращаюсь и наталкиваюсь на твой заинтересованный взгляд:
- Рицка, что ты делаешь?
- Кладу тебя спать, - непререкаемым тоном отзываюсь я, - часа на три как минимум. Потом хоть до утра рисуй, но сейчас ложись. И не спорь.
Ты смотришь из-под ресниц:
- Это приказ? - и улыбаешься. Черт, когда я перестану краснеть, когда ты так смотришь и так улыбаешься?!
- Точно, - я делаю лицо как можно строже и исподлобья гляжу на тебя: - ты меня слушаешь или нет?
- Да, Рицка, - ты почтительно склоняешь голову, но в сочетании с твоей улыбкой это действует… совершенно неожиданно. Мне делается трудно стоять. Ты забираешься на кровать с ногами, послушно не двигаешься, пока я накрываю тебя пледом, а потом внезапно ловишь за руку - так, что я давлюсь воздухом и закашливаюсь.
- Извини, я не хотел тебя испугать.
- Но у тебя… - я пытаюсь справиться с дыханием, - …получилось. Ничего. Спи.
Я отнимаю руку, а ты не пускаешь. Пытаюсь строго на тебя посмотреть - и забываю сердиться, забываю, как говорить. Ты вынуждаешь меня опуститься на кровать, садишься и обнимаешь - крепко, надежно. Я откидываю голову тебе на плечо, ты невесомо касаешься моих губ:
- Я люблю тебя, Рицка, - и все время смотришь мне в глаза.
Вздыхаю, чувствуя себя одной из бабочек, о которых ты говорил - я будто нанизан на твой взгляд:
- Соби…
Ты проводишь рукой по моему лицу, не касаясь пластырей, и целуешь уже по-настоящему, так, что я не могу остановиться, не могу от тебя оторваться, совсем ничего не могу. И перестаешь, только когда мои ладони сами собой пытаются заползти под твою водолазку. Ты вздрагиваешь и напрягаешься. Черт.
Я отстраняюсь сам. Ты огорченно смотришь, как я чуть ли не на метр отскакиваю от кровати:
- Рицка…
- Спи! - говорю я предательски-высоким голосом. - Вечером я тебя разбужу!
- Рицка… - ты отбрасываешь плед и встаешь, но я яростно трясу головой:
- Нет! Это - приказ!
Срываюсь с места и убегаю в ванную. Запираюсь, открываю на полный напор воду, торопливо умываюсь, сев на бортик. Вода мочит стерильные салфетки, зато мокрое все лицо, а не только глаза.
Когда дыхание выравнивается, я мельком смотрюсь в зеркало. Взгляд мрачный, веки покраснели, но больше ничего не заметно. Надеюсь, ты меня послушал, не сидишь сейчас под дверью, а значит, не увидишь. Я промокаю лицо полотенцем и отпираю задвижку. Выхожу в комнату, стараясь ступать как можно тише - и останавливаюсь около косяка.
Ты действительно спишь: одна рука под подушкой, другая на ней, лицо бледное. Плед сполз и свешивается почти до пола.
Я долго стою, скрестив руки на груди и обнимая себя за плечи. Если бы я знал, в чем дело - нам обоим было бы легче, Соби.
Ладно. Пора и уроками заняться, в конце концов. И доработать страничку, которую мы делали в последний раз в компьютерном классе. Я прохожу к столу и включаю компьютер. Часа два - два с половиной у меня есть, потом разбужу тебя. Надо еще выключить звук у наших сотовых, чтобы тебя не потревожили.
…Уф-ф. М-да - четверг, а я переделал почти все домашние задания на выходные. Наверное, чтобы не думать, как с тобой трудно, мозги переключились на учебу. Я потягиваюсь, раскидывая руки, и прикидываю, чем заняться в ближайшие полчаса. Когда я сегодня рассматривал свою комнату, у меня мелькнуло какое-то воспоминание. Я сосредоточенно возвращаю его. Что-то мне давно хотелось сделать, но или времени не было, или обязательно присутствовал ты. А я хотел быть один.
Точно! Я чуть не вскрикиваю вслух. Как можно было забыть так надолго?!
Отодвигаю в сторону стопку музыкальных дисков, которые лежат на одной из моих полок, и вытаскиваю пластиковый конверт. Он убран в сложенную толстовку, ты о нем не знаешь - ты не считаешь себя вправе трогать мои вещи. Я открываю упаковку. «Аояги» - иероглиф подписи притягивает взгляд как магнит. Ты спишь… значит, можно посмотреть, что здесь. Давно пора было - как я вообще забыл? Я оставляю конверт на полке, возвращаюсь к компьютеру, на всякий случай надеваю наушники - и вставляю диск.
Сначала дисковод гудит, распознавая записанную информацию, а потом предлагает стандартный набор задач: воспроизвести видео, картинки, текстовые файлы или открыть папку для просмотра всего, что есть. Я щелкаю мышкой по значку «просмотр всего». Пальцы дрожат. Бросаю на тебя быстрый взгляд - ты отвернулся к стене, светлые волосы рассыпались по спине и подушке, лица не видно. Спи-спи…
Та-ак. Что тут?
Мой брат всегда отличался любовью к порядку, он и меня пытался к нему приучить. Всё рассортировано по трем папкам, две названы, одна - я навожу на нее мышку - самая легкая - просто «новая». Кликаю по ней. Ага, здесь тексты. Тексты я оставлю напоследок. Возвращаюсь к меню диска и открываю «Фото». Внутри три папки.
Первая - «Фото/Дом».
Ого, кадров довольно много, десятка три точно наберется. Тут и мама, и папа, и почти на каждой я. Сэймэй, - я улыбаюсь, чувствуя, что губы немеют и улыбка выходит кривая, - я вообще не помню этих моментов. Людная улица, карусели, пляж… Мы играем в мяч, мне, наверное, лет шесть… Мы держим за нитки огромные воздушные шары… Я сижу у Сэймэя на плече, он смеется, подняв руку и ероша мои волосы…
Мама - совсем не такая как сейчас, у нее веселые глаза, и она держит за руку папу. Кто нас снимал? Я не знаю. Будто листаю снимки незнакомых людей.
Праздничный обед или ужин… Дом, которого я не помню, видимо, еще до переезда. Горящие свечи, на столе торт… увеличиваю изображение. «С днем Рождения, Рицка» - кремом в центре.
Я закрываю глаза.
Домашние фотографии заканчиваются, и я возвращаюсь к основной папке. Я посмотрю все - раз Сэймэй записал диск, эта информация была для него важной.
«Фото/Школа/Я».
Я с силой втягиваю в себя воздух. Это… то, что я думаю? Еще раз оглядываюсь на тебя: вдруг проснулся? Не хочу пока, чтобы ты это видел. Щелкаю мышкой.
Сэймэй за партой…
Сэймэй с кем-то, лицо затемнено - случайный дефект или нарочно?
Сэймэй среди ровесников, практически у всех ушки. Видимо, кадр случаен, но брат здесь очень здорово вышел: волосы отливают сиреневым, глаза глядят прямо на снимавшего - темные, большие. В них не отражается солнце. Он был таким красивым… хотя взрослые чаще говорили, что не красивым, а «характерным». Но какая разница?
Еще, еще кадры… Нигде нет ни здания школы, ни хоть одного взрослого лица, но я не сомневаюсь. Это Семь Лун.
«Фото/Школа/Боец».
На последнем слове взгляд застывает сам. Что там? Что я увижу? Кого?
Преодолеваю себя и открываю папку.
Соби… Я бы не узнал тебя. Сказал бы, что это кто-то похожий, что ты не можешь быть таким. Большие, как у меня, кошачьи уши, мечтательное выражение лица, улыбающиеся глаза чуть ли не в пол-лица. Шея еще открыта, а волосы только-только достают до ключиц. Портретный снимок, он даже подписан: «Агацума Соби». Сколько тебе здесь? Тринадцать? Четырнадцать? Ты сейчас вообще не похож на этого мальчишку в расстегнутой на две пуговицы светлой рубашке. И дело не во внешности... а во взгляде.
Я листаю дальше. На следующем фото вы вместе. Сэймэй положил ладонь тебе на плечо и вызывающе смотрит в камеру, словно ему не хочется позировать. Ты стоишь очень прямо, чуть склонив голову в его сторону. У тебя почему-то смущенный вид. Здесь вам лет по пятнадцать… Хотя ты же старше, тебе, наверное, почти восемнадцать. Значит, так выглядела лучшая боевая пара Семи Лун? Сэймэй кажется раздраженным, его пальцы буквально впиваются в твое плечо, но ты не против. И у тебя по-прежнему нет повязки на горле.
Мне вдруг становится трудно дышать, будто нос заложен. Мне не нравится это фото. Очень не нравится, не знаю, почему.
Дальше, видимо, тренировки: на смазанных кадрах вспышки заклинаний, картинки нечеткие, словно камера не поспевала за событиями. Потом какое-то групповое фото - здесь ушки разве что у половины присутствующих. Вы в центре, Сэймэй вскинул голову, руки скрещены на груди. Ты не смотришь в объектив и касаешься его плечом. Волосы у тебя уже почти такой длины как сейчас. Судя по свитерам и курткам, осень. Но какой год?
Я нажимаю пробел, и кадры начинают повторяться. Что - это все?
Папка «Фото» кончилась, но есть еще «Видео». Я торопливо открываю ее: здесь два безымянных файла. Кликаю на том, который весит больше.
Запись на пять с половиной минут.
В наушники врывается западная мелодия, кажется, на английском. Наверное, какой-то вечер: полутемный зал, танцующие парочки, пару раз в кадр попадает длинный низкий стол с многочисленными закусками. Я наклоняюсь к монитору, и внезапное обращение заставляет меня дернуться. Это там - а мне показалось, что рядом.
«- Аояги, слушай, а где твой Боец? - камера выхватывает брата из темноты. Он усмехается:
- Где-то здесь, я полагаю.
- Ты его опять оставил? Не боишься, что уйдет куда-нибудь один?
Снимающий говорит насмешливо, но в тоне слышится боязливое уважение.
- С какой стати мне об этом волноваться? - пожимает плечами Сэймэй. - Ты не в курсе, что Соби всегда держится поблизости? За своим Бойцом следи, если воспитать не смог!
- Да ладно тебе злиться!
- Я не злюсь. Я не выношу, когда лезут не в свое дело. И выключи свою игрушку - терпеть не могу эти съемки «на память».
Он уходит. Снова беспорядочные скачки камеры... Кто-то приветственно машет в нее рукой, кто-то, наоборот, отворачивается.
- Кого снимаешь? - спрашивает голос сбоку.
- Аояги и Агацуму. Ты не видел Соби?
- Пять минут назад в том конце зала.
Ничего не видно, темно, я вслушиваюсь в чужие голоса и прижимаю ладони к столешнице, чтобы не стучать по ней в нетерпении. Ну же, ну же?..
- Отлично, спасибо.
Оператор, видимо, пробирается в указанном направлении, но раньше, чем картинка фокусируется, я слышу его растерянное: «Вот черт…». Он, наверное, произнес это шепотом, но микрофон поймал и усилил звук.
- Что ж… - продолжает он после паузы, - оставлю. Захочет - сотрет.
И появляется изображение.
Вы у большого окна, друг напротив друга, падающий на лица вечерний свет позволяет видеть в подробностях. Сэймэй хмурится и тянет тебя к себе, запустив пальцы в волосы у виска. Ты не сопротивляешься - по крайней мере, внешне, - и не смотришь ему в глаза:
- Пожалуйста, отпусти меня.
- С какой стати? - Сэймэй хмыкает, - ты не в курсе, что я твой хозяин? У меня на тебя есть право Жертвы - а у тебя есть право мне подчиняться, а не возникать.
Я закусываю костяшки пальцев.
- Сэймэй, что я сделал? - спрашиваешь ты, все так же не поднимая взгляда. - За что ты на меня сердишься?
- Я не сержусь, - он дергает тебя за волосы, приближая губы к самым твоим губам. - Когда я сержусь, ты знаешь, все бывает иначе. Я просто не люблю, когда ты начинаешь изображать строптивую невинность.
Ты вскидываешь глаза - так резко, словно он дал тебе пощечину. Сэймэй отшатывается:
- Соби… ты что!
- Я не виноват, что Имя не появилось, - негромко говоришь ты. - Если ты хочешь так считать, можешь наказать меня. Твоя воля - закон для меня. Но… - ты смыкаешь пальцы вокруг запястья Сэймэя, освобождая волосы от его хватки, и я лишь теперь замечаю, что у тебя нет ушек, - унижать меня…
Сэймэй прищуривается:
- А чья вина? Мы единственная пара, у которой при выпуске нет Имени! Может, знаешь, как это исправить? Лучше бы у тебя оно появилось, а не уши отпали! Для меня это куда худшее унижение!
Ты улыбаешься. Я узнаю эту непроницаемую полуулыбку:
- У тебя есть и Имя, и ушки. У меня нет ни того, ни другого. Хочешь что-то сделать с этим - я подчинюсь.
Сэймэй хмыкает:
- Жалеешь, что я в тебя не влюблен? Но ты дорог мне, Соби. Хочешь, докажу, как именно ты мне дорог? Тебе понравится!
Ты вздыхаешь:
- Как прикажешь.
- Отлично, - Сэймэй белозубо улыбается.
Соби, клянусь тебе всем на свете, ты никогда не увидишь у меня такой улыбки.
Он отворачивается от окна и, видимо, обнаруживает наблюдателя, потому что делает шаг вперед:
- Твою мать, я же внятно сказал: выруби эту чертову камеру!»
Изображение гаснет.
Я откидываюсь на стуле, закрываю лицо руками. Наверное, потом Сэймэй решил все же сохранить эту съемку, раз она оказалась здесь. Но почему он с тобой так обращался? «Бывает так, что даже обладатели общего Имени не могут добиться, чтобы оно проступило у обоих»… Ты себя имел в виду? И как вы этого добивались?
Руки наливаются свинцовой тяжестью, когда я открываю второй видеофайл. Здесь всего минута.
Яркий день, в кадре снова вы оба - Сэймэй обнимает тебя за плечи и смеется, ты смотришь на него, приподняв бровь:
- Сэнсею не пришлась по душе твоя затея. Ты же знаешь, как он относится к подобным вещам.
- Не знаю и знать не хочу, - брат обрывает смех. - Это ты у него в любимчиках ходил. Меня на дополнительные занятия не приглашали!
- Но у нас с тобой были разные программы, - возражаешь ты. Сэймэй разворачивается и прищуривается, глядя тебе в глаза:
- А теперь общая. Так что не упоминай при мне Ритцу. Я этого не люблю. Понял?
- Да, - ты опускаешь голову.
- Скажи, чтобы я услышал!
- Да, господин, - повторяешь ты ровно. В тебе что-то изменилось - не знаю, что, но на предыдущей записи интонации были не такими.
- Вот и прекрасно… - Сэймэй проводит по твоему забинтованному горлу. - Зато теперь никто не усомнится в том, кому ты принадлежишь! Рад?
- Конечно.
- Молодец, - Сэймэй щелкает пальцами, - тогда едем ко мне. Немедленно.
- У тебя же родители дома?
- И Рицка тоже. Возражаешь?
Твое лицо спокойн ...

 Отправлено: 11.02.09 16:30. Заголовок: Прода "Я тебя научу"6

... о:
- Как пожелает Сэймэй.
- Ты же сам хотел быть моим, - хмыкает брат на этот официальный ответ. - Пошли, я выключаю камеру.
Он исчезает из кадра. Последнее, что ловит объектив - ты задумчиво киваешь самому себе. А потом расправляешь плечи.
Всё, больше я не могу. Осталась папка с текстами, но ее просмотрю в другой раз. Я вынимаю диск, снова прячу его и прислоняюсь лбом к закрытой дверце шкафа.
Нацуо говорил, что все, чего ты хочешь - это подчиняться, и что Сэймэй с тобой не церемонился. Кио назвал тебя мазохистом. Ерунда… мазохисту нравится то, что с ним делают. А ты терпел - и Сэймэй видел, что ты терпишь… Что он сделал, чтобы дать тебе Имя?
Я подхожу к кровати, сажусь на край, поправив окончательно сползший плед. У тебя, наверное, есть домашние задания, и надо тебя разбудить. Только не представляю, как смогу встретить твой взгляд. Я не понял главного: ты любил его… так, как собирался любить меня, потому что это был его приказ, а он был твоей Жертвой… Или иначе?
Мысль нестерпима, я всхлипываю, без слез, но вслух. Слишком много впечатлений. Пожалуй, так больно было только в тот раз, когда я выяснил, что ты мне «завещан».
- Рицка? - ты просыпаешься мгновенно, как от толчка, и садишься на кровати. - Ты плачешь? Что такое?
- Ничего подобного, - я стараюсь сделать лицо как можно равнодушнее, но ты все равно осторожно обхватываешь ладонями мои плечи. От этой осторожности мне почему-то делается совсем тошно. - Пора вставать. Я обещал через три часа тебя поднять.
- Рицка, - ты кладешь ладонь на мою непострадавшую щеку, - я так сильно обидел тебя?
Я отстраняюсь и качаю головой: кажется, мы поругались лет сто назад.
- Нет, все в порядке.
- Но я же вижу… - начинаешь ты, встревоженно глядя на меня. Я не даю тебе продолжить - медленно поднимаю руки, пристраиваю тебе на плечи. Получается почти объятие. Я не знаю, как ты среагируешь, понравится ли тебе... Судя по тому, как ты замер, нет.
Я набираюсь мужества и произношу почти шепотом:
- Все в порядке… когда ты со мной.
У меня будут синяки от твоих пальцев. Мы долго молчим. Надо что-то сказать - но никакие слова на ум не приходят. Ты чуть-чуть улыбаешься:
- Чего ты хочешь?
Чтобы ты рассказал обо всем. Чтобы перестал вздрагивать, когда я к тебе прикасаюсь. Чтобы я мог забыть, как ты смотрел на Сэймэя на тех записях.
- Ничего.
- Иди сюда, - ты откидываешься на подушку и тянешь меня за собой. Я сопротивляюсь:
- Соби!
- Да?
- Вставай, вечер уже!
- Сию минуту, - ты смеешься и продолжаешь бороться со мной. А долго продержаться у меня еще ни разу не получалось - ты сильнее. Сгребаешь меня, устраиваешь рядом, проводишь рукой по спине, слегка царапая ногтями сквозь футболку. Теперь моя очередь замереть. Что будет дальше?
Твой голос опускается до шепота:
- Рицка… разреши мне…
Как я могу не разрешить, когда мне хочется в голос разреветься от того, что ты меня трогаешь! Я обнимаю тебя, сильно-сильно:
- Тебе это нравится? - спрашиваю в самое ухо. Тебе щекотно, наверное.
Ты киваешь и целуешь меня в шею:
- Очень.
- Тогда… не отталкивай меня… - формулирую я последнюю четкую мысль, - это больно, Соби…
Твоя ладонь забирается под пояс моих джинсов:
- Я постараюсь. Обещаю.
- Но… это не… - продолжаю я упрямо, сбиваясь с дыхания, - не приказ…
Ты закрываешь тему поцелуем. А когда я вскрикиваю, всем телом вжимаясь в тебя, чувствуя твою ответную дрожь… говоришь:
- Я понял, Рицка.

 Отправлено: 11.02.09 16:33. Заголовок: Прода "Я тебя научу"7

9.
- Ладно, с Яёи я сам поговорю, - я с досадой вздыхаю и пропускаю Юйко вперед, выходя из школы. - Жалко, что он простыл, но, может, ему все-таки разрешат? Если на такси туда и обратно? Вчера же день рожденья императора был, можно было подлечиться! Да и завтра воскресенье…
- Не знаю, Рицка-кун, - Юйко надвигает на голову капюшон. На улице снежно и очень ветрено. - По-моему, лучше все обсудить с его мамой и папой.
- Да я уже понял, - я нехотя надеваю шапку - сегодня ты без нее отказался выпустить меня из дому.
Ну не то чтобы отказался, просто замолчал, когда я сказал, что не хочу. Терпеть не могу, когда ты начинаешь демонстрировать, что не имеешь права мне указывать. Я сердито взял и надел ее:
- Устраивает тебя?
Ты улыбнулся:
- Спасибо, Рицка.
Я выскочил за дверь, пока ты не добавил в своем духе, что я «не должен, если не хочу». Может, и не должен - зато ты обрадовался.

- Ой, Рицка-кун, - Юйко останавливается посреди двора, - тебя ждут.
Голос у нее необычный. Точно, ждут - вот только как сейчас быть? Они же теперь знакомы между собой. Надо было попросить не приходить к школе, а назначить встречу где-нибудь.
- Юйко, - говорю я с заминкой, - ты обидишься, если я попрошу не ходить с нами? Мне нужно поговорить, и…
Она вешает нос и, кажется, вот-вот заплачет, голос дрожит:
- А почему мне нельзя? Я никому-никому не скажу ни словечка, Рицка-кун…
Я беспомощно морщу лоб. Как с ней разговаривать? И ссориться вовсе не хочется, особенно после того, как мы десять минут назад согласовывали, во сколько завтра собирать гостей.
- Рицка, - Нацуо делает шаг нам навстречу, - Юйко-тян, привет. Как дела?
- Хорошо, - Юйко поднимает грустные глаза и старательно улыбается. - Давно не виделись, Нацуо-сан. Вы пришли за Рицкой?
- Можем и тебя взять, - пожимает Зеро плечами, - Рицка не будет против.
Я возмущенно открываю рот, чтобы ответить на это самоуправство, но вмешивается Йоджи. Он еще не двинулся с места:
- Рицка, привет. Иди сюда, - он кивает, с зеленых волос падают снежинки, и приветственно подмигивает:
- Не боись, Нацуо присмотрит за Юйко-тян. Она не вспомнит потом ничего, кроме того, что нас видела. Идет?
- А как вы услышали?..
- Что ты ее домой отправляешь? У нас хороший слух, - Йоджи хмыкает. - Идем куда-нибудь, что ли?
Нельзя показывать, что я беспокоюсь о Юйко. Они сказали, что мы их друзья.
- Пошли в какое-нибудь кафе, - говорю я наконец. - Вам, может, и нормально, а мы замерзнем.
- После номера со снегом, который отколол Соби, мы тоже холод не жалуем, - оборачивается Нацуо, теребя плюшевого зайца, и снова обращается к Юйко: - Спасибо, очень классный!
Она что - нарочно этого зайца месяц в сумке таскала? Ничего себе. Но меня волнует другое:
- Номер со снегом? - не хочу показывать неосведомленность, но другого не остается. Йоджи прищуривается:
- Он нас тогда, в первый раз, чуть на тот свет не отправил. Заморозил, а мы и не поняли, что происходит. Соби крут даже в одиночку, Рицка. Хорошо, что тебя там не было - а то бы нам хуже пришлось.
Мы идем в направлении кафе, которое выбрала Юйко: Нацуо и она впереди, мы с Йоджи следом.
- Нечего было к нему лезть, - угрюмо отвечаю я, поправляя сползающую шапку. - Ничего бы и не случилось.
- Нам делать было нечего, - объясняет Зеро почти весело, - тем более он нам помешал.
Знаю я, чему он помешал! Мне хочется рявкнуть на Йоджи, но я сдерживаюсь. Они такие как есть… и мне нужен совет.
- Ладно, Рицка, - говорит Йоджи, ловя на ладонь снежинки, - не будем о грустном. У тебя к нам дело?
- Да, - я смотрю себе под ноги. - То есть… я не знаю. Может, и нет.
- Ладно, сейчас расскажешь, - он толкает плечом дверь, и мы входим в кафе, отыскивая взглядом Юйко и Нацуо.
- Рицка-кун! - раздается из дальнего угла, и Йоджи тут же указывает рукой:
- Вон, видишь? Угловой столик.
- Ага.
Мы усаживаемся, и Йоджи говорит скучным голосом:
- Нацуо…
- Да? - на губах у Бойца Зеро прежняя улыбка, но глаза серьезнеют.
- Устроишь сам понимаешь кому воспоминания о вкусной еде и классной компании, - командует Йоджи хрипловатым шепотом, пока Юйко расстегивает куртку и стаскивает с головы вязаную шапку. - Вник? Ты ее сюда притащил! Рицке надо поговорить, а одни уши лишние.
- Не проблема, - Нацуо смешно морщит нос, - общайтесь, о чем хотите, если надо, обращайтесь! - и разворачивается к Юйко. Я уже вздыхаю с облегчением, но Йоджи еще не все сказал:
- Нацу-уо…
Тот с явным недовольством поджимает губы:
- Я тебя слушаю, Йо-оджи. Чего еще?
Странно, раньше я не замечал этих интонаций в их веселом трепе. Нацуо слушает на самом деле. И его Жертва об этом знает.
- Ты меня понял, - ухмыляется Йоджи приунывшему рыжему, показывая глазами на Юйко.
- Понял, не дурак. Юйко-тян, хочешь попробовать маленьких осьминогов?
Они углубляются в изучение меню, а Йоджи обращается ко мне:
- Что будем есть?
- Я не хочу, - отказываюсь я.
- Чтобы Соби потом сказал, что мы уморили тебя голодом? Не. Давай заказывай.
- Только учти, что я сам плачу! - предупреждаю я. Зеро передергивает плечами:
- Запросто. Кстати, как ты узнал мой номер?
- У Соби спросил, у него же есть.
«- Слушай, - я дожевал ролл и поглядел на тебя, - а если я позову на день рождения Нацуо и Йоджи?
Ты отвлекся от какого-то учебника:
- Мне казалось, что они тебе несимпатичны, Рицка.
- Они очень помогли, - я отвел глаза, - и… мне кажется, они не плохие. Но если ты возражаешь…
Ты подошел, присел рядом, коснулся моей руки:
- Я не против, зови кого хочешь. Меня делает счастливым уже то, что твой день рождения будет отмечаться здесь. Их номера у меня в мобильнике, можешь посмотреть.
После этого я покраснел, а ты вернулся к чтению».
- А, точно… Это, видно, с того вечера остался, мы же менялись, - припоминает Йоджи. - Я малость удивился, когда ты позвонил.
- Вернее, офонарел, - вклинивается Нацуо, - полчаса потом в телефоне следящие устройства искал!
Я фыркаю, раз, другой, потом начинаю смеяться. Зеро смотрят на меня с откровенным любопытством. Йоджи задумчиво трет ладонью подбородок:
- А ты умеешь смеяться, Рицка? Ни за что бы не подумал. Так ведь можно решить, что и Соби смеяться может.
- Он и может! - стараясь не напрягаться, подтверждаю я.
Как о тебе говорить, если одно упоминание твоего имени выбивает меня из колеи!
- Чудеса, - насмешливо переглядываются Нули, - что же дальше-то будет!
- Ну, это нас не касается, - подводит итог Йоджи. - Сакэ не предлагаю, чай сейчас принесут, давай к делу.
Я недоверчиво смотрю на увлеченных диалогом не пойми о чем - обо всем сразу, о поп-звездах, мягких игрушках и школьных нелепостях - Нацуо и Юйко. Йоджи подпирает кулаком щеку:
- Не волнуйся. Твоя подружка ничего не поймет. У Нацуо талант по запудриванию мозгов.
- Вы ей что - память сотрете?!
Я его сейчас без всяких поединков поколочу.
- Да ну тебя, - это снова Нацуо. - Нелю… гм… Рицка, я похож на идиота? Конечно, ничего такого не будет! Просто кое-чего Юйко-тян не припомнит, вот и все!
- Чего я не припомню? - вмешивается Юйко.
- Не обращай внимания, - Нацуо отворачивается от нас, и их разговор снова уходит в какие-то дебри.
А я еще удивлялся, что она не задавала никаких вопросов после первой встречи с ними…
- Страховка на случай, - комментирует Йоджи. - Мы как, до ночи сидеть будем?
Я киваю, показывая, что понял, и говорю, глядя ему прямо в глаза - они необычного бледно-аметистового цвета:
- Йоджи, мне надо узнать. А вы уже однажды помогли мне.
- Да ладно, - Йоджи пожимает плечами. - Если ты о том, как мы про Бойцов и Жертв рассказывали… Мы не поверили, что вообще ни о чем не знаешь. Так бы, может, я повежливее был.
- Нет, - я поднимаю ладони, - понимаешь, это хорошо, что вы рассказали. Я, в общем, хотел… попросить еще.
- Чего - еще? - он прикусывает ноготь, - мы вроде ничего не утаивали. Счас - погоди.
Перед нами появляется девушка с уставленным заказами подносом. Когда она уходит, Йоджи придвигает ко мне чашку с чаем и чизкейк:
- Твое. Так о чем попросить?
Я смотрю на еду и не могу проглотить ни кусочка.
- Когда Соби… и вы… встретились… Вам тоже было велено найти и забрать меня?
Йоджи коротко присвистывает:
- С чего ты взял?
- А что вы забыли в моем районе? - отвечаю я вопросом на вопрос.
- Хотели на тебя посмотреть, - встревает Нацуо, с аппетитом поглощающий лимонное мороженое. - После всех этих разговоров в школе!
- Значит… вас не Нагиса-сэнсей подослала? - я пытаюсь понять, не врет ли он.
- Не-а, - Йоджи отщипывает палочками пудинг, - мы и с Соби поцапались, потому что заняться было нечем. Думали, может, он тебя позовет. А он отказался, тебя подставлять не хотел. Забавно было - чуть живой, а гордый.
У меня нет слов. Конечно, я не думал, что говорить будет легко, но мне уже второй раз хочется не знаю что с ним сделать!
- Не закипай, Рицка, - смеется Нацуо, - что было то прошло, сам сказал! Если бы не этот случай, мы бы не познакомились!
Я скриплю зубами, так, что Йоджи, наверное, слышит, и говорю ровно, хотя голос сипнет:
- Тогда вы, наверное, не знаете, почему Семь Лун так ко мне привязались, да?
- Понятия не имеем, - Йоджи опускает кошачьи уши. - Честно. Мы не очень слушали. Однажды Ритцу-сэнсей что-то сказал Нагисе про то, что ты - новая Жертва Соби, и что такого раньше не было, чтобы Боец сам выбирал, кому служить…
Он бросает быстрый взгляд на Нацуо - тот смотрит в свою тарелку.
- Ну, про Соби мы, естественно, знали. И про Сэймэя тоже. Вот и захотелось взглянуть на младшего Аояги, - он хмыкает, - какой ты.
- А ты оказался занятным, - Нацуо щурит единственный глаз, явно дразня меня. - В шестом классе, а повадки взрослые. Мы слегонца опешили, думали, ты гонишь, что ни о чем не в курсе.
- Ты ешь давай и Юйко развлекай, - останавливает его Йоджи. - Рицка, мы действительно не знаем, зачем ты там нужен, - голос у Зеро монотонный, но хвост раздраженно дергается.
- Они так и не отстали, - говорю я шепотом, - после вас и тех вторых Нулей к нам еще два раза приходили.
- Нормально, - цокает языком Йоджи. - Я заметил, что ты быстро схватываешь, но… Значит, научился приказывать Соби?
- Это здесь ни при чем, - я отвожу взгляд в сторону. - Просто кое-что понял.
- Ну и как? Справился?
- Я ж перед тобой сижу, - пожимаю я плечами. - Те, которые назвались Неверящими, сказали даже, что у меня в Семи Лунах собственный Боец есть. Думали, я куплюсь и пойду с ними.
- А может, они не врали, - Йоджи поднимает брови, - вполне может быть. Проверить не хочешь?
Я сердито смотрю на него:
- У меня есть Боец! И мне все равно, даже если у него другое Имя!
- Ну, Соби-то, может, и не отказался бы Имя поменять, - Нацуо взбивает зеленый чай в чашке Юйко. Я впиваюсь в него глазами. - Это ему дорого досталось. Мы, правда, только понаслышке знаем, но все равно… - он передергивается, и Йоджи вдруг перегибается через стол и дергает его за прядь волос:
- Чего ты психуешь?
- Да не психую, - Нацуо протягивает Юйко пенящийся чай, - просто противно. Мы боли не чувствуем, и то…
- Нацу-уо, - снова тянет Йоджи, - не знал, что ты такой впечатлительный. Успокойся.
- Ладно, - Боец Зеро дергает щекой. - Только я думаю, что Рицка эту историю не знает - вон как моргает, погляди. Расскажешь?
- Да ну тебя, не знает, - отмахивается Йоджи, - один раз посмотреть Соби на горло, и гадать не о чем!
- О чем вы?!
Сколько можно говорить, словно меня тут нет!
- Ты Соби без бинтов видел? - в лоб осведомляется Йоджи.
Я киваю, не в силах озвучить вопрос.
- Знаешь, как у него Имя появилось? - Зеро внимательно смотрит на мою реакцию, потом откидывается назад: - Черт, не может быть! Ты что - сам не догадался?!
- О чем? - я сейчас закричу. Стискиваю кулаки, чтобы остаться спокойным. Я догадываюсь… но не уверен, что хочу знать. Не надо…
- Оно не проступило, и Сэймэй вырезал его на Соби. Ножиком. Прямо на их выпускном вечере.
Каждая фраза Нацуо припечатывает, как удар.
Я облокачиваюсь на стол, запускаю руки в волосы. Не показывать, что чувствую. Только не показывать.
- Он не только вырезал, - добавляет Йоджи почти сочувственно, - еще какую-то чертовщину добавил, чтобы Имя активировать при поединках. Активация же позволяет чувствовать себя единым целым. Говорят, Ритцу-сэнсей Сэймэя прибить хотел, потому что Соби в первый раз, когда они дрались после случившегося, чуть кровью не истек. У него из-за этой составляющей шрамы до конца не рубцуются, слишком тонкие, чтобы зарасти. И кровоточат регулярно, поэтому он их закрывает. Нам Нагиса-сэнсей рассказывала, ей было интересно, как Сэймэй добился такого потрясного результата. Наверное, на нас опробовать хотела.
- Она же генный конструктор, - Нацуо хмыкает. - Конечно, ей было интересно! А помнишь, мы подслушали, как она Ритцу спросила, и он на нее накричал? Мы еще боялись ей потом на глаза попадаться. Эй, Рицка! Ты чего?
- Ничего, - я заставляю себя выпрямиться. - Я не знал.
- Только уж не сообщай Соби, что мы рассказали, - просит Нацуо, - мне еще пожить охота. А то прихлопнет невзначай.
- При его гордости - запросто попробует, - Йоджи потягивается, - но кто сказал, что у него получится без Рицки. А Рицка наш друг, он не позволит, а?
Я механически киваю.
Одна Юйко до сих пор в хорошем настроении, только она поразительно молчалива. Впрочем, может, я ее просто не слышу - слова Нулей повторяются и повторяются в ушах. Я должен был догадаться, что Сэймэй имел в виду. Вот зачем он сохранил те записи…
- Постойте, - осеняет меня внезапно, - но если Имя не проступило… Какие тут могут быть причины?
- Да кто его знает, - Йоджи берет стакан с апельсиновым соком, медленно отпивает. Как он может пить холодное, когда на улице температура ниже нуля? Ах да…
- Может, они не были настоящей парой? - подает голос Нацуо, как раз рассказывающий Юйко о последних веяниях в джей-роке. Неужели она не слышит, когда он отвлекается?
- Ну да, - возражает Йоджи, - были лучшими, были примером, и не были парой? Бессмыслица. К тому же Имя-то у Соби работало потом, помнишь? Ритцу-сэнсей еще обсуждал с кем-то, как такое может быть…
- Откуда ты знаешь? - я тру рукой лоб, голова уже квадратная от количества информации.
- Подслушал, опять же, - ухмыляется Йоджи. - Подслушивать, знаешь ли, бывает очень полезно!
- Не учи ребенка плохому, - с умным видом поднимает палец Нацуо.
- Где ты нашел ребенка? - Йоджи прикладывает ко лбу ладонь козырьком и оглядывает зал, не задерживаясь на мне. - Покажи, не вижу!
- Хватит, - прошу я, и они как по команде умолкают, с сожалением глядя на меня. - Прекратите говорить о Соби. Ничего не хочу о нем слышать от вас!
- Ух ты, - в тоне Нацуо появляется новая нотка. - Похоже, детей точно не наблюдается! Так могла бы сказать его настоящая Жертва.
- Да поймите вы, - у меня нет сил спорить, но я не могу оставить тему открытой. - Мне без-раз-лично, какие у нас Имена. Разве мы не можем быть вместе без них?!
- Учитывая, как ты плюешь на законы… чем черт не шутит, - Йоджи переглядывается со своим Бойцом. - Ты вообще очень необычный, Рицка, - добавляет он серьезно. - Только не злись, это не чтобы тебя обидеть. Просто реально - вы странная пара. Почему он тебя выбрал и слушается? Это же не про Соби разговор, а про тебя - не скажешь?
- Потому что… - я собираюсь с мыслями, а потом выдаю на одном дыхании: - Йоджи, разве ты всегда приказываешь? Или Нацуо сам понимает, что надо делать?
Они смотрят сперва друг на друга, потом на меня:
- А при чем тут мы?
- Ответь, - нетерпеливо трясу я головой.
- Чаще всего я знаю, чего Йоджи хочет, конечно, - говорит Нацуо, постукивая пальцами по щеке. - Но я… не слишком послушный Боец, бывает, что и не подчиняюсь…
- Нормальный ты, - прерывает Йоджи, - мне другого не надо.
- Ну вот… - я сцепляю пальцы, - значит, дело не только в приказах!
- Погоди, - Йоджи хмурится, - неужто ты заставил Соби тебе поверить?
- Вовсе я его не заставлял! - вскидываюсь я, но он качает головой, будто не слыша:
- Ха. Я, кажется, знаю, зачем ты нашей школе так нужен.
- Я тоже, - кивает Нацуо, ошарашенно рассматривая меня.
- Вы можете объяснить нормальным языком?! - все, мое терпение иссякло.
- Не-а, - Йоджи растерянно усмехается. - Ты уникум почище нас! Добиться доверия у Агацумы Соби… И это при том, кто ты…
- А что?!
- Рицка, ну не ори, а? - просит Нацуо. - На нас уже люди смотрят! Сам же говоришь, не хочешь, чтобы мы Соби обсуждали! Да и… если не знаешь, что Сэймэй с ним делал, лучше не надо. Соби только гордость спасала, чтобы на него не таращились и не сочувствовали. Всем известно, что он жалости не терпит.
- Но разве… разве Сэймэй не любил его? - я закусываю губу и просительно смотрю им в лица. Нули отводят глаза.
- Может, и любил по-своему, - наконец роняет Йоджи. - Хотя по мне от такой любви вреда больше, чем пользы. Возлюбленный до себя даже дотронуться не позволял никому. Зато сам, говорят, отрывался по полной. И Соби после этого подпустил к себе его брата? Ни в жизнь не поверил бы.
- Я бы не смог, наверное, - признает Нацуо. - Разве что Ритцу-сэнсея… Это же его личный учитель.
Обойдется. Я закрываю глаза. Сэнсей уж точно обойдется без тебя.
Черт. Я узнал не только все, что хотел, а гораздо больше, и очень остро ощущаю, что лучше было остаться в неведении. Если даже Нули не хотят говорить о вас с Сэймэем…
- Рицка-кун, мне пора домой, - раздается голос Юйко, которая, похоже, продремала последние несколько минут, когда Нацуо активно включился в беседу. - Я пойду?
- Мы тебя проводим, - я встаю и нашариваю в заднем кармане джинсов деньги, чтобы расплатиться. Очень удачный повод закруглить встречу.
- Йоджи, Нацуо… У меня завтра день рождения, - вспоминаю я, когда мы прощаемся с Юйко и отправляемся к автобусной остановке. - Если хотите… завтра в три.
- Приглашаешь? - они вдруг начинают улыбаться, словно я сказал что-то важное или приятное.
- Ну да, - я вздыхаю. - Только…
- Не маленькие, понимаем, - останавливает меня Нацуо. - Не в наших интересах этот разговор светить. Куда приходить?
- К Соби. Я теперь там живу.
Они обмениваются еще одним взглядом, в котором читается: «Однако». И дружно кивают:
- Спасибо. Мы придем. В три, говоришь?
Я киваю и прощаюсь, потому что из-за угла появляется автобус. Но когда готовлюсь войти внутрь, сзади раздается звук шагов, и Йоджи ловит меня за ремень сумки:
- Рицка!
Торопливо оглядываюсь:
- Что?
- Я думаю, у тебя получится с Соби. У кого еще, если не у тебя? До завтра! - и он убегает, догоняя ушедшего вперед Нацуо.
Я поднимаюсь в автобус, смотрю через стекло им в спины. Зеро не чувствуют перемен температуры, у них понижен порог тактильной чувствительности, они не знают жалости…Но сейчас от последней реплики Йоджи кажется, что в воздухе потеплело.
Вынимаю из внутреннего кармана телефон, нажимаю на единицу и, дождавшись, чтобы ты снял трубку, говорю:
- Я еду домой. Скоро буду.
- Хорошо. Когда?
- Минут через пятнадцать. Не встречай, просто звоню сообщить.
- Я соскучился по тебе.
Я нажимаю отбой и складываю мобильник. «Я тоже, Соби».
*
Я просыпаюсь от непривычного чувства уюта. Конечно, у тебя под боком вообще надежно, но сегодняшнее ощущение… И ты не встал, пока я сплю, и никуда не ушел. Я поднимаю ресницы. Понятно, почему: во сне я как-то сумел просунуть руку тебе под голову и обнять. Наверное, ты опасался разбудить меня, если начнешь высвобождаться.
Ты вроде бы спишь, дыхание ровное. А лица я не вижу - ты касаешься лбом моего подбородка, кто тебя знает, закрыты или открыты глаза. Но поза спокойная. Я всего второй раз просыпаюсь первым, и сейчас мне хочется, чтобы это бывало чаще. Осторожно поднимаю руку, провожу по твоим волосам. Ты совсем не такой, как когда бодрствуешь. Я медлю, а потом зарываюсь носом в светлые пряди. Сейчас тебя это не пугает. И меня… почти…
Ты глубоко вздыхаешь, твоя рука, обхватывающая мою талию, сжимается крепче. Между нами, наверное, даже воздуха нет. Если бы мне еще не делалось постепенно все труднее дышать, и не потому, что объятие слишком тесное… Я теперь всегда рядом с тобой на нервах - жду, дотронешься или нет, а если да, то как быть…
Ты шевелишься, устраиваясь удобнее, но не отпускаешь меня. Только поднимаешь голову, так, что лицо оказывается на одном уровне с моим, а дыхание перемешивается. Сомкнутые ресницы вздрагивают.
Мне почему-то страшно будить тебя, хотя и пора. Судя по солнцу, позднее утро, а нам еще в магазин идти и к приему гостей готовиться.
- Соби… - окликаю шепотом.
Ты открываешь глаза, мгновение смотришь на меня и улыбаешься. А потом, наверное, понимаешь, что я не сплю, потому что поспешно отодвигаешься.
Я хватаюсь за твое плечо. Слова в голову не приходят.
- Рицка… - говоришь ты тихо, снова прикрывая глаза.
- Соби, - отзываюсь я по-прежнему шепотом, не решаясь двинуться.
- Пожалуйста, не смотри на меня так, - просишь ты, не открывая глаз. - Не надо.
- Как - так? - мой голос чуть дрожит, но это спросонок.
- Так, как сейчас.
- Я не знаю, о чем ты, - я расслабляю пальцы, рука соскальзывает и падает на простыню. - Доброе утро.
Сажусь на кровати, откидываю одеяло - чтобы не перелезать через тебя, придется проползти в изножье. Ты ловишь меня за край пижамной куртки:
- Подожди.
- Чего еще?
Я вырываюсь. Ты неожиданно отпускаешь меня, стремительно садишься, ловишь поперек груди и прижимаешь к себе. Я откашливаюсь:
- Соби!
- Я знаю, - ты трешься носом за моим кошачьим ухом. - Знаю, Рицка.
Я закусываю губу. Вот скажи, что ты не идиот?
- Не делай так!
- Я стараюсь, - ты очерчиваешь пальцами мои лопатки. - С днем рождения.
Очень вовремя.
- Угу, - говорю я глухо.
- Посиди пару минут, пожалуйста, - ты еще раз проводишь рукой по моим волосам, встаешь и выходишь.
Я тру непроснувшиеся глаза.
- Рицка, - ты стоишь в проеме между ширмами и держишь в руках большой лист бумаги, - ты хотел рисунок. Не знаю, понравится ли тебе…
- Дай! - я торопливо протягиваю руку.
- Вообще-то у меня несколько иная специализация, поэтому вышло не очень, но…
- Соби, дай сюда!
Набросок выполнен тушью, он черно-белый, но кажется почему-то, что цветной. Ты… ты меня видишь таким? Кошачьи уши вразлет, глаза, напряженно глядящие из-под нахмуренных бровей, и в то же время намек на улыбку. Вместо пластыря на щеке - абрис бабочки. Черты лица такие знакомо-неправильные, будто в зеркало смотрюсь.
Я, наверное, слишком долго молчу.
- Если тебе не нравится… несколько сложно рисовать, не говоря об этом модели… можешь смело выбросить, - предлагаешь ты спокойно.
- Размечтался, - фыркаю я. - Это мой первый портрет, и это ты рисовал! Только…
- Да?
- Почему. Я. Один? - спрашиваю, выделяя голосом каждое слово. Твои глаза расширяются:
- Ты хочешь сказать?..
- Я хочу рисунок, где мы будем вместе!
Я, конечно, краснею, но это стоит твоей реакции. Ты редко так смотришь.
- Хорошо, Рицка, - твои губы трогает улыбка, и ты послушно наклоняешь голову. - Я буду рад.
- Я тоже буду, - бормочу я, наощупь сползая с постели и все еще рассматривая рисунок. Ты не рисуешь людей - но меня изобразил очень похоже. - А можно это повесить?
У кого из нас сегодня день рождения? Ты так доволен…
- Конечно.
- Тогда давай кнопки.
- Может, умоешься сначала? - ты отправляешься на поиски, а я потягиваюсь:
- Успеется. Сначала приколем.
*
После собранного на скорую руку завтрака ты начинаешь одеваться. Я тоже. Ты поднимаешь бровь:
- Что ты делаешь, Рицка?
- Иду в магазин, - просвещаю я тебя. - Или ты рассчитываешь один все покупать и тащить?
- Но мне нетрудно, - несколько удивленно говоришь ты, - за это время ты мог бы прибраться.
Я оглядываю квартиру:
- Ты видишь, что здесь нужно делать уборку? Не заговаривай мне зубы, Соби! Я хочу пойти, ты против, что ли?
Ты наклоняешься так неожиданно, что я вздрагиваю:
- Нет, - и целуешь меня.
После того, как дыхание восстанавливается, я деловым тоном заканчиваю:
- Отлично. По дороге согласуем меню.
- Как скажешь, - мягко соглашаешься ты и поправляешь на мне шарф. - Рицка, ты не хочешь надеть шапку?
Награждаю тебя выразительным взглядом и нашариваю ее на вешалке:
- Там тепло!
- Но ветрено, - невозмутимо возражаешь ты, отпирая дверь. Неохота мне сегодня с тобой спорить - я молча выхожу и жду, пока ты перестанешь звенеть ключами.
В супермаркете ты выкатываешь тележку, кладешь в нее перчатки и начинаешь нагружать, по-моему, всем, что попадается на глаза. Фрукты, овощи, полуфабрикаты, европейские, японские, непонятно какие вообще. Все это не может сойтись на одном столе. Будет коллективное несварение желудков. Я интересуюсь, на какое количество людей ты рассчитываешь: это же можно есть полмесяца.
- Полмесяца - если вдвоем, - откликаешься ты и тянешься к одной из верхних полок. - А если в компании…
- Это что? - прерываю я, глядя на высокую темную бутылку.
- Вино, - ты улыбаешься. - Тебе не кажется, что есть повод?
- Н-ну… - вопрос ставит меня в тупик. - Я вообще-то вино раньше не пил.
- Не волнуйся, - ты разглядываешь этикетку, - здесь всего семь градусов. И каждому достанется по глотку.
- Тогда ладно, - я устраиваю бутылку в угол тележки. - Но мы же не успеем все приготовить!
Ты бросаешь взгляд на часы:
- Сейчас только двенадцать, до прихода гостей еще три часа. За это время можно приготовить еды на сотню человек. Мы все успеем, Рицка.
- Я предупредил, - пожимаю я плечами. Ты киваешь, снимаешь с груды каких-то пушистых зеленых плодов один, протягиваешь мне:
- Любишь киви?
Я исподлобья смотрю на тебя:
- Понятия не имею.
Мама не покупала мне фрукты, тем более такие, которые у нас не растут. Ты берешь еще пару мохнатых кругляшей:
- Тогда надо попробовать.
- А если мне не понравится? - я с сомнением трогаю странную штуку.
- Тогда я съем. Что ты хочешь на сладкое?
- Твой пирог, - не задумываясь, отвечаю я. - Только он не успеет сделаться.
- Успеет, - ты находишь и выдергиваешь с полки нужную упаковку теста. - Кажется, все.
Я смотрю на тележку:
- Ты разоришься.
- Вовсе нет, - ты ловко разворачиваешь ее в проходе, - в этом магазине лучшие цены в районе. Идем, Рицка.
Когда мы дотаскиваем пакеты с продуктами до квартиры, я успеваю взмокнуть. Как ты думал приволочь все это один? Переставляем сумки через порог, раздеваемся, и ты сразу отправляешься мыть руки и надевать фартук - пока я частями переношу покупки на кухонный стол.
- Соби, но я не ем маринованные сливы! Они невкусные!
- Зато Кио ест, - отзываешься ты от раковины, где сосредоточенно что-то чистишь. - Может есть только их и больше ни на что не отвлекаться. Вот, держи.
Передо мной оказывается блюдце с изумрудно-зеленой мякотью, в которой чернеют мелкие зернышки. Я разглядываю ее:
- И как это есть? Палочками?..
- Нет, руками, - ты забираешь волосы в хвост, закалываешь челку, чтобы не мешала. - Попробуй.
- Если это несъедобно…
Ты смеешься:
- Ну попробуй же!
Съедобно. Напоминает землянику, только запах и привкус другой. Я увлеченно ем вторую… второй?.. киви, а ты начинаешь заниматься мясом. Достаешь приправы, какие-то травки, соль… Я смотрю на твой профиль, пока ты не поворачиваешь голову:
- М?
- Соби, - я теряюсь под твоим взглядом, - ты так себя ведешь… словно это у тебя день рождения, не у меня.
- Почти так, - ты серьезен, - но твой день рождения значит для меня больше, Рицка. Я уже говорил, что рад тому, что ты здесь.
Я отворачиваюсь и предлагаю:
- Чем тебе помочь?
- Можешь открыть все консервы и вынуть из целлофана тесто. - Ты возвращаешься к мясу. Кажется, это свинина, я не видел, что ты брал.
- А у тебя когда день рождения? - спрашиваю, отыскивая в столе консервный нож.
- Двадцать первого сентября, - ты проверяешь, разогрелась ли духовка. - Еще нескоро.
Это хорошо. Я успею подготовиться.

 Отправлено: 11.02.09 16:35. Заголовок: Прода "Я тебя научу"8

*
- С днем рождения, Рицка! - голос у Яёи простуженный, но вид уже ничего, позавчера хуже был. - Агацума-сан, спасибо, что уговорили родителей меня отпустить!
- Не за что, - ты улыбаешься, - как себя чувствуешь?
- Уже лучше, - он в большом свитере, наэлектризовавшиеся волосы дрожат вокруг головы, Яёи приглаживает их. - Рицка, поздравляю!
Он протягивает мне большую коробку в коричневой оберточной бумаге. Я взвешиваю ее на руке:
- Что там?
- Открой, увидишь, - он улыбается. - Можно, я куда-нибудь примощусь, а то сил не очень много?
- Да, устраивайся, где хочешь, - я провожу его в комнату. Яеи садится на одну из подушек, прислоняется к стене. Ты возвращаешься на кухню и зовешь меня:
- Рицка, ты занят?
Я кладу коробку на кровать:
- Сейчас открою, - и иду к тебе. - Что?
- Пожалуйста, проверь, сколько на столе тарелок, чашек, у всех ли есть палочки. Я думаю, Юйко-тян тоже сейчас появится.
- А сколько времени?
- Без трех минут три.
Ты оказываешься прав: в дверь вежливо стучат. Я бегом кидаюсь открывать. Юйко, разрумянившаяся от холода, начинает говорить раньше, чем я успеваю сказать хоть слово:
- Рицка-кун, поздравляю с днем рождения, я так рада, что ты меня пригласил, это просто здорово, вот тебе подарок!
Ее коробка меньше, но почти такая же тяжелая. Я отношу ее в комнату, забираю у Юйко пуховик, пристраиваю на вешалку.
- Проходи, пожалуйста!
Проверяю, как ты велел, столовые приборы, и собираюсь вскрыть подарочные обертки, когда в дверь снова стучат. Принюхиваясь к аромату мяса, доносящегося с кухни, иду к двери, гадая, кто это окажется.
Кио. Когда я его пригласил, удивился не только он, но и ты. Но он твой друг, и я тоже хочу с ним дружить.
- Рицка, с днем рождения, - начинает он. Я ежусь:
- Заходи быстрее!
Он шмыгает носом и переступает порог:
- В общем, я не знал, что ты любишь, так что…
На сей раз не коробка, а пакет. Я принимаю его:
- Спасибо.
Похоже, сегодня я получу подарков больше, чем за всю жизнь, которую помню.
Ты выходишь из кухни:
- Кио? Привет.
- Привет, Со-тян, - жизнерадостно отвечает он, - я вовремя?
- Рицка приглашал к трем, - киваешь ты и обращаешься ко мне: - Остались Нацуо и Йоджи. Позвонить им?
- Не надо. - Представляю, что ты им скажешь. Да тебе и неприятно было бы им звонить, мне кажется. - Время только шесть минут четвертого. Я посмотрю подарки?
Ты улыбаешься:
- Конечно. Зачем ты спрашиваешь?
- А что ты подарил Рицке? - слышу я вопрос прошедшего на кухню Кио, и невольно замедляю шаг. Он все равно увидит, когда войдет в комнату, но мне интересно, что ты скажешь.
- Еще ничего. - Я останавливаюсь от неожиданности и прислушиваюсь. - Я сделаю ему подарок, когда мы останемся одни.
- Со-тя-ан, - тянет Кио подначивающе, и ты добавляешь скучным тоном:
- Тебя не должно это волновать.
А мне показалось, ты уже сделал подарок - и не один. Устроил праздник, вручил рисунок, вокруг которого ходит Юйко… Зачем еще что-то?
Я устраиваюсь на кровати и наконец разворачиваю то, что принес Яёи. Ничего себе! Это новая клавиатура - с подсветкой и кучей функциональных клавиш. Я восхищенно прослеживаю обводы черно-серого пластика:
- Спасибо! У меня просто слов нет!
- Я рад, что тебе нравится, - ушки Яёи встают вертикально, - надеюсь, пригодится.
- Ой, как здорово! - Юйко тоже разглядывает клавиатуру, - Рицка-кун, а ты покажешь, как работают все эти кнопочки?
- Как только сам разберусь, - обещаю я, приступая к открыванию ее подарка. В бумаге оказывается квадратная коробка-шкатулка из бархатистой бумаги, Юйко заливается румянцем:
- Я подумала… подумала, что вам с Соби-саном может это пригодиться… Я не угадала, да?
- А что это? - спрашиваю я растерянно. Непохоже ни на что, что я мог бы узнать.
- Ароматические палочки…
Я подношу коробку к носу. Из-под крышки слабо пахнет благовониями.
- Спасибо, Юйко-тян, - раздается сверху, и я с облегчением вижу, что ты стоишь рядом с кроватью. - Рицка, можно взглянуть?
- Держи, - я передаю тебе коробку, и ты поддеваешь ногтем крышку.
- Замечательно. Здесь набор на все четыре сезона?
Юйко кивает:
- Да, Соби-сан. Вам нравится?
- Очень, - отвечаешь ты. - Я давно хотел купить нечто в подобном роде, но не мог выбрать. Спасибо большое, Юйко-тян.
Она радостно прыгает, а я встречаюсь с тобой глазами: «Спасибо». Ты на секунду опускаешь ресницы: «Не за что».
В пакете Кио обнаруживается ярко-синяя футболка с изображением дракона на спине, бейсболка с таким же драконом и темные очки. Ого. Я поднимаю голову:
- Спасибо! Только… сейчас ведь не лето, я пока не смогу это носить?
- Ну, до лета долежит. Не рассыплется, - Кио чешет за унизанным серьгами ухом. - Мне кажется, тебе пойдет.
- Я уверен! - соскакиваю с кровати, натягивая на голову бейсболку. - Мне такое нравится!
- Какая удача, - Кио выдыхает и смеется. - А то я голову сломал, что тебе подарить.
Звонок в дверь прерывает его, я отправляюсь отпирать. Ты идешь за мной.
Я вчера с ними виделся, Соби. Они для нас не опасны.
Ничего не говорю и открываю дверь.
- Простите за опоздание! Просто в пробке стояли, а из автобуса куда-то деться, прямо из толчеи, сами понимаете, трудно! - Нацуо переводит взгляд с тебя на меня.
- Мы не нарочно, - Йоджи отводит из-за спины руку с огромным хрустящим пакетом. - Рицка, извини, если не понравится, Нацуо сказал, что дарить будем только это и ничего кроме!
- Вы бы зашли, - говоришь ты спокойно, - кое-кому, может, и не холодно, а Рицка стоит на сквозняке.
- Ах да, - они одним шагом оказываются в коридоре, внося с собой запах снега и почему-то скорости. Наверное, правда торопились.
Я беру у Йоджи пакет с завязанными узлом ручками. Он шуршит, пока я их распутываю. Это единственный подарок, который меня не удивляет: розовый лохматый медведь, чуть ли не с меня ростом. Почему они так любят игрушки?
Ты негромко фыркаешь:
- У нас появилось кресло.
- А мне нравится! - я встряхиваю медведя, чтобы примятая шерсть взъерошилась. - Это не кресло, это подушка! Мы его на подоконник посадим.
- Хорошо, - соглашаешься ты. И обращаешься к Нулям: - Мойте руки. Одних вас ждем.
*
До пирога мы добираемся только часа через четыре. Еды так много, что мы с тобой будем дня три есть то, что сегодня собрали - и мясо, и гарнир из тушеных овощей, и несколько салатов. А в морозилке еще остались полуфабрикаты.
Бутылка в самом деле разошлась за два раза, но для тостов хватило. Первый заставили произнести тебя - ты не стал отказываться, хотя, по-моему, предпочел бы промолчать. Я тоже почувствовал себя неловко, не знаю, почему. Ты поглядел на бокал, потом на меня - вообще меня этот взгляд в качестве тоста вполне устроил бы, - и сказал:
- С днем рождения, Рицка.
И все, но я смутился. Все начали наперебой желать здоровья, счастья, всего, чего самому хочется… А я подумал, что мне уже тринадцать, Соби. Ждать… уже меньше. Не знаю, что ты высмотрел в моем лице, только нашел и осторожно пожал под столом мою руку. Я ее тут же отнял, но Кио все равно увидел. Тогда я быстро погладил твои пальцы в ответ, притворившись, что не замечаю, как он косится. Ты улыбнулся и предложил мне очередной добавки.
Больше всего меня волновали Нули - если бы Нацуо пришло в голову что-нибудь… Сам не знаю, почему пригласил их. Может, чтобы оправдать, зачем просил телефон Йоджи, хотя… Я мог сказать, что пригласил их, а они отказались. Но я не хочу тебе врать, Соби. Хватит того, сколько от меня скрывал и скрываешь ты. Конечно, у меня была другая причина для звонка, но жалеть о приглашении не пришлось.
- Соби, в тебе пропадает повар, - сообщает Нацуо, поглощая второй кусок пирога, - не только много, еще и вкусно! Как ты один ухитрился?
- Мы готовили вместе, - отвечаешь ты хладнокровно, и я даже не могу поспорить, что почти все ты сделал в одиночку. Это бы означало, что ты сказал неправду. Чувствую себя пойманным твоими словами и наливаю себе еще гранатового сока. Ты немного развел его водой, и теперь по цвету он напоминает вино, которое мы пили. Мне показалось, что Нули и Кио могли бы продолжить, но в твоем присутствии не решились предложить.
- Все равно пропадает, - хихикает Кио, - зарываешь способности в землю! Или в краски…
- Нужные таланты при мне, - ты равнодушно пожимаешь плечами.
- Рицка-кун, Соби-сан, все очень, очень вкусно! - Юйко отодвигает пустую тарелку. - Я теперь дома ни ужинать, ни завтракать не буду, так наелась!
- Все равно мама поесть заставит, - Яёи аккуратно вытирает салфеткой губы. - Вот бы этот стол сфотографировать. Тут так всего много!
- Можем не только стол, - спохватываюсь я, - давайте все пощелкаемся! Хотите?
- Чур, я фотограф! - вызывается Кио.
Для первого снимка мы устраиваемся, как выразился Йоджи, «создавая композицию». Я встаю в центре, ты садишься передо мной, и я осторожно, пока никто не видит, зарываюсь пальцами в твои волосы. Жду настороженной неподвижности, но ты откидываешь голову назад, касаясь затылком моего живота. У меня внутри что-то обрывается. Кио отвлекается от поиска нужного ракурса и смотрит на нас. Тогда я решаюсь и кладу руку тебе на плечо. Ты выдыхаешь через нос и полуприкрываешь глаза.
По бокам устраиваются Зеро, а Юйко и Яёи садятся на пол рядом с тобой - он слева, она справа. Кио просит всех «сделать не очень умные лица» и нажимает кнопку.
Потом он щелкает нас поодиночке, вдвоем, втроем, съемка затягивается больше чем на час. Я даже уговариваю тебя сфотографироваться с ним - хотя воодушевления это у тебя не вызывает.
В половине девятого Юйко со вздохом сообщает, что ей пора домой. Яеи тоже сразу начинает собираться, а Зеро, переглянувшись, констатируют, что пора и честь знать. Один Кио ничего не говорит, наверное, еще посидел бы, но тоже идет к вешалке - искать перчатки и шапку.
Ты спускаешься, чтобы договориться с таксистом, друзья еще раз поздравляют меня с днем рождения - и уходят. «Увидимся завтра, Рицка-кун!» - доносится снизу голос Юйко. Зеро и Кио стоят друг напротив друга и почему-то не прощаются.
Йоджи фыркает:
- Похоже, все хотят тебе что-то сказать. Мы подождем, - они выходят на крыльцо и устраиваются верхом на перилах. Да, им ведь такси не нужно.
Кио разглядывает кисти своего шарфа, будто первый раз видит, и скороговоркой выдает на одной ноте:
- Спасибо, что пригласил. Извини, если что не так. Надеюсь, тебе было весело.
Я растерянно киваю:
- Спасибо. Все в порядке.
- Ну, тогда пока! - и он выскакивает из прихожей чуть не бегом.
- Пока, - я озадаченно смотрю ему вслед. Зачем для этого нужно было оставаться наедине?
Нацуо спрыгивает с перил, враскачку подходит ко мне:
- Спасибо, что пригласил, Рицка.
Они что - заранее сговорились?
- Классно посидели, - продолжает Йоджи, - первый раз на нормальном дне рождения. Так что будем еще нужны - обращайся!
- И береги Соби, - Нацуо игриво касается кончика моего носа, - мы все видим!
- Что - все? - вспыхиваю я.
- Все, что надо, - подмигивает Зеро. - Ты молодчина. Ну, пока!
- Увидимся, - машет рукой Йоджи.
- Пока, - отвечаю я, и они исчезают. Прямо там, где стояли.
Ты поднимаешься по лестнице - значит, Яёи и Юйко тоже уехали.
- Ты простынешь, если будешь тут стоять, - говоришь, аккуратно подталкивая меня вглубь коридора и закрывая дверь. Потом опираешься на нее рукой: - Рицка?
- Угу, - киваю я, - все было здорово. Но одного я не понял, Соби.
- Чего? - ты внимательно смотришь, ожидая продолжения.
- Почему ты сказал Кио, что ничего мне не подарил? - я развожу руками. - Это был настоящий праздник. И ты меня нарисовал! Разве мало?!
Ты хмуришься:
- Но это было мне приятно, Рицка, и совсем нетрудно.
- А подарки делать должно быть неприятно, да?
Ну и логика у тебя.
- Я хотел предложить… - начинаешь ты задумчиво.
- Что?
- Исполнить любое твое желание.
Ты же всегда готов это сделать, вертится на языке. Но я такое не ляпну.
- У меня есть одно желание, Соби, - говорю я тихо.
- Если это возможно, я его осуществлю.
- Да, - я киваю и прикусываю губы, чтобы не задрожали.
- Хорошо, - ты наклоняешься и тепло дуешь мне в кошачье ухо, так что я подскакиваю:
- Щекотно же!
Ты смеешься.
- Сейчас я вымою посуду и буду в твоем распоряжении, Рицка.
- Я тебе помогу.
Ты медлишь на входе в кухню, потом киваешь:
- Тогда можешь носить тарелки.
*
Когда ты снимаешь фартук и вытираешь руки полотенцем, я уже жалею, что сказал. Будто мало того, что ты все время меня выводишь из равновесия!
- Рицка? - окликаешь ты. Я сжимаю кулаки, ногти впиваются в ладони. Скажу - не отступать же.
- Да, - говорю как можно тверже. Я не боюсь.
- Идем в комнату?
Хочешь услышать мое желание. Я отвожу назад волосы, всей пятерней тяну себя за них - и иду. Залезаю на кровать. Похоже, это теперь наше место для ведения серьезных бесед:
- Садись.
Ты устраиваешься напротив, поддергиваешь рукава джемпера, склоняешь голову к плечу и ждешь. Я несколько раз пытаюсь начать, но не знаю, с чего, и с каждой моей попыткой ты все больше настораживаешься. Наконец мы заговариваем одновременно:
-Что-то случилось, Рицка?
- Я не знаю, как сказать!
Переглядываемся и вместе фыркаем.
- Соби, - я прячусь за челкой, жалко, она не все лицо закрывает, и искоса подсматриваю за тобой, - я хочу, чтобы ты перестал сбегать, пока я сплю. Тогда и меня буди, я все равно почти сразу просыпаюсь!
- Куда сбегать? - спрашиваешь ты с искренним недоумением. - Когда?
Провалюсь сквозь землю от стыда… сразу поймешь.
- Не куда, а откуда, - сипло поправляю я. - По утрам.
Ты неопределенно качаешь головой и улыбаешься:
- Рицка, но я встаю на час раньше, ты еще можешь видеть сны. Зачем тебя поднимать?
- И по выходным? - у меня, сам слышу, очень вредный голос. Ты не отвечаешь, и я повторяю шепотом: - В воскресенье ты тоже встаешь раньше.
- Я понял, - твоя поза становится не такой напряженной. - В выходные я не буду вставать, пока ты не проснешься.
Как сегодня? Утро вспоминается яркой картинкой, и я торопливо киваю.
- Ты хотел назвать желание, - продолжаешь ты спокойно.
Ты меня что, не слушал?
- А я что, по-твоему, сделал?
Где в твоем лице прячется удивление? Непроницаемые черты, и все равно вижу.
- Это несерьезно. Мне придется подумать самому.
- Очень даже серьезно! - возмущаюсь я, вставая на колени на кровати. - Я имел в виду только эту просьбу!
Да, руки у тебя длинные, а кровать - не лучшее место для проверки равновесия. Ты дергаешь меня за локоть, ловишь, останавливая падение, и притягиваешь к себе.
- Пусти, - отбиваюсь я, упираясь ладонями тебе в грудь, - обязательно, что ли, меня хватать! Соби, я кому говорю!
- Я слышу, - ты даже киваешь, но не ослабляешь хватку.
- Пусти меня! - я начинаю сердиться, и ты с сожалением меня освобождаешь. Я независимо подергиваю хвостом. За тобой все время следить приходится! Но я почему-то не отодвигаюсь, а остаюсь на месте, заглядывая в твои смеющиеся глаза. В кои-то веки они меня не смущают, я даже несколько раз перевожу дыхание. А когда твои зрачки расширяются, мне кажется, что отвернуться не получится, если и захочу. Ты осторожно дотрагиваешься до моего лба, до бровей - я хмурюсь, наверное.
- Что ты?
- Ничего. - Взгляд упирается в твою закрытую светлыми бинтами шею. Дышать вдруг становится почти больно. Ты касаешься моей руки:
- Рицка? - в твоем голосе появляется беспокойство. - Что тебя расстроило?
Я все равно не смогу объяснить!
Молча тебя обнимаю. Не думаю, как ты среагируешь, не вслушиваюсь, говоришь ли что-нибудь. Ты гладишь меня по спине и, кажется, целуешь. Если ты и удивлен, по тебе не скажешь.
Ты не должен догадаться, сколько я знаю, не хочу, чтобы ты решил, что мне тебя жалко. Мне не жалко. Просто я дал себе слово. Ты не будешь чувствовать себя со мной, как...
Я выпрямляюсь. Пусть даже я не вырасту таким высоким, как он, Юйко все равно перегоню, а она тебе до плеча. Если и буду ниже, чем ты, то ненамного. Надо только подождать.
Собираю твои волосы, отвожу их за спину и кладу ладони по обе стороны твоей шеи, чтобы большие пальцы оказались на ключицах, а остальные - на бинтах. Ты не споришь. По крайней мере, вслух ничего не говоришь. Я смотрю на твои сжатые губы и провожу по невидимой линии Имени.
Трудно. Но я вчера решил и скажу.
- Соби… неважно, что там… Кожа должна дышать. Я точно знаю! Почему ты никогда не снимаешь повязку?
Я ни разу не видел такой твоей реакции. Ты вспыхиваешь, ярко, жарко, до корней волос, и низко опускаешь голову. Я был готов к чему угодно, только не к этому. Ты молчишь, я тоже, но пальцы будто приклеились к тебе. Не могу заставить себя убрать их.
- Мне правда все равно, - шепчу минуту спустя, потому что ты, кажется, говорить не будешь. - То есть… не все равно… Ты обиделся?
Ты чуть-чуть улыбаешься:
- Нет, Рицка. Просто я никогда… - ты машинально дотрагиваешься до горла, задевая мои пальцы, и отдергиваешь руку. - Я никогда не открываю Имя. Если бы его видели, это вызывало бы вопросы. Мне они не нужны.
- Я же не про улицу или университет, - возражаю я упрямо. - Я имею в виду… дома.
Ты мне настолько не доверяешь, да? Хочется свернуться калачиком и зажмуриться. Я роняю руки на колени и опускаюсь обратно на кровать.
- Ты хочешь его увидеть? - вопрос застает меня врасплох.
Откажусь - решишь, что мне противно, соглашусь - сочтешь за любопытство… Я растерянно мигаю:
- Не знаю.
Я вижу твое Имя только перед поединками, и дальше у нас, как правило, бывают неприятности. Разной степени тяжести. Да и то ты снимаешь бинты не всякий раз.
- Ну же, Рицка, смелее, - говоришь ты тоном, которым когда-то просил проколоть тебе уши.
Так. Уши. Это… важно для тебя?
- Если ты хочешь показать - давай, - я выдерживаю твой взгляд.
Щеки у тебя по-прежнему с пунцовыми пятнами. Я не хочу, чтобы ты стеснялся, но почему-то это очень приятно.
Ты не отвечаешь. Просто отстегиваешь скрепки, удерживающие бинт, и медленно разматываешь его, непрерывно наблюдая за мной. Лучше бы ты смущался сильнее.
Я не смотрю, пока ты не заканчиваешь. Твой голос выводит меня из какого-то ступора:
- Рицка?
Я поднимаю голову - но сначала гляжу тебе в лицо. Наверное, тебе не нравится, но ты не отворачиваешься. Правильно, тебе-то чего стыдиться. Стыдно должно быть мне… Это сделал мой брат. Я снова встаю на коленях на кровати, придвигаюсь вплотную - и опять кладу руки тебе на плечи.
Рваные полосы шрамов складываются в английские буквы. Они неровные и очень глубокие. Да, я помню, что Сэймэй был зол. И наверняка на том выпускном что-то пил.
Но - я не видел раньше - отметин больше, у тебя полшеи исчеркано… просто так? Художественные изыски? Картинка перед глазами то туманится, то вдруг делается кристально-четкой. Я знаю, как долго саднят порезы, но мама всегда ранила меня ненарочно. А здесь…
- Рицка, что ты делаешь?
Я прослеживаю пальцами светло-розовые рубцы, каждую букву, каждый штрих, и не сразу замечаю, что ты дрожишь - по-настоящему, ощутимой дрожью.
- Ох! Соби… больно?!
- Что ты делаешь? - У тебя такой голос… Нет, кажется, дело не в боли. Ты перехватываешь мою руку, свободной прикрываешь горло: - Зачем?
Я бессильно пожимаю плечами: как сказать? - и отвожу твою ладонь от Имени. Оно врезано в кожу, как клеймо.
Одной рукой ты удерживаешь мое запястье, в другую вцепился я. Ты так смотришь… Это невыносимо.
- Больно? - повторяю я шепотом. Ты делаешь отрицательный жест и опускаешь руки:
- Не бойся причинить мне боль, Рицка.
- Я не боюсь, а просто не хочу тебе ее причинять!!
Не могу говорить, взмахиваю стиснутыми кулаками. Ты перебираешь в пальцах ленту бинта и молчишь.
Я глубоко вздыхаю. Если ты сейчас испугаешься… я бы на твоем месте испугался, наверное… Такой решимости я раньше никогда не чувствовал:
- Соби, никто больше не сделает тебе больно! Никто!
Ничком падаю на кровать, прячу лицо.
Ты молча трогаешь меня за плечо, чтобы я повернулся. Я дергаюсь, отказываясь. Ни за что.
- Я буду счастлив служить тебе, Рицка. - Забываю только что принятое решение не смотреть на тебя, сажусь на кровати, и ты заканчиваешь: - Я горжусь тем, что ты моя Жертва.
Твой голос… в нем…
Ты гладишь мои кошачьи уши - я не отодвигаюсь, сейчас можешь делать со мной все, что угодно. Но нужно закончить разговор.
Ты нерешительно раскрываешь руки; сопротивляться глупо, и все равно никто не видит - обнимаю тебя за плечи и усаживаюсь, обхватив коленями твои бедра. Попался.
Наверное, это у меня на лице написано. Ты собираешься что-то сказать, но не успеваешь: я касаюсь шрамов губами. Когда Неспящие поймали нас в оковы, я тоже тебя поцеловал. Ты резко вдыхаешь, словно тебе не хватает воздуха, сейчас оттолкнешь…
Ты кладешь ладонь на мой затылок, крепко обнимаешь и даже не думаешь отстраняться. Я не понимаю…
- Я люблю тебя, Рицка.
Я зажмуриваюсь и изо всех сил обнимаю тебя.
- Если хочешь… можешь не закрывать его, - говорю хриплым шепотом, - это ничего не значит. Честно.
- Я люблю тебя, - повторяешь ты вместо ответа.
Я тебя тоже. Больше всех.
*
- Рицка-кун, как дела в школе?
Кацуко-сэнсей постукивает кончиком шариковой ручки по губам и с любопытством смотрит на меня. Я сижу в углу дивана, обхватив руками колени, и скольжу глазами по знакомой обстановке кабинета.
- Спасибо, - я улыбаюсь, и она сразу улыбается в ответ, ожидая продолжения. - Триместр кончился, теперь у нас до восемнадцатого января каникулы. А тридцатого - школьный Новый год.
- Замечательно, - она разворачивает стул, - и что там будет?
- Там… - я пытаюсь вспомнить программу вечера. - Ну, какой-то спектакль, конкурсы, а потом дискотека.
- О? Ты будешь танцевать, Рицка-кун?
Я отвечаю раньше, чем успеваю подумать:
- Что вы, конечно, нет!
- А почему? - доктор выглядит разочарованной, - ведь танцы - это весело!
Я сажусь удобнее, опираюсь подбородком на колено, чтобы смотреть мимо Кацуко-сан на монитор компьютера. Может, и весело. Но туда приглашаются родители и родственники, и я не могу не взять тебя, потому что иначе ты обидишься, я точно знаю…
- Что ж, ладно, - меняет она тему. - Про учебу спрашивать, наверное, будет бестактно?
- Почему? - я удивленно гляжу на нее. - Просто рассказывать нечего. Нам же не выставляли оценок за этот триместр, только предварительные баллы по успеваемости. Экзамены в марте, а пока мы готовимся.
- Ты уже готовишься к экзаменам, Рицка-кун? - она уважительно смотрит на меня, но глаза веселые. А что тут забавного?
- Понемногу, - я снова отвожу взгляд. - Когда есть свободное время.
- Ты по-прежнему живешь у друга своего брата? - сэнсей встает и направляется к одному из стенных шкафов. - У Агацумы-сана?
- Да, - я киваю и внутренне подбираюсь. Не хочу, чтобы меня расспрашивали о тебе. Боюсь выдать себя «неправильным» выражением лица. Никто не должен знать, не хочу, чтобы у тебя были неприятности.
- А дома бываешь? - она начинает заваривать фруктовый чай в пакетиках. По-моему, гадость, но у Кацуко-сэнсей всегда получается так, что вполне можно пить. - Как твои отношения с мамой?
Когда-то Кацуко-сан говорила, что то, как мама ведет себя со мной, называется «жестоким обращением с ребенком», и предлагала принять меры. Я сперва отмалчивался, потом накричал на них - целую комиссию из трех человек - а потом, кажется, расплакался.
Я проверяю зажившую с последнего визита царапину: в неярком кабинетном свете ее не должно быть видно. Кацуко-сан не замечает, она как раз ищет блюдца.
- Спасибо, - отвечаю как можно оживленнее, - кажется, стали лучше. Мама… радуется, когда меня видит.
Сэнсей подходит и протягивает мне чашку:
- Домой возвращаться не хочешь?
Я забываю выдохнуть. Это же не серьезно? Медленно качаю головой:
- Нет.
- Не надо опасаться, Рицка-кун, - замечает она мою тревогу. - Думаю, никто не будет спрашивать, почему ты выбрал жизнь у старшего друга. Твоя ситуация… достаточно известна.
Да уж. Меня, наверное, все врачи, связанные с психикой, в Токио знают, если не в лицо, то по фамилии.
Ты сказал, что в случае чего уладишь вопросы опеки. Я полагаюсь на тебя, Соби. Не нравится мне эта тема разговора.
- Сэнсей, - начинаю я, чтобы перевести беседу в другое русло, - можно спросить вас кое о чем?
- Конечно, я вся внимание, - она снова улыбается, и я слегка расслабляюсь.
- Вы не скажете, какой у меня диагноз?
Повисает тишина, в которой слышно гудение системника в углу. Хм. Я что - какой-то неправильный вопрос задал?
- Рицка-кун, - она отставляет свой чай и пересаживается на диван. Я сразу поджимаю ноги в носках, даже пальцы подгибаю. Не выношу вторжения в личное пространство без предупреждения. До сих пор, даже от нее. Можно - только тебе. Ну и Юйко с Яёи. Сэнсей замечает это и отодвигается как можно дальше, опирается на подлокотник.
- Мне кажется… я уже могу узнать, да? - говорю я полушепотом. - Я гораздо лучше себя чувствую, чем когда пришел к вам в первый раз.
Она сплетает и расплетает пальцы.
- Сэнсей, - прошу я уже совсем тихо, - разве там что-то страшное?
- Нет, - Кацуко-сан вздыхает, - я расскажу. Только сперва ответь, Рицка-кун, ты ничего не вспомнил из своего прошлого?
Я снова качаю головой, отросшие волосы щекочут шею.
- Я так и думала, - она достает из нагрудного кармана ручку и снова начинает вертеть в пальцах. - Может быть, ты и не вспомнишь.
- Угу, - соглашаюсь я. - Я уже понял.
- В самом деле? - Кацуко-сан, по-моему, успокаивается. - Что ж… Моя задача состояла в том, чтобы помочь тебе принять себя таким, какой ты есть. Два года назад ты не хотел быть собой, Рицка, помнишь?
- Да. - Надо же, я и впрямь помню. Очень четко, словно прошла от силы неделя. - Я говорил, что если прежний Рицка вернется, я отдам ему тело. И я-сегодняшний исчезну как личность.
- Да, - она несколько раз кивает. - Того себя ты считал настоящим, а нынешнего подменой. Твой диагноз звучал почти так же. Замещение личности. Ты был умным, сообразительным, замечательным мальчиком, просто не тем, каким рос в течение десяти лет, а совсем другим. И ты опасался, что снова все забудешь.
- Поэтому я все фотографировал. Чтобы знать, что я все равно Рицка.
Она наклоняется вперед:
- Теперь больше не боишься?
Я долго не отвечаю, уставившись в пустоту. Замещение личности… Я могу никогда не вспомнить, каким я был… Амнезия, которая не подлежит излечению. И в то же время, врачи говорили, она может пройти в любой момент…
- Нет, не боюсь, - я чуть ли не ощупью подбираю слова. - Теперь, если я забуду, кто я… Мне скажут.
«Я горжусь тем, что ты моя Жертва». Ты же вернешь меня в случае чего? Нет - я просто не смогу потеряться в себе, глядя на тебя.
- Твои друзья?
- Да, - я решительно киваю. - Доктор… почему вы сказали, что диагноз «звучал»? А сейчас его уже?..
Я не решаюсь закончить, но Кацуко-сан понимает:
- Нет. Он по-прежнему в силе. Но ведь тебя устраивает твоя нынешняя жизнь?
- Устраивает, - подтверждаю я, но брови все равно сдвигаются. - Просто обидно прожить десять лет, а потом три года все наверстывать и изучать новое.
- Тяжело? - понимающе спрашивает сэнсей, мелкими глотками отпивая чай из своей чашки.
- Да нет… я уже привык.
Когда ты появился, я понял, что стать «нормальным» и «как все» мне не грозит. Внутри стало тревожно - и все равно легко, как никогда. Может, то, что ты мне вначале казался психом, и небезосновательно, но… Если б я был обычным, ты мог не прийти. А вдруг?
- Рицка-кун, нам нужно будет заполнить очередные тесты, - говорит Кацуко-сан. - Помнишь, как в прошлый раз?
- Конечно, - соглашаюсь я. - На IQ, на самооценку, на… как это называется? - адекватность восприятия действительности. Когда?
- Ты молодец! Спасибо за энтузиазм, - она делает жест в направлении компьютера. - Думаю, после Нового года я все подготовлю. Ну что ж, наверное, все на сегодня?
- Угу, - я встаю с дивана. Спина затекла, пару раз прогибаюсь вперед-назад перед тем, как надеть куртку.
- Кстати, Рицка-кун, - спохватывается сэнсей, когда я шнурую ботинки, - думаю, наши встречи можно проредить. Как ты считаешь? Или оставить прежнюю периодичность?
Я вскидываю глаза:
- Вы серьезно, сэнсей? В самом деле?
- Да, - она кивает и улыбается, моей радости, наверное. - По-моему, если мы будем видеться раз в две недели, не произойдет ничего страшного. Ты постепенно перестаешь нуждаться в наших диалогах, и хотя мне будет тебя недоставать, должна признать, я очень тобой горжусь!
Ой. Я краснею от ее слов. Кацуко-сан вообще иногда меня озадачивает. Когда она пригласила меня на свидание, я не знал, куда деться. Она же не ровесница, чтобы хихикать над моими рассказами. И в то же время она так серьезно смотрела на меня весь вечер… Я не мог забыть, что она врач.
А потом я бегал по городу и искал тебя, потому что был уверен, что с тобой что-то не так. А она, наверное, думала, что я вижу третий сон.
- Спасибо, сэнсей, - говорю я, не зная, что добавить.
- В случае чего у тебя есть мой телефон, - она встает, чтобы проводить меня. - Можешь звонить, если захочешь увидеться. Между прочим, на улице уже темно, - она оглядывается на приспущенные жалюзи. - Ты не боишься добираться один?
- Нет.
Я проверяю в сумке шапку. Все равно же намекнешь, что надо ее надеть. Как будто сам носишь!
- Тут рядом автобусная остановка, а выхожу я почти напротив дома. Так чт ...

 Отправлено: 11.02.09 16:35. Заголовок: Прода "Я тебя научу"8

... о все в порядке, - говорю вслух. - До свидания, сэнсей! С наступающими праздниками вас!
- И тебе всего доброго, Рицка-кун, - отвечает она, закрывая за мной дверь.
*
Я дохожу до лифта, вызываю его и расстегиваю молнию на куртке, чтобы достать висящий на шее мобильник. По этой кнопке я попадаю не глядя.
- Рицка?
Судя по шуму в трубке, ты в автобусе или на улице, но не мешает уточнить. Только надо открыть глаза. Еще глаза у меня не закрывались, когда я тебя слышу!
- Ты где? - осведомляюсь как можно увереннее.
- На остановке, - откликаешься ты, - жду тебя. А ты где, Рицка?
- В лифте, - двери кабины как раз открываются, - сейчас буду! - я нажимаю первый этаж.
- Хорошо, - отвечаешь ты, и связь рвется. Почему она в лифте почти всегда рвется?
Застегиваю куртку и, не глядя по сторонам, миную широкий холл. Он напоминает больничный, хотя это офисное здание. Я не люблю напоминания о больницах. Выхожу, сердито толкая дверь плечом.
Ты уже ждешь на остановке - опять приехал заранее, чтобы, как ты выразился, иметь люфт времени. Теперь мы каждый раз там встречаемся, а потом идем гулять.
…Я попросил тебя не приходить к подъезду, чтобы Кацуко-сэнсей не увидела тебя из окна. Ты огорчился - я сначала не понял, чему - согласился и затих на весь вечер. Может, раньше никому не было дела, молчишь ты или разговариваешь. Или Кио не умеет пробиваться сквозь твое молчание. Но я тебе не те, кто был раньше, и уж точно не Кио. Я терпел молчанку часа полтора, а потом вцепился в твою шерстяную безрукавку и чуть не зарычал, когда ты отвел глаза и сделал вид, что до смерти занят картиной. Ага, десять раз!
«- Соби, - я решительно потащил тебя за руку, заставил сесть на кровать, а сам встал напротив. - Ты можешь объяснить, в чем дело? Я пока не умею читать мысли!
- Все в порядке, Рицка, - ответил ты, сосредоточенно изучая древесный рисунок на половицах.
- Ну прямо, и я ничего не вижу! Не держи меня за дурака! - Я прижал ладонь ко лбу, а ты покосился на меня с безучастным любопытством. Оно мне не понравилось. - Соби, - начал я снова, - скажи, на что ты обиделся!
- Я не обижен, Рицка, - повторил ты в четвертый раз. - Тебе кажется. У тебя просто плохое настроение.
- У меня? - аж дыхание от такого заявления перехватило. - У меня плохое настроение?! Ты себя в зеркале видел?!
По-прежнему безразличное выражение лица. Я со стоном запустил руки в волосы:
- Ну как с тобой трудно! Ты что, не понимаешь, что Кацуко-сан не такая, как Шинономе-сэнсей? Если она тебя увидит, она же будет задавать о тебе больше вопросов! А я не хочу, я боюсь!
- Боишься? - ты резко вскинул голову. - Почему, Рицка?
- Потому что каждый раз думаю: вот ляпну что-нибудь, и мне запретят у тебя жить! Или у тебя будут неприятности!
Ты поморгал, глядя на меня, потом пару раз открыл и закрыл рот… И тут до меня дошло, в чем дело. И до тебя тоже.
- Рицка… - начал ты, тем гадким нежным тоном, против которого я никогда ничего, ну совсем ничего не могу сделать!
- Идиот! - выкрикнул я, подняв плечи, защищаясь от твоих протянутых рук, от просветлевшего лица. - А ты… ты опять думал, что я тебя стыжусь! Видеть тебя не желаю, Соби! Отвали!
Я кинулся в ванную, чувствуя, что еще немного - и или поколочу тебя, или зареву. А ты, конечно, бросился за мной. Я почти успел захлопнуть дверь, сопротивлялся изо всех сил, но ты все равно вошел. Обнял меня, хотя я обзывал тебя всеми словами, которые говорят об умственных способностях. Ты даже прощения не стал просить - просто прижал меня к себе, и я утих, только трясло минут десять. А когда перестало, обнаружил, что мы сидим обнявшись на одной из подушек. После этого осталось только вздохнуть и дать тебе меня поцеловать».
Это было как раз через день после нападения Безмолвных. Больше мы к обсуждению не возвращались, но теперь ты меня без всякой договоренности встречаешь после визитов к Кацуко-сэнсей.
Соби… То, что произошло в воскресенье, третий день крутится у меня в голове. Шрамы - под моими пальцами, под губами… Тебе, наверное, было очень трудно. Наверное, никто тебя не видел без бинтов, кроме Сэймэя - и, может, еще Кио, хотя я не уверен. Такое ощущение, что я дотронулся до больного места.
При этой мысли меня всего пронизывает горячей дрожью. Я стараюсь не касаться тебя лишний раз, но это всегда так трудно! Ведь тебе-то хочется до меня дотрагиваться. И чтобы я тебя трогал. Я знаю, я чувствую - это нельзя не почувствовать! Но ты по-прежнему не разрешаешь. Закусываешь губы, когда я позволяю себе чуть больше, чем просто потереться об тебя носом, или перехватываешь мои руки и начинаешь целовать и гладить меня сам - везде, всего, ртом, пальцами, жарким шепотом, прядями волос…
Я с ума схожу, перед глазами звезды вспыхивают - а когда тянусь к тебе, забывая про нельзя и можно, и пытаюсь сделать хоть что-то… Ты не даешь. Я не спрашиваю, почему: боюсь снова услышать твой мертвый голос, говорящий «делай, что хочешь». Так - не хочу.
Как мне со всем этим быть? Мы ведь теперь даже спим в обнимку, хотя ложимся вроде просто рядом!

Я ускоряю шаг и почти подбегаю к остановке. Ты выступаешь из густой синей темноты от деревьев, высаженных вдоль тротуара:
- Рицка?
- Соби, - я улыбаюсь. Тебе, похоже, нравится, когда я показываю, что соскучился. - Поехали домой?
- Я хотел предложить пойти в кино, - начинаешь ты, - у тебя ведь сегодня были последние уроки? Можем отправиться на какую-нибудь премьеру или в кинотеатр в нашем районе, там сейчас крутят фильмы последних сезонов. Или ты голодный? Тогда поужинаем где-нибудь.
- В кино, - решаю я. - А то я только «Матрицу» и «Дом летающих кинжалов» видел.
И «Матрицу» точно больше смотреть не захочу - Боевой системы хватит.
- Можем пойти на «Героя», - предлагаешь ты, видимо, вспоминая афишу.
- Да без разницы, - отмахиваюсь я. - А по дороге купим что-нибудь пожевать. Во сколько там начало сеанса?
- Я не помню, Рицка, - ты улыбаешься. Доволен моей сговорчивостью? - Кажется, в восемь.
- Тогда мы успеваем, - я смотрю на часы. - У нас еще сорок три минуты.
- И автобус, - добавляешь ты, глядя на светящееся табло с номером маршрута, - наш.
- Поехали, - подытоживаю я, и, взяв тебя за руку, направляюсь к открывшимся дверям.
10.
- Рицка, - ты стоишь у окна, глядя на улицу, и расчесываешь волосы массажной щеткой. Я привык, что ты так делаешь, когда голова болит. Семь движений от правого виска к затылку, семь - от левого. - Рицка, - будто не окликаешь меня, а просто называешь имя. Я знаю, тебе нравится. Это твое единственное и самое лучшее обращение.
Брат когда-то звал меня «котище», лохматя мои волосы и ставя трубой хвост. Но это было в другой жизни. Еще до тебя.
- Что? - я поднимаю голову от журнала. - Соби!
- О, прости, - ты поворачиваешься и улыбаешься, - я хотел спросить, какие у твоего класса планы на зимние каникулы.
Да прямо. Будто я не знаю, что ни о чем таком ты спрашивать не собирался!
- Понятия не имею, - я откладываю мангу и вытягиваюсь на кровати, пытаясь стать как можно длиннее. Чтобы кончиками пальцев касаться изножья и изголовья. Ты кладешь массажку и подходишь ко мне, слегка пихая ладонью в бок, чтобы подвинулся.
- Мм? - я прижмуриваю глаза и смотрю сквозь ресницы, стараясь сохранить равнодушное выражение лица. - Чего?
Ты проводишь ладонью по моей спине, раз, другой, ужасно приятно. Я вздыхаю и тоже сажусь, скрещивая ноги. Правда, долго мне в такой позе не пробыть, я не ты.
- Рицка, не хочешь побывать на фестивале ледяных скульптур? - ты выжидательно смотришь на меня. Морщу лоб:
- Ты имеешь в виду ледовый городок?
- Нет, - ты упираешься кончиками пальцев мне в грудь и стараешься опрокинуть меня на кровать.
Я выставляю руки:
- Перестань, ты что, маленький?
- Нет, - отвечаешь ты серьезно, но в глазах смешинки, - думаю, что взрослый.
- Ах, ты ду-умаешь? - ты меня все-таки роняешь и не даешь подняться. - Соби, ты ошибаешься. Точно тебе говорю! Пусти сейчас же!
- Поедем в Саппоро в феврале? - ты убираешь руку, но смысл слов все равно доходит до меня не сразу. А потом я широко раскрываю глаза:
- Куда?
- В Саппоро, - повторяешь ты, довольный произведенным эффектом. Я сижу взъерошенный и ошарашенный. - Там будет фестиваль ледяных скульптур - Россия, Китай и мы, японцы. Ты не хочешь взглянуть?
- Но ведь… это же на Хоккайдо!
Зачем тебе этот фестиваль?
- Ну и что, - ты пожимаешь плечами. - Слетаем.
- На последние деньги? - пытаюсь возразить язвительно, а получается виновато. Ты тратишь на меня не считая, я часто думаю, что ты, наверное, не обедаешь в университете, чтобы куда-нибудь меня потащить в выходные.
- Глупости, Рицка, - ты чуть заметно прищуриваешься. - Я лишь предложил, если не хочешь… - Ты делаешь движение, чтобы встать.
Почему ты сразу обижаешься! Ловлю тебя за рукав, удерживая на месте, и отвожу глаза. Ты осторожно касаешься моего подбородка:
- Рицка?
- Хочу, - вздыхаю я. И, подумав, добавляю: - Спасибо.
Твои пальцы как будто теплеют:
- Хорошо. Тогда я возьму билеты.
- Только не разорись, - я ставлю локти на колени, подпираю кулаками щеки.
- Хм. Не переживай, - ты улыбаешься, - лучше представь себе перелет на самолете.
- Как я могу представить то, чего не видел? - я возмущенно уворачиваюсь от твоей ладони, исследующей сперва мое кошачье, потом обыкновенное ухо, потом зажившую ссадину на скуле. - Соби, ну прекрати, а!
- Почему?
Черт. Как у тебя хватает совести спрашивать?
- Потому что!
- Почему, Рицка? - ты будто не слышишь моего негодования. У меня нет разумного ответа. Я молча отползаю в сторону. Так, по крайней мере, можно нормально разговаривать.
- Я тоже хотел кое-что узнать, - я прикусываю заусеницу на большом пальце. Ты автоматически убираешь мою руку ото рта. Как с ребенком! Я хмыкаю и возобновляю свои действия. - А ты брось курить, - парирую немой упрек. - Ладно… - зажимаю руки между коленями, и после паузы решаюсь: - Соби, ты пойдешь ко мне в школу на праздничный вечер?
Ты вздыхаешь, тихо, но я слышу, потому что специально на тебя не смотрю. И осведомляешься очень спокойно:
- Ты хотел бы, чтобы я пошел?
- Предлагаю же! - нарочно, что ли, еще больше меня смущаешь!
Ты не отвечаешь; я кошусь на тебя. Лицо невозмутимое, и все равно… Тебе не нравится эта идея? Но если бы я тебя не позвал, мне кажется, было бы хуже. Ты бы снова решил, что я тебя игнорирую.
- Соби?
Ты киваешь:
- Да, конечно. Я с удовольствием составлю тебе компанию, Рицка. Когда?
- Послезавтра, в пятницу, - я снова начинаю нормально дышать. - Только, может, тебе там будет неинтересно, сразу предупреждаю.
- Мне нигде не скучно с тобой, - ты даже не улыбаешься, говоришь совершенно серьезно.
Надо смыться с кровати, пока ты меня вообще дара речи не лишил, не знаю, куда деваться под твоими глазами.
- Иди сюда, - просишь ты неожиданно. По мне что - так видно все? Я бросаю на тебя взгляд исподлобья:
- Зачем?
- Просто так, - ты приглашающе протягиваешь руку.
А сам дернешься, как только я что-нибудь сделаю… Не хочу!
С силой зажмуриваюсь, встряхиваю головой - и на четвереньках подползаю. Если ты меня зовешь, то я сам выберу, как буду сидеть. Устраиваюсь в опробованной позе, верхом на твоих бедрах, обнимаю, кладу голову тебе на плечо. Внутри становится горячо, все мысли куда-то уходят. Не могу удержаться: глубоко вздыхаю и закрываю глаза. Одна твоя ладонь ложится мне между лопаток, вторая на поясницу, и ты с силой прижимаешь меня к себе. Сердце у тебя колотится быстро-быстро, я слышу. И дышишь ты неровно.
- Рицка…
Я, не открывая глаз, носом и руками отодвигаю от шеи твои волосы, чтобы губы почти касались кожи:
- Что?
Ты сам меня научил, что шепот - это как прикосновение.
Ты вздрагиваешь.
У меня горло сжимается, а сомкнутые ресницы делаются сырыми.
- Я тебя никому не отдам, - шепчу без голоса.
Тебя теперь часто вот так встряхивает, даже когда ты чем-то занят за компьютером или мольбертом. Так после прогулки по морозу из мышц выходит холод. Но ведь у нас дома всегда тепло…
- Не отдавай, - откликаешься ты тоже шепотом.
Меня вдруг осеняет. Я повторяю то, что однажды сделал - прихватываю мочку твоего уха, ощущая холодок серьги. Ты весь передергиваешься и еле слышно стонешь - на вдохе, будто не справился с дыханием. А потом пытаешься аккуратно меня отодвинуть.
Я не поддаюсь.
- Пожалуйста, - у тебя очень странный голос. В нем смех - и почти боль. - Отпусти меня, Рицка. Я ненадолго.
Я знаю, что ненадолго… и знаю, зачем… Потому что мне еще рано, да? А потом вернешься и снова… сделаешь все для меня? Я глухо всхлипываю, не знаю, почему, меня просто предает самообладание.
Ни на что я не гожусь. Нигде не могу справиться до конца.
- Все, все, я здесь, не бойся…
Твои руки перестают отталкивать, снова притягивают меня, и так само получается, что я полностью опускаюсь на тебя, всем весом. Ох… Это для меня почти слишком… Как ты выдерживаешь?.. Я должен тебя отпустить, должен, я знаю, но вместо этого прижимаюсь еще сильнее, обхватываю ногами:
- Соби! - мне почему-то страшно. Твое дыхание касается моего плеча, с которого сполз растянутый ворот домашнего джемпера. Ты целуешь его и застываешь, только теперь у тебя дрожат даже губы.
- Я не могу… - признаюсь я звенящим шепотом, - не могу… не уходи…
- Я с тобой, - откликаешься ты, голос вибрирует, но такой… такой ласковый…
Я будто вижу всё со стороны. Приподнимаюсь, совсем чуть-чуть, и с силой трусь об тебя, скользя вверх-вниз, захлебываясь воздухом, и все-таки краешком сознания понимаю, что ты больше не пытаешься остановить меня… что направляешь мои движения.
Я вскрикиваю, разрываюсь на части, перестаю видеть, понимать, осознавать - но твой прерывистый, долгий-долгий вздох слышу всем телом. И без сил падаю на тебя, больше не шевельнусь. Наверное, я повалился бы навзничь, слабость безумная - но твои руки не позволяют. Ты так и не перестаешь меня обнимать, твои губы, сухие, будто обветренные, скользят по моей шее, касаются волос. Ты неглубоко и легко дышишь, прижимая меня к себе, и ничего не говоришь.
Вот поэтому я и не хочу, чтобы ты меня трогал. С нами обоими что-то происходит, когда мы близко. Не знаю, правильно это или нет, но это… факт.
Думать лень. Я прикрываю глаза, окруженный твоим теплом. Ты всегда пытаешься себя обделить… А сейчас тебе впервые не удалось. Соби…
Я для верности сцепляю пальцы в замок за твоей шеей и окончательно засыпаю

 Отправлено: 11.02.09 16:38. Заголовок: Прода "Я тебя научу"9

*
Утром ты осторожно высвобождаешь руку из-под моей головы и выбираешься из постели. Писк будильника до слуха доходит не сразу, а вот то, что становится больше места и холоднее, вытягивает в реальность. Я приоткрываю глаза. Ты отправляешься в ванную, потом собираешься, стараясь не шуметь. Сколько времени? Около восьми, наверное. Сейчас, когда у меня каникулы, ты встаешь позже. За полчаса приводишь себя в порядок, завтракаешь и убегаешь. А я остаюсь досыпать, обхватив руками подушку.
Стоп. Мы опять проснулись на одной подушке. Наказание какое-то, я же точно помню, что ложились на разные. Откуда взялась привычка во сне к тебе прижиматься? И обниматься. Я тру ладонями враз вспыхнувшие щеки.
Ты, не садясь за стол, пьешь кофе, ходишь по комнате и проверяешь, все ли собрал, что понадобится в университете. Опираюсь на локоть и окликаю:
- Соби.
Ты останавливаешься в проеме между ширмами:
- Доброе утро, Рицка. Зачем ты проснулся? Еще очень рано. Поспи.
Ты старательно не смотришь мне в глаза - и вчера избегал до конца вечера. Думаешь, всегда так сможешь? Хоть бы объяснил причину.
- Вот уйдешь, и засну, - сообщаю независимо. - Как на улице?
Ты удивленно приподнимаешь брови и садишься на кровать:
- Темно и снежно. Почему ты спрашиваешь?
- Надень шапку, - бормочу я сонно, откидываясь на спину. - Ты меня заставляешь, я тебя тоже буду.
Ты смеешься и гладишь меня по плечу:
- Я не замерзну, Рицка. У меня нет ушек, которые может продуть.
- Вот когда их у меня не будет тоже, нипочем не надену больше, заранее предупреждаю, - я потягиваюсь, а ты упорно смотришь мимо. - Соби!
В твоем лице что-то меняется. Ждешь вопроса? Какого? Не понимаю.
- Да, Рицка?
- Ты опаздываешь уже, наверное, - я искоса слежу за тобой.
- Нет, у меня есть минут десять в запасе.
- Люфт? - повторяю я понравившееся слово и сажусь. Ты переплетаешь пальцы в замок:
- Да.
Стискиваю зубы, чтобы не растерять решимость, и упираюсь лбом тебе в плечо. А потом от души зеваю и ёжусь - как только вылез из-под одеяла, почувствовал, что в квартире прохладно.
Ты невесомо проводишь по моей спине:
- Я включу обогреватель.
- Угу, - соглашаюсь я и ставлю руку так, чтобы ты не смог встать. - В чем дело?
- О чем ты?
- Ты со вчерашнего дня странный, - я равнодушно пожимаю плечами, но уши никнут. Ты, конечно, замечаешь.
- Все нормально, Рицка, - ты целуешь меня в лоб. Я зажмуриваюсь. - Не переживай.
Встаешь, аккуратно подняв шлагбаум из моей руки, и возвращаешься на кухню.
Я ложусь, подтягиваю к груди колени и хвост, чтобы занимать под одеялом как можно меньше места. Глаза упрямо закрываются, но сонным я себя не чувствую. Мне вчера показалось… ты так долго не отпускал меня, и вообще… Я решил, что тебе понравилось. Нет, что ли?
Какая разница, нельзя или можно, мне ведь уже не десять. Если ты поэтому так себя ведешь, то это глупо. Но ты же не скажешь. Как обычно.
Я вздыхаю.
- Рицка? - ты снова стоишь около постели.
- Что? - выходит неласково, да я и не старался. Испортил мне настроение с утра пораньше, я тебе тоже испорчу.
Ты опускаешься на край, и я сжимаюсь в ожидании. Зачем ты вернулся?
- Не сердись.
- Если не будешь вести себя как… - я в последний момент сдерживаюсь. - Я виноват, что ли?
- Нет, Рицка. Я.
Я рывком сажусь и так отбрасываю одеяло, что порывом воздуха тебе раздувает волосы:
- В чем?!
- В случившемся, - ты опускаешь глаза, но голос звучит твердо и как-то… окончательно. - Я обещал заботиться о тебе.
Я тебя отлуплю сейчас. Прикажу сопротивляться - и отлуплю.
- А ты не заботишься, - говорю скептически, - ты, конечно, ничего не делаешь.
- Рицка, я старше. И ответственность за наши отношения несу я. Следовательно…
- А вот это ты видел? - складываю фигуру из трех пальцев и подношу к твоему лицу. - Мечтай, Соби! Мы вместе отвечаем! Ясно? Если не хочешь - скажи! Вот только не надо про то, что ты взрослый, а я еще нет! И посмотри на меня!
Я яростно гляжу тебе в лицо. Ты мне достаточно врал в начале знакомства. Больше не позволю.
Ты терпеливо пережидаешь, пока я проорусь:
- Рицка…
- Нет! - я встряхиваю головой. - Я… я приказываю… приказываю тебе ответить. - Последняя фраза звучит обессиленно, и ты вздыхаешь:
- Я не могу сказать «нет».
- То есть тебе не хочется, но ты не можешь отказать, потому что я…
Кажется, удушье от оков - не самое неприятное ощущение.
- Я не это имел в виду, - ты опускаешь голову, и щеки у тебя слегка розовеют. - Мне нравится, Рицка. Но…
Я смотрю на тебя, открыв рот. Глаза, наверное, круглые. Я тебя не понял? Это все еще сон? Когда ты собираешься продолжить, я быстро поднимаю перед собой раскрытые ладони:
- Не хочу слышать. Ты уже сказал. Иди в университет. Сейчас же!
Нашариваю одеяло и забираюсь под него с головой. Ты еще мгновение сидишь, потом поднимаешься:
- Увидимся после обеда.
Я киваю. Не знаю, разобрал ты под одеялом или нет, но на членораздельную речь я пока не способен.

Через десять минут входная дверь закрывается. Я высовываю голову из-под одеяла и устраиваюсь щекой на твоей подушке. Кажется, такой свой смех я и сам впервые слышу. Он сухой, будто кашель.
Значит, тем, кто на нас нападает, мой возраст безразличен, Семи Лунам безразличен, даже маме безразличен, как все, что связано с «не ее» Рицкой. А ты хочешь, как сказал в самый первый раз, сохранить мне детство. Откуда ты такой взялся на мою голову, Соби. Да я мечтаю стать как ты. Пережить время, когда уже все понимаешь, а взрослые с тобой еще не считаются, умиляясь на «печальные глазки» и «длинный хвостик». Одно утешает: похоже, врать мне ты все-таки разучился.
Я заворачиваюсь в одеяло, как в кокон, и закрываю глаза.
Когда я окончательно просыпаюсь, встаю и заправляю постель, в квартире уже светло. Ого. Двенадцать сорок. Часа через два у тебя закончатся лекции. Я чищу зубы, нахожу в холодильнике тарелку с манным пудингом, поливаю его джемом и прикидываю, чем заняться.
Вообще не мешало бы вытащить тебя в магазин - почему-то мне кажется, что украшений для новогодних праздников у тебя не водится. Ладно, этот вопрос решим, когда вернешься.
Кстати о Новом годе. Тридцать первого нужно зайти к маме, поздравить ее. Не уверен, что смогу попросить тебя составить компанию, но очень не хочется после последнего визита идти туда одному. Жизнь с тобой меня портит - я начал отвыкать постоянно бояться.
Апельсиновый джем, оказывается, очень даже вкусный. Почему я отказался его пробовать, когда ты мне на днях предложил?
Я знаю, что должен сделать. Надо досмотреть диск Сэймэя. Там осталась папка с вордовскими документами. Я не хочу, но… вдруг там еще что-то важное?
Мою тарелку и иду в комнату, искать спрятанную в шкафу болванку.
Хорошо, что сейчас тебя нет дома. Я тогда опасался, что ты проснешься. Компьютер кажется живым существом, так я жду от него информации.
- Давай, приятель, - чувствуя, как дрожат от волнения пальцы, вставляю диск в приемник. Тот начинает мерно гудеть и привычно предлагает выбрать действие, которое следует применить к диску. Щелкаю на «просмотре всего содержимого». На мониторе высвечиваются три знакомых папки. «Фото», «Видео», «Новая». Глубоко вдыхаю и кликаю по последней.
Три документа, все безымянные. И весят по чуть-чуть. Щелкаю мышкой, открывая первый. Это что-то вроде цитат или пришедших в голову мыслей. Ни дат, ни указаний на время написания. Но почему-то сдается, что они из разных лет. Торопливо пробегаю взглядом по темно-зеленым строчкам.

«Все внимание в школе - Бойцам. Как ни старался попасть на теорию к Соби, не пустили. Терпеть не могу его сэнсея, смотрит на меня с вечным подозрением. Говорят, он готовит лучших Бойцов в Семи Лунах. Я не врубаюсь, если у Бойцов привилегированное положение, на кой тогда тут отираемся мы, Жертвы? Хотя Бойцы без нас все равно пустое место. Главная часть нашей программы - научиться им приказывать. Ни хрена себе. Посмотрел бы я на того, кто это придумал, если б ему такого Бойца как мой подсунули. До сих пор первую встречу помню. На три года старше! Я не знал, как себя вести. Да еще предупредили, что он из самых лучших, как будто среди Жертв я не первый на потоке.
Странно, что разницу в возрасте не учитывают. Хотя с таким тихоней, может, она и не имела значения. За полтора года он мне ни разу толком не возразил. Бесит! Вообще меня Соби раздражает. Не смеется никогда по-нормальному, слова лишнего не скажет, только смотрит своим собачьим взглядом. Меня от него выворачивает. Но Боец ведь обязан любить Жертву?
**
Вчера отнял книжку, которую Соби читал после уроков. Хоть бы что-то толковое в руки взял. Оказались стихи. Он что, идиот - читать хайку на досуге?
**
Оказывается, он читал, чтобы какой-то там ритм выявить и к заклинаниям применять. На очередной тренировке Ритцу его похвалил. А на меня посмотрел очень хмуро и посоветовал тоже что-нибудь почитать. «Лучше всего по психологии». Я что - плохо управляюсь с Соби? Он не жалуется. А психологию я не люблю. Мне домашней психиатрии хватает. У мамы явно прогрессирует---
**
Рицка весь в бинтах и пластырях. Мама точно не в себе. Ужасно, как изменилась наша жизнь. Почти понимаю отца, почему он ушел. Но все равно он предатель.
Рицка меня любит. Это приятно, хотя иногда я думаю, если бы его не было, мама любила бы меня больше. И может, если бы он не лишился памяти, она была бы нормальной.
Нет, все равно. Если бы Рицки не было, было бы хуже.
**
Если Соби не перестанет так себя вести, я его трахну. Нет. Я его, кажется, в любом случае трахну. Он сам признался, что хочет быть со мной. После поцелуя любой бой выигрывает, даже против трех пар кряду. Но тут не его желания решают.
Мне надо перестать расслабляться в его присутствии, а то он, кажется, считает, что и правда меня защищает.

**
Черт. Главное, чтобы он не начал думать, что теперь я ему тоже «принадлежу». Если понадобится, в глотку ему забью слово «хозяин». Я никому не принадлежал и не буду! Принадлежат только вещи. Как Соби.
Какой он классный. А уши у него отвалились, так ржачно было, оказывается, он взаправду влюблен в меня. Ласковый. До него мне никто не делал такого классного минета. У него что, практика? А сказал, что девственник. Ну, учитывая, как хвостом вилял, может быть.
**
Имя у него так и не проступило. Прибил бы! Пускал в ход кулаки, но с Соби это бесполезно: перехватывает руки или вообще не противится. Еще бы, наверное, вину чувствует. Называть меня хозяином не хочет. Гордый, да? Ничего, это я поправлю.
**
Скоро выпускной, мы точно опозоримся - у всех есть Имена, а у нас нет. Лучшая пара! Сволочь, сволочь, сволочь. Смотрит так спокойно, будто до сих пор сильнее! Как он вообще смеет на меня смотреть. Думает, если я с ним кончаю, так и все можно, что ли? Ничего, теперь он мне с потрохами принадлежит. Захочу - изуродую, даже Ритцу не посмеет вмешаться. Хотя уродовать жалко. Мы на контрасте хорошо вместе смотримся.
**
В паре Боец главным не бывает, это закон. Главный - я. Больше никто не говорит, что Соби старше или лучше. Он без меня сражаться не в состоянии вообще, если я не прикажу. Я нарочно проверял. Плюс такие блоки поставил, что не слова, а кивка слушается. Никуда один. Круто. У меня получилось.
**
Соби никогда не кричит, если я делаю ему больно. Я пробую все более действенные способы, а он молчит. Может, надеется, что однажды я все-таки позволю ему быть сверху. Зря. Но хоть не смеет больше дотрагиваться до меня без разрешения - это я хорошо объяснил.
Больше всего бесит, что иногда мне совсем не хочется его наказывать. Хочется погладить, а не щипать и не царапать. Неприятное чувство в солнечном сплетении, когда себе это представляю. Как будто падаю. Когда-нибудь я его за это убью. Никто слова не скажет.
**
Ого. Школа, оказывается, не называется «Семь Лун», а принадлежит Семи Лунам. Учебное заведение при какой-то организации. Интересно, чем они занимаются, если нас так обучают. Меня всегда интересовало, ради чего и как нас находят среди обычных детей.
Тайная политика? А что, вполне. Учителя кто является членами Семи Лун, кто нет. Ритцу не является, я вчера точно узнал, потому что он Боец. А там на основных постах Жертвы. Круто. Теперь я уверен, что Жертвой быть явно лучше. Бойцы - оружие, мы - мозг… Но больше ни черта не понятно. После выпускного надо будет разнюхать. Кэнко сказал, что опасно, но я же не идиот. Нас с Соби не застукают. А лучше я этому идеалисту вообще не скажу. А то будет опять укоризненно пялиться.
**
Сегодня ко мне подошла Нагиса-сэнсей и сказала, что Рицку тоже возьмут сюда учиться. Велела передать приглашение. Я так растерялся от неожиданности, что спросил, зачем. Она посмотрела на меня, как на хама, но ответила, что у него огромные потенциальные возможности, и даже неясно, кто из него получится - Боец или Жертва. То-то она им заинтересовалась, она же Бойцов любит. Кроме моего. Я как-то надавил на Соби, он почти признался, что нравится ей. Я долго прикалывался: он ей отказал! Мне дает по одному слову, а тут мог быть настоящим мужчиной и не решился!
Но это сейчас неважно. Меня волнует Рицка. Неужели малыш меня и тут обскачет? Мама его любит больше, чем меня, а теперь Нагиса говорит, что он может оказаться универсалом… Нет. Есть только один лучший Аояги, это я. Рицка сюда не поступит. Придумаю что-нибудь. Незачем объединять семью и Семь Лун. Ему же будет лучше.
**
Да плевать мне, получает он удовольствие или нет! Ему вообще оно не полагается! Плевать, плевать, плевать. Надо завязывать с сексом. Ловлю себя на дурацкой мысли, что мне уютно в его постели. Только этого недоставало. Я уже писал? - принадлежат только вещи».
Я тупо смотрю на монитор, слова расплываются перед глазами. Слишком много. Это слишком много для меня. Не могу думать. Не могу анализировать. Изнутри перекручивает такой болью, что почти тошнит. Он считал меня соперником… Сэймэй считал, что я ему мешаю…
Не может, не может, не может быть!
Я падаю головой на скрещенные руки.
Он приказал тебе охранять меня. На словах. А на деле?.. Чтобы я не попал в Семь Лун и не обошел его…
Сэймэй, нет. Пожалуйста, нет. На кого полагаться в этом мире, если я больше не могу верить ничему из того, что помню о нем?
А ты… и он… Я все время гнал эти мысли. Теперь их уже не прогонишь. Лоб в лоб с собственной правотой…
А потом он вырезал тебе Имя, когда понял, что само не появится. Сделал вид, что между вами только боевой союз…
Второй файл оказывается перенесенной в текстовый документ схемой здания. Три этажа и настоящий лабиринт переходов, лестниц, коридоров. Должно быть, оно очень растянутое. Школа? Подписи нет. Вообще никаких пояснений.
Я закрываю страницу и открываю последний документ. В нем два стихотворения.
«*
Этот мир земной -
Отраженное в зеркале
Марево теней.
Есть, но не скажешь, что есть.
Нет, но не скажешь, что нет.
*
Так создан наш мир.
Ты есть - и смысл в жизни есть,
Какой ни на есть.
А нет ничего - значит, нет,
Свой век протянешь - ни с чем».
Авторы не указаны, но последнее я где-то видел.
Торопливо возвращаюсь к дневнику. «Оказались стихи. Он что, идиот - читать хайку на досуге?»
Да, если ты и был идиотом, то не единственным. О ком Сэймэй думал, набирая эти строчки?
Может быть, на этом диске - разгадка тайны, почему он был убит. Если правда узнал что-то секретное, его могли убрать как свидетеля. Но зачем? Разве в Семи Лунах обучают не для того, чтобы потом вводить в курс дела?
Ты - может, ты и знаешь, Соби. Но я скорее себе язык откушу, чем спрошу. Я умею читать.
И сейчас… важно не это.

Я вынимаю диск и разглядываю радужные блики, играющие на его поверхности. Не хочу знать. Не хочу…
Что он сделал с тобой? Что он сделал бы со мной?
Последняя сцена давнего, полузабытого кошмара вспоминается как наяву. Приказал бы тебе меня убить?
Я откладываю диск, закрываю дрожащими руками лицо, закусываю ладонь.
Я думал, что я сильный. Что больше не буду плакать - так. Так ревут девчонки, громко, навзрыд. Размазываю по щекам слезы, пытаясь проглотить колючий ком в горле, и не могу остановиться. В конце концов слез не остается. Я почти вслепую бреду до ванной и долго умываюсь ледяной водой. Если ты вернешься и увидишь, что у меня веки опухли и под глазами красные круги, ты же вцепишься в меня так, что отмолчаться не выйдет.
Ты его любил … Несмотря ни на что…
Перестань, перестань, твержу я себе, стараясь дышать как можно глубже. Это прошлое. У меня тоже есть прошлое…
Приедешь домой, будем обедать… потом пойдем по магазинам…
Всё. Промокаю лицо полотенцем, критически рассматриваю себя в зеркале. Сейчас постою около форточки, и все будет нормально.
Я возвращаюсь в комнату, беру в руки тонкую блестящую пластинку. Только прошлое… Но я не хочу, чтобы ты вспоминал. Кладу диск на край стола, так, чтобы половина была над полом, прижимаю ладонью - и изо всех сил надавливаю. Он ломается с громким хрустом. Зазубренный край чиркает по пальцам, оставляя обжигающую царапину. Подумаешь.
Беру обе части в руки, машинально соединяю по линии разлома. Она проходит как раз по иероглифу подписи. Сэймэй… Я закрываю глаза.

То, что звонит телефон, я понимаю не сразу. Еще раз вздыхаю и открываю трубку:
- Соби.
Очень надеюсь, что у меня нормальный тон.
- Рицка, - встревоженно говоришь ты, - не могу дозвониться. С тобой все в порядке?
- Ты звонил? - переспрашиваю я.
- Да, только что и десять минут назад.
- А, - я торопливо придумываю подходящее объяснение, - просто музыка включена, я не слышал. Сейчас звук убавил… Ты когда домой?
- Скоро освобожусь.
Вслушиваешься в мой осипший голос. Закрываю рукой микрофон мобильника и торопливо прочищаю горло.
- Если хочешь, можем пойти гулять, - продолжаешь ты.
- Да, я за, - отзываюсь как можно веселее. Может, удастся тебя обмануть. - Как раз хотел тебя позвать кое-куда.
- Хорошо, тогда через час собирайся. Пообедай, я приду и…
- Я могу заехать за тобой, - брякаю я раньше, чем успеваю подумать.
В трубке повисает молчание.
- Соби? - зову я неуверенно.
- Ты знаешь, где находится университет? - уточняешь ты ровно. Ты помнишь.
- Знаю, - говорю я тихо. Тебе, наверное, плохо слышно.
Откажешься. Зачем я это сказал?.. Да и однокурсники тебя вопросами засыплют - при нашей разнице…
- Я буду ждать на остановке, Рицка. Можешь выезжать, - говоришь ты после паузы.
Я шевелю губами и молчу.
- Рицка? - повторяешь ты обеспокоенно.
- Да, слышу. Связь плохая, из-за снега, наверное. Жди, я скоро приеду! - я нажимаю отбой.
Мне почему-то зябко. Надеваю самый теплый свитер - черный, с темно-синей каймой по горловине и манжетам, вытаскиваю с полки зимние джинсы. Даже перчатки беру, хотя обычно их не ношу. Да - и кепку. У нее выделаны кошачьи уши, а обычные она плотно закрывает. Проверив, что взял мобильник и деньги на дорогу, я застегиваю куртку и запираю за собой дверь.
Уже при спуске с лестницы меня вдруг осеняет, чем тебя отвлечь. Торопливо возвращаюсь в квартиру, нахожу то, что хотел, бросаю в пакет и снова выхожу.
На улице ветрено и с самого утра вьюжно. Сквозь часто сыплющиеся снежинки время от времени пробивается солнце, белое, холодное, и тогда город начинает переливаться… как компьютерный диск. Не стану об этом думать.
В автобусе я прислоняюсь головой к окну и бездумно смотрю на мелькающие дома и машины. Если не буду улыбаться, ты заподозришь неладное. Потому что я ведь не от мамы еду, а из дому. Но даже срепетировать улыбку не получается.
Я чуть не пропускаю остановку.
Ты как обычно стоишь и куришь, наверное, проверяя каждый автобус. Кио с тобой нет. Я спрыгиваю с подножки и гадаю, что сказать.
- Рицка, что случилось? - ты выбрасываешь сигарету, наклоняешься, кладешь руки мне на плечи. - Ты плакал?
- И не думал! - Попробуй спрячься от твоего взгляда. - Соби, почему ты без шапки? Я, кажется, сказал утром, чтобы ты ее надел!
Я никогда не смогу тебе приказывать… После того, что прочел… Но я пытаюсь.
Ты слегка хмуришься:
- Рицка.
- Почему ты без шапки! - сердито повторяю я. - Надень сейчас же!
Ты осторожно проводишь указательным пальцем по моим ресницам. Взгляд у тебя делается серьезным и решительным:
- Тебя кто-то обидел?
- Черт, Соби! - я топаю ногой. - Это просто от ветра! А ты простынешь! Надень шапку, я кому говорю!
В твоем лице что-то закрывается. Да, я так и думал, что ты обидишься. Но ты тоже много от меня скрываешь.
- У меня нет с собой шапки, Рицка, - говоришь ты без выражения и выпрямляешься. - Я не могу выполнить твою просьбу.
- Это не просьба, - отзываюсь я с нажимом. - Это приказ.
Твои глаза чуть суживаются, но выражение лица остается прежним. Я торопливо продолжаю:
- А шапку я тебе привез, - лезу в пакет и достаю темно-серую меховую кепку, почти такую же, как моя, только у тебя она без ушек. - Вот.
Подошел следующий автобус, кто-то входит, выходит, и остановка снова пустеет. Мы стоим и смотрим друг на друга. Твой взгляд становится теплее, ты берешь кепку:
- Спасибо.
- Не за что, - бормочу я. Прячу рот и щеки в свободно замотанный вокруг воротника шарф и отворачиваюсь. Ты обходишь меня, протягиваешь руку. Я со вздохом принимаю ее.
- У тебя пальцы совсем ледяные, - говоришь, сжимая мою ладонь.
А у тебя теплые. Очень.
- Может, наденешь перчатки? Я же теперь в шапке.
Ты улыбаешься, и я вдруг ловлю себя на том, что улыбаюсь в ответ:
- Вымогатель.
- Разве? - ты фыркаешь и обнимаешь меня за плечи. Опять на улице! А впрочем…
- Точно, - я достаю перчатки.
- Твое влияние, Рицка.
- Не сваливай с больной головы на здоровую!
Препираясь, мы выходим из-под навеса остановки и идем по тротуару. Я не спрашиваю, куда, мне все равно. Гулять. Ты дожидаешься, чтобы я надел перчатки, и удовлетворенно киваешь. Я с угрозой смотрю на тебя:
- В следующий раз я и их привезу!
- Хм.
- И нечего хмыкать. Наденешь, понял?
- Да, Рицка, - ты улыбаешься, и меня постепенно отпускает напряжение.
Улыбайся мне, Соби. Пожалуйста.
Минут пять спустя, когда мы доходим до предыдущей остановки, ты спрашиваешь, словно ничего не произошло:
- Так куда ты хотел пойти?
Я не сразу вспоминаю, что сказал тебе по телефону. Я так старался говорить нормальным голосом…
- А. Соби, мы будем украшать квартиру к Новому году?
Ты выглядишь слегка озадаченным:
- Обычно я ограничиваюсь готовкой праздничной еды. Больше, как правило, ни на что не хватает времени. Но теперь… Ты прав, идем. Я даже знаю недалеко отсюда подходящий магазин.
- А что будем покупать?
Мне интересно. Мама обычно украшала дверь веточками сосны и сливы, расставляла по шкафам и полкам разные мелкие вещицы, которые «приносят удачу». Разве они принесли ее хоть раз. Ни хамаими, ни такарабунэ не уберегают от бед.
- Увидим. Нам через перекресток - и направо. Мне нравится твоя идея.
Когда ты делаешься веселым и смешливым, мне она тоже начинает нравиться. Жаль, что ты не всегда такой.

Мы входим в супермаркет. Несмотря на будний день, народу довольно много, и я отпускаю твою руку.
- Соби, мы тут ничего не найдем! - говорю, чувствуя, что среди толчеи ничего не могу разглядеть.
- Найдем, не сомневайся, - ты ловко направляешь меня, чтобы я ни с кем не сталкивался, и идешь так, будто видишь цель. Хотя ты-то, может, и видишь.
Сначала мы покупаем странную штуку, которая называется симэкадзари. Она сделана из свитой соломенной веревки с вплетенным папоротником. Потом берем целый букет из веток сосны, бамбука и сливы.
Вручив мне этот ворох листьев и иголок, ты высматриваешь кумаде. На вопрос, что конкретно ты собираешься делать дома декоративными граблями, фыркаешь:
- Загребать удачу. Держи.
- У меня, между прочим, только две руки, - бурчу я, принимая разрисованные грабли размером с ракетку для тенниса.
- Извини, - ты куда-то отлучаешься и возвращаешься с корзиной. - Давай сюда, Рицка. Пойдем дальше.
- Что - еще не все? - я ослабляю на шее шарф.
- Жарко?
Ты снимаешь шапку, я тоже стягиваю свою.
- Ага, - я с облегчением шевелю кошачьими ушами.
- Хочешь, я тебе на них подую? - ты говоришь невозмутимо, но глаза блестят.
- Обойдусь, - я торопливо отвожу уши назад. А то ведь ты способен.
Ты невинно пожимаешь плечами на мой строгий взгляд, и мы пробираемся через полмагазина в отдел, где у меня разбегаются глаза от бликов и блеска.
- С-соби… Это что?
- Игрушки, - ты открыто наслаждаешься моей растерянностью. - Украшать так украшать.
- Но… это…
- Недорого. Всего лишь стекляшки и фольга, - ты протягиваешь мне длинную переливающуюся штуку. Она мохнатая и похожа на искусственный хвост. - Это мишура, Рицка. Хочешь?
Тебе тоже здесь нравится. Надо же.
- Хочу. Только не эту. Я не люблю красный цвет.
- Выбирай, какие сочтешь нужными.
Я нахожу несколько разноцветных, ярко-голубую и ультрамариново-синюю. А ты берешь еще какую-то коробку.
- Зачем? - я недоуменно рассматриваю нарисованные на крышке цветочки и фонарики.
- Дома увидишь, - неопределенно откликаешься ты. - Ну что, хватит?
Я киваю.
- Тогда будем расплачиваться.
- Ой… - эта мысль посещает меня лишь теперь, - Соби, а денег хватит? У меня есть с собой, но мало, и…
- Конечно, хватит, - успокаивающе говоришь ты. - Идем к кассе.
Когда приближается наша очередь и улыбчивая девушка начинает подсчитывать сумму покупок, я вдруг явственно чувствую чей-то взгляд. Ощущение присутствия настолько острое, что я невольно оборачиваюсь. Никто не смотрит, но все-таки я уверен - за нами наблюдают. И наблюдателю мы не нравимся. Я машинально придвигаюсь ближе. Ты мельком смотришь на меня, протягивая кассиру иены:
- Что, Рицка?
Я не отвечаю. Если ты не чувствуешь, то, может, у меня все же паранойя?
- Ваша сдача, пожалуйста, - раздается сбоку.
Я сгребаю мелочь, ссыпаю ее в карман. Мы проходим через ворота с фотоэлементами, берем бесплатный пакет, ты ставишь пластмассовую плетенку на стол для сумок и поворачиваешься ко мне по-настоящему. Пожимаю плечами на твой вопросительный взгляд:
- Не знаю. Просто стало не по себе. Ты ничего не почувствовал?
Ты серьезнеешь:
- Если ты про…
- Да, - отвечаю одними губами.
Неужели еще одни? Но это непохоже на появления Неверящих и Безмолвных. А про свое ощущение слежки с того вечера на мосту я тебе не рассказывал.
- Нет, - ты медленно качаешь головой. - Я почувствовал бы инициацию системы Бойца любого уровня. Мы здесь одни, Рицка.
Мне почему-то хочется обнять тебя за этот ответ. Встряхиваюсь:
- Значит, показалось. Не обращай внимания.
Ты неторопливо убираешь в пакет симэкадзари, сворачиваешь змеи мишуры. Кажется, мой ответ тебя не успокоил.
- О чем думаешь? - спрашиваю я, поняв, что ты не ответишь.
- Ни о чем, - ты протягиваешь мне шапку и без понуканий надеваешь собственную. - Между прочим, завтра я не учусь. До вечера можем сделать уборку и все развесить.
- Ладно, - соглашаюсь я, просовывая уши в кармашки кепки. - А потом что?
- А потом у тебя, кажется, праздник в школе, - напоминаешь ты.
- Точно, - я фыркаю. Всего второй день дома - и забыл. - Не хочешь пополам? - указываю подбородком на пакет.
- Нет, он легкий. Нужно еще зайти в продуктовый, там возьмешь.
Ты с хладнокровным выражением лица протягиваешь мне перчатки. Я поджимаю губы и беру их.
И все равно до выхода из магазина мне кажется, что нам смотрят в спину.
*
Дома мы расходимся, чтобы поставить пакеты - ты на кухню, я в комнату. Я пристраиваю свой на кровать, чтобы не упал, потом разберем - и отправляюсь к тебе. Ты сказал, что в новогоднюю ночь будет традиционная японская кухня. Я уже привык, что на столе все вперемешку, и теперь мне любопытно, что же ты купил. По супермаркету я ходил слишком задумавшийся, чтобы следить за твоими действиями.
Фасоль, рис, пара замороженных карпов. Я уже понял, что ты любишь рыбу. Тосикоси-соба - не люблю макароны, но они по поверью приносят долголетие. Рисовая мука, для моти, наверное, и клецки.
- Соби, а это-то зачем? - показываю тебе на последнюю упаковку.
- В суп, - ты открываешь морозилку и кладешь туда рыб. - Я сварю тебе дзони.
Спрашивать еще раз «что это» мне уже стыдно. Кажется, ты знаешь про Новый год больше мамы.
Ты убираешь полуфабрикаты в навесной шкаф и оборачиваешься:
- Разобрал игрушки? Ветки нужно поставить в воду.
- Я сейчас принесу, - почти бегом устремляюсь в комнату, вынимаю из пакета пахнущую лесом охапку и возвращаюсь: - А ваза у тебя… то есть здесь… хоть одна есть?
Ты внимательно смотришь, пока я перестраиваю фразу, и отвечаешь серьезно:
- Разумеется. Посмотри на полу за телевизором.
- И когда мы их прикрепим на дверь? - спрашиваю я три минуты спустя, устроившись на стуле. Ты подрезаешь концы веток, держа каждую под струей набирающейся в вазу воды:
- Я думаю, тридцать первого, утром. Чтобы не вяли раньше времени.
Сосна - символ долголетия, бамбук - верности, а слива - жизнелюбия. Шинономе-сэнсей рассказывала об этом на одном из уроков. Я не верю в приметы. Я верю только в реальность. Но сейчас почему-то хочется, чтобы все это было.
Смотрю на тебя, потом встаю и открываю холодильник:
- Соби, что разогревать на ужин?