Отправлено: 27.06.06 19:43. Заголовок: Loveless Я научу тебя - часть 6

Продолжение фанфика.

 Отправлено: 11.02.09 16:42. Заголовок: Прода "Я тебя научу"10

11.
- Уфф, - я падаю на кровать, широко раскинув руки. - Как мы куда-то пойдем?
- А что? - ты оглядываешься, убирая в стенной шкаф пылесос. - Что нам мешает?
- Ничего, - я с усилием сажусь, в теле ноет каждая жилка. - Просто после такой уборки хочется лечь и не вставать.
- Ну что ты, - вид у тебя до противного бодрый. - Сейчас вымоешься - и почувствуешь, что сил у тебя еще много.
- Если я вымоюсь, то лягу спать, - хмыкаю я. - Соби, нет, правда - чем мы занимались чуть ли не три часа?
Ты подходишь к кровати, устраиваешься напротив меня:
- Уборкой. Перед Новым годом всегда полагается ее делать, кажется, вчера ты был не против.
- Если б я представлял, что это будет так масштабно, ни за что бы не согласился, - я подтягиваю колени к груди, кладу на них подбородок. - Теперь усну на вечере!
Ты смеешься и тянешь меня за кошачье ухо:
- Вряд ли, Рицка.
Я вытаскиваю ухо из твоих пальцев:
- Пользуешься, что у меня нет сил?
Ты гладишь меня по голове, очень быстро, и встаешь:
- Это поправимо.
- Соби, ты куда?
- Попробую вернуть тебе энергию, - отзываешься ты уже из ванной.
Надеюсь, ты не собираешься меня мыть? Я тебе ни за что не позволю. Я вспыхиваю при этой мысли и закрываю руками щеки. Спустя пять минут ты возвращаешься:
- Иди, - от тебя чем-то пахнет. Я принюхиваюсь, а ты улыбаешься: - Вот именно. Иди в ванну, там этого запаха больше.
- И зачем? - с подозрением осведомляюсь я, слезая с кровати. - Я же не Юйко, чтобы всякие ароматические штуки в себя втирать!
- Тебе не понадобится ничего втирать, - терпеливо отвечаешь ты, ненавязчиво подталкивая меня в спину. Я взглядом даю тебе понять, что чувствую эти манипуляции, но ты и не думаешь прекратить. - Это соль с экстрактом полыни. У нее тонизирующий эффект, - поясняешь, впихивая меня в ванную и закрывая за нами обоими дверь.
Ты что - собираешься остаться?! Стою спиной к тебе, подбираю слова, чтобы выгнать, и не могу выдавить ни звука. Ты… Я… Ты не…
- Я принесу чистое полотенце, - раздается твой голос, и ты выходишь.
Я оборачиваюсь. Ну и хорошо.
Ты снова открываешь дверь, вешаешь на крючок большое махровое полотенце:
- Рицка, время четвертый час, ты еще должен будешь обсохнуть и остыть. Давай скорее. Увидишь, станет лучше.
Ты не такой уставший, хотя пылесосил даже стены, докуда мог дотянуться, а потом мыл пол. Я только наводил порядок и протирал пыль. И все равно у меня глаза закрываются, а ты…
Я раздеваюсь, встаю под душ и намыливаюсь. Потом забираюсь в ванну - она большая, можно не поджимать коленки. От воды поднимается вкусно пахнущий пар, мышцы постепенно расслабляются, и школьный вечер уже не кажется испытанием. К тому же мы идем вместе.
У тебя нет игрушек в ванной. А мой утенок остался у мамы. Смешно, наверное. Мальчишка в тринадцать лет купается с игрушкой. Но до тебя этот утенок был моим почти единственным слушателем и собеседником. Кроме Сэймэя.
Мысль о нем причиняет такую боль, что я прогоняю воспоминания. Я не буду думать. Не буду. Никогда.
В полотенце при желании, наверное, даже тебя можно замотать, такое оно огромное. Кипенно-белое, мохнатое, я вытираю голову, хвост, потом завертываюсь в него, как в тогу. Одеваться не хочется.
Я прикусываю губу. Если выйти так… ты ничего не скажешь, не сделаешь, дело не в этом. Просто будет нечестно. Потому что я тебя с голыми руками и шеей никогда не вижу. Ты всегда в водолазках или туниках с длинным рукавом, у тебя всегда бинты. Я не хочу, чтобы ты меня видел, а я тебя…
Так. О чем я думаю вообще! Торопливо натягиваю толстовку, домашние штаны и иду в комнату:
- Соби, я закончил, ванна свободна.
Ты поднимаешь голову от книги:
- Хорошо, спасибо. Как ты себя чувствуешь?
- Лучше, - неохотно признаю я. - Только теперь пахну, как веник из травы!
- Ничего, - ты улыбаешься, - это приятный запах. Если хочешь, где-то в шкафу был фен.
- Фен? - я твоим движением поднимаю брови. - У тебя еще и фен есть?
- Давний подарок, - отвечаешь ты коротко.
Я не задаю вопроса, но ты понимаешь.
- Рицка… - ты пожимаешь плечами.
- От кого? - говорю я вслух. - От Сэймэя?
Опущенные ресницы и сжатые губы.
- Да.
- Ясно, - я быстро отворачиваюсь. Кажется, у меня не выйдет научиться твоему непроницаемому выражению лица.
Ты смотришь на меня, я чувствую, но не подходишь.
Заставляю себя развернуться и встретить твой взгляд:
- Иди мыться.
- Рицка, - начинаешь ты, нахмурившись.
- Опоздаем же! - прерываю я быстро. - Мне не нужен фен, у меня короткие волосы, полчаса и сухие. Иди!
- Ладно, - ты киваешь, явно не убежденный, и скрываешься в ванной.
Сэймэй ведь и для меня был самым близким человеком. Почему мне так тяжело узнавать, что у тебя есть что-то, напоминающее о нем? Ведь больше всех о Сэймэе тебе должен напоминать я.

Ты выходишь из ванной спустя десять минут, вытирая потемневшие от воды волосы полотенцем. Я наблюдаю за твоими движениями:
- Так высуши! Мне же предлагал!
- У меня тоже быстро сохнут, - ты подходишь и останавливаешься около окна в двух шагах от меня. - Рицка, если тебе неприятно…
- Это не мое дело, - я трясу головой. - Не надо. Ничего не говори.
Ты опускаешь полотенце на плечи и вглядываешься в мое лицо. И молчишь.
Я вздыхаю и обнимаю тебя, зарываюсь носом в твой пуловер. Теперь ты тоже пахнешь травяной горечью.
Твои ладони на моей спине вздрагивают, потом ты осторожно тянешь меня за волосы на затылке, вынуждая поднять голову. Я зажмуриваюсь. Я знаю, что ты сделаешь.
Мне иногда кажется, что от твоих поцелуев у меня уже должны отпасть кошачьи уши.
*
До выхода из дому мы еще успеваем украсить квартиру. Повесить на дверь симэкадзари, устроить на видном месте кумаде, обвить вокруг ламп и зацепить за гвоздики для картин мишуру. Европейцы слишком любят блестящие штучки, но получилось красиво и необычно. Остается только коробка, которую ты брал в последнюю очередь, но ее ты убираешь на верхнюю полку.
- И что там? - меня смешит и удивляет твоя таинственность.
- Секрет, - отвечаешь ты, прищуривая один глаз. - Потерпи до завтра, Рицка.
Я вздыхаю. Можно, конечно, залезть и все равно посмотреть, но если ты так хочешь…
- Ладно, обещаю.
Ты улыбаешься, наблюдая за моим лицом:
- Спасибо. Можем собираться.
Вот еще вопрос: что надеть? Стою перед шкафом и не знаю, что выбрать. Ты подходишь, кладешь руку на открытую дверцу:
- Тебя что-то беспокоит?
- Нет, - автоматически откликаюсь я. И сразу добавляю: - Только в чем туда идти.
Кажется, я думать разучиваюсь, когда ты рядом!
Ты внимательно оглядываешь меня, потом смотришь на полки. Вытягиваешь из стопки с одеждой темно-бордовый свитер:
- Мне кажется, это подошло бы.
Одна из моих любимых теплых вещей. Молча беру его, прикладываю к себе. Потом киваю:
- Нормально.
Ты прячешь довольную улыбку и отходишь, но я все равно замечаю.
- А ты в чем пойдешь? - требовательно спрашиваю тут же.
- Ты хочешь, чтобы я надел что-то конкретное, Рицка?
Меня всегда пугает такое твое лицо. Кажется, вот-вот переспросишь: это приказ?
- Нет, - поспешно объясняю я, - мне все равно. То есть… что хочешь.
Ты чуть хмуришься, возвращаешься ко мне и берешь за руку:
- Что случилось?
- Ничего, - я сердито отнимаю ее. - Мне просто безразлично!
- Вот как, - никакой перемены в тоне. - Хорошо.
Ты достаешь с полки светло-синюю рубашку, а я моргаю, глядя тебе в спину. Верно говорят, что дурака лекарством не вылечишь. Почему я всякий раз сперва говорю, а потом думаю!
- Соби, - я так переплетаю пальцы, что ногти белеют.
- Да? - ты невозмутимо оборачиваешься.
- Ты не понял, - говорю я шепотом. Уши начинает жечь, так трудно сказать. - Мне все равно, что ты наденешь. Главное, что ты пойдешь.
Выбежать из комнаты, из квартиры, вдохнуть холодного воздуха… Но нельзя. Ты старше, а выводы делаешь - закачаешься.
Ты в два шага пересекаешь разделяющее нас расстояние, обхватываешь меня за талию, поднимаешь вровень с собой. Я даже вскрикиваю от неожиданности:
- Ненормальный!
Ты прижимаешься губами к моим щекам, к шее, зарываешься носом в волосы:
- Рицка.
- Поставь меня сейчас же! - командую я. - У тебя что, крыша поехала! Ну не время! Со… би…
Трудно спорить, когда рот занят, но я честно пытаюсь. Если ты не отпустишь… Мы опоздаем… Или вообще…
Ты ставишь меня на пол. У тебя дыхание частое, а я вообще дышу так, будто пробежал стометровку. Ты расцепляешь мои пальцы - когда я успел схватить тебя за руку?! - и отступаешь. У тебя зрачки в глазах огромные. У меня тоже?
- Собирайся, Рицка, - говоришь ты очень мягко. - Придется поторопиться.
Из дому мы выметаемся за сорок минут до начала вечера.
- Поймаем машину? - предлагаешь ты, подходя к обочине.
- Нет, - решительно говорю я. - На автобус. Не успеем так не успеем.
Ты оглядываешься и улыбаешься моему взволнованному лицу:
- Мы успеем, Рицка. Обещаю.
*
Мы и правда успеваем. Иногда мне кажется, что ты способен время замедлить, если надо. Даже остается пятнадцать минут, чтобы поболтать с Яёи и Юйко. Яёи пришел со старшей сестрой, которую с гордостью нам представил. Ее зовут, как маму - Мисаки, у нее длинные черные волосы с серебристыми концами и круглое лицо. Она улыбается Юйко, здоровается со мной и поглядывает на тебя. М-да.
- Это Соби.
И как я должен объяснить, кем ты мне приходишься? К счастью, ей, похоже, все равно.
- Ичитаро Мисаки.
- Агацума Соби, - вежливо откликаешься ты. И опускаешь руку мне на плечо.
Я сбрасываю ее. Ничего не происходит, чтобы меня успокаивать!
- О, так это вы, - девушка улыбается. - Значит, вот с кем моего брата отпускают в Диснейленд! Когда я предлагала свое общество, он отказался!
- Ми-тян, - возмущенно дергает ее за рукав Яёи.
- А что, неправда? - Мисаки смеется. У нее симпатичная улыбка.
- Ничего страшного, я думаю, вы еще побываете в этом парке, - отвечаешь ты. - Я бы советовал выбирать для поездки будний день - там очень много народу.
- Туда имеет смысл ездить большой компанией, - сестра Яёи на полшага придвигается. Она всего на голову ниже тебя - и на голову выше меня.
Я демонстративно отворачиваюсь:
- Юйко, какая программа, ты знаешь?
- Конечно, знаю, Рицка-кун! - Юйко радостно тянет меня к выходу из класса. - Пойдем!
На выходе я все-таки оборачиваюсь. Ловлю твой взгляд, и ты чуть заметно улыбаешься.
Я сбегаю по лестнице вслед за Юйко.
На втором этаже организовали зал: сцена с проходом, как в театре Кабуки, и стулья. Юйко обводит холл рукой:
- Вот! Здесь будет спектакль! По-моему, даже не один!
- Я уже нашел нам места, - говорит Яёи. - На всех семерых.
- Семерых?
- Ну да, - он загибает пальцы: - Юйко-сан, ее родители, вы с Соби-саном и я с Ми-тян.
- А, - я киваю. - И где будем сидеть?
- Вот тут, - он показывает на стулья в третьем ряду. На каждом сиденье лежит салфетка, показывающая, что здесь занято.
- Юйко, а где твои родители? - я оглядываю постепенно заполняющиеся ряды.
- Сейчас придут, - Юйко вздыхает. - Их зачем-то вызвала Шинономе-сэнсей.
Кажется, она боится.
- Чего ты переживаешь? У тебя все в порядке с оценками, и перед Новым годом триместровые не выставляются! - подбадриваю я ее.
- Просто не люблю, когда родителей вызывает учитель, - признается Юйко жалобно. - Всегда страшно.
Страшно?
Я не отвечаю.
- Может, сядем? - предлагает Яёи.
- Ой, - вместо ответа шепчет Юйко, - вон мама и папа… Я подойду к ним.
- Хочешь, я пойду с тобой? - с готовностью вытягивается Яёи. Она бросает на него рассеянный взгляд:
- Нет, что ты. Я сама.
- Как хочешь, - огорченно говорит Яёи. - Рицка, ты Ми-тян не видел?
- Нет, - я машинально стискиваю пальцами спинку стоящего передо мной стула.
А мне казалось, что тебе будет здесь неинтересно! Я решительно разворачиваюсь на пятках и иду в класс.
Останавливаюсь на пороге и наблюдаю, как вы с Мисаки увлеченно беседуете.
- Извините, - начинаю я довольно громко.
Ты тут же оборачиваешься:
- Да, Рицка?
- Рицка-кун? - улыбается сестра Яёи.
- Мисаки-сан, вас искал Яёи. Представление сейчас начнется, - я стараюсь казаться беззаботным.
Ты согласно наклоняешь голову и предлагаешь ей пройти вперед. Она выходит - до меня доносится запах сладких духов - и начинает спускаться по лестнице. У нее туфли на высоком каблуке, приходится держаться за перила. Мисаки оглядывается, но ты не идешь за ней, а останавливаешься рядом со мной. И гладишь мой локоть кончиками пальцев, предлагая руку. Я отодвигаюсь. Во-первых, мы в школе, а во-вторых, не подлизывайся.
- Пошли.
Если ты и вздыхаешь, мне это совершенно неинтересно.
Мы сидим на соседних стульях и не разговариваем. То есть я с тобой не разговариваю, а ты молчишь. Я знаю, что неправ. Ну и что? Обидно так, что я не слушаю, что говорят персонажи сказки про Зайца и Енота. Юйко была права, спектакль не один, сегодня новогодний вечер у трех шестых классов, и представлений тоже три. Второе про девушку-Журавля, его готовили наши. Юйко в кимоно смотрится на сцене очень необычно, Яёи даже привстает с места. Третий спектакль, завершающий, о Новом годе и приходе Сегацу-сана. И ни один я толком не запоминаю.
С тобой точно вредно ходить вместе в театр. В кино еще куда ни шло.
Каждый спектакль по полчаса, и когда в холле включается верхний свет, на улице уже сумерки.
Шинономе-сэнсей выходит на сцену и объявляет о конкурсе оригами, в котором можно участвовать вместе с членами семьи. А еще о том, что сейчас начнется игра в э-сугороку, и каждый желающий может подойти к сэнсеям классов за фигурками.
Я сижу, сжав губы и глядя прямо перед собой. Ни того, ни другого я не умею. Ужасно глупо.
- Рицка, - твой шепот в ухо заставляет меня вздрогнуть. - Не сердись.
Я на секунду прикрываю глаза.
- Просто не знаю, куда пойти, - говорю как можно безразличнее. - Первый раз вижу и игру, и конкурс.
- В самом деле?
Не смей, хочется мне потребовать. Не смей радоваться, что дело не в тебе! В ком еще!
Ты встаешь со стула и решительно поднимаешь меня, взяв за руку. Я растерянно подчиняюсь:
- Я же сказал, что не умею складывать оригами!
- Зато я умею, - ты продолжаешь тянуть. Приходится послушаться, чтобы на нас не начали обращать внимание. Ты тащишь меня к конкурсным столам.
- Отпусти, - бормочу я. Конечно, вокруг разговаривают, смеются, никто не вслушивается, но все равно. - Соби, пусти! Я и так иду.
Ты освобождаешь мое запястье. У тебя иногда просто железные пальцы, хотя больно ты мне не сделал.

Нам выдают листы разноцветной бумаги и засекают время. За десять минут нужно сделать как можно больше фигурок, и чем они необычнее, тем больше мы получим очков. Ты киваешь, выслушав от почему-то запнувшейся на твоем имени Шинономе-сэнсей правила, и отходишь к свободному столу. Я облокачиваюсь на него и с хмурым любопытством наблюдаю, как ты перегибаешь первый лист. Журавлик получается спустя несколько секунд. Следом возникают лягушка, ежик, волк, автомобиль, совершенно живая бабочка. Я не успеваю следить за твоими действиями. Ты приглаживаешь сгибы, вытягиваешь под немыслимыми углами крылышки - уже не журавлику, а дракону, он словно вот-вот фыркнет огнем. Изогнувшаяся в броске змея. Ящерица.
Фигурок много, и все разные. Я беру в руки бабочку. Кажется, у нее разглядишь даже усики. Осторожно провожу пальцем по одному из крыльев, потом кладу ее обратно и поднимаю голову. Ты смотришь на меня, взгляд непонятный.
- Здорово, - говорю я почему-то шепотом. - Мы заберем их домой?
Ты выглядишь немного удивленным:
- Зачем? Дома я сделаю тебе лучше. У меня где-то была книжка по оригами. Конечно, большую часть я успел забыть, но если полистать…
- И этих тоже, - решительно прерываю я. - Мне они нравятся.
- Как хочешь, Рицка.
Все-таки тебе приятно. Почему ты все время упираешься?
- Может быть, позвать твою учительницу? Если у нас еще есть время, то бумага кончилась.
- Угу, - я отправляюсь искать Шинономе-сэнсей. Она подходит и по-девчоночьи всплескивает руками:
- Ничего себе! Рицка-кун, Агацума-сан, у вас талант! Какое чудо! - она ставит на ладонь фигуру японки в кимоно. - По-моему, победители ясны!
- Это Соби, - сообщаю я с гордостью, а ты отрицательно выставляешь перед собой раскрытую ладонь:
- Ты вдохновлял меня, Рицка.
Ой. Больше никогда так ни при ком не говори. Ты точно ненормальный… зачем ты это делаешь?!
- Соби художник, - продолжаю я с трудом. Шинономе-сан глядит на фигурки и ничего не замечает. Повезло. - Он знаете как рисует!
- Догадываюсь, - сэнсей как-то неуверенно улыбается. - Агацума-сан, вы не уделите мне несколько минут? Сегодня я разговариваю с родителями, а вы…
- Разумеется, - учтиво соглашаешься ты.
В качестве приза нам вручают ракетку для хацэнуки, расписанную желтыми и зелеными цветами и птицами. Ты отдаешь ее мне:
- Еще одна новогодняя игрушка.
- Я отнесу, - предлагаю я, и, получив твой кивок, бегу убрать ее.
Светлая парта, яркая бумага, длинные пальцы, проглаживающие линии перегибов… «Ты меня вдохновляешь»… Соби, как это называется?!
В классе никого нет. Я прислоняюсь к стене и выдыхаю сквозь зубы. Рука тянется сама… но я не хочу свою. Хочу к тебе.
Я отдергиваю ладонь, убираю ракетку в рукав твоего пальто и возвращаюсь.
В холле уже разбирают по классам стулья, ты помогаешь их разносить, а потом начинается дискотека. Верхний свет гаснет, под потолком появляется, будто в каком-нибудь западном фильме, зеркальный шар. Включают цветомузыку - и просто музыку, такую Яёи презрительно называет «попсой». Но Юйко нравится - она вытягивает Яёи в центр холла и начинает прыгать и размахивать руками.
Я стою у стены, ты подходишь и останавливаешься рядом, скрестив руки на груди. Я заставляю тебя нагнуться и пытаюсь перекричать музыку:
- Скучно?
Ты качаешь головой, твои волосы щекочут мне щеку:
- Нет.
- Точно?
Ты усмехаешься:
- Точно, Рицка.
Самое странное, что Юйко и меня вытаскивает в это топтание. Я отбиваюсь, кричу, что не умею, что мне не нравится, но когда они вдвоем с Яёи - это стихийное бедствие. Хорошо, что только за руки тащат, могли и за ноги.
- Просто повторяй! - сияющая Юйко показывает движения, а я честно пытаюсь уловить в них какой-нибудь смысл. Когда удается, делается легче. Юйко визжит от восторга, Яёи смеется, я тоже. У нас получается что-то вроде маленького круга, особенно когда присоединяется Мисаки. Я оглядываюсь: может, и тебя удастся вытащить? Мало ли!
Место, где ты стоял пять минут назад, пустует. Машинально опускаю вскинутые руки, пробегаю взглядом вдоль стены, туда и обратно, сколько хватает обзора. Тебя нет. Нигде.
Я выбираюсь из толпы, ища тебя глазами. Стараясь, чтобы сердце не так бухало о ребра, поднимаюсь в класс. Твое пальто тут, но тебя нет.
Снова вниз. Не о чем беспокоиться, скорее всего, ты разговариваешь с Шинономе-сан или… Что - или?
Сэнсей попадается мне на лестнице. У нее красные глаза, словно она плакала. Я машинально останавливаюсь:
- Сэнсей… Что с вами?
- Ничего, Аояги-кун, - говорит она, пытаясь улыбнуться. - Все в порядке. - И проходит мимо, закрывая за собой дверь класса.
Почему она плакала, когда все радуются?
Я снова высматриваю тебя в холле. Черт. Черт. Черт. Ну где ты!
«Соби! - окликаю про себя. Знаю, что в голосе страх, но больше не могу. - Соби! Соби!!»
«Рицка», - откликаешься ты.
«Ты где?» - я прислоняюсь плечом к стене, чувствуя, как стремительно тают силы.
«У школьного входа. Сейчас вернусь».
Я разрываю мысленную связь. Виски взмокли, меня водит от слабости, но это неважно. Я выпрямляюсь и скорым шагом иду к лестнице.
Ты куришь, уставившись неподвижными глазами в почерневшее небо с мелкими звездами. Я молчу, но ты мгновенно меня замечаешь, бросаешь сигарету:
- Рицка, ты же простынешь! Зачем ты вышел!
- За тобой, - отвечаю я сумрачно. - Я тебя потерял.
- Пойдем внутрь, - ты открываешь дверь и ждешь. Я выдыхаю.
- Нет, послушай…
- В тепле, - возражаешь ты решительно, указывая подбородком на школьный коридор. - Ты сегодня мылся, а на улице не лето.
Я покорно вхожу и останавливаюсь, передернув плечами.
- Рицка, - спрашиваешь ты негромко, - отчего ты испугался?
- А куда ты делся! - я вскидываю глаза. - Я же спросил, не скучно ли тебе! А ты сказал, что нет, и сбежал!
Ты недоуменно хмуришься:
- Я говорил с Шинономе-сан и спустился покурить. Разве ты не знаешь, что я всегда поблизости, Рицка?
Эти слова отзываются во мне, как эхо. «Разве ты не знаешь, что Соби всегда поблизости?»
Я прижимаю ко лбу стиснутый кулак. Придурок…
- Что с тобой? - ты заботливо отводишь мою руку. - Рицка?
- Пошли отсюда, - говорю я глухо. - Я сейчас скажу Яёи и Юйко. И соберу твои фигурки.
- Уверен? - ты хмуришься. - Я не хочу, чтобы ты огорчался по пустякам.
Молча тяну тебя к лестнице. Ты противишься:
- Рицка, в самом деле, все в порядке.
Я хмыкаю:
- Вижу. А кто-то, кажется, обещал никогда мне не врать.
Ты смеешься. Не вижу повода.
- Идем, Соби, - я начинаю подниматься. - Идем же!
Ты медлишь, внимательно меня разглядывая. Я стою на три ступеньки выше, у нас сейчас глаза на одном уровне. Так когда-нибудь будет. Я выдерживаю твой взгляд. Ты не знаешь о диске. И не узнаешь.
- Если ты хочешь, - произносишь ты в конце концов.
Мы кладем в пакет вынутую из пальто ракетку - хагоита как раз занимает всю длину дна. Сверху ты небрежно ссыпаешь бумажные статуэтки. Все они складываются, и ты уверил, что им ничего не сделается.
Яёи и Юйко я сказал, что у меня страшно болит голова. Глядя на мое лицо, они поверили. Шинономе-сан не было, когда мы одевались, я не успел поздравить ее с праздником. Жалко. Договорившись созвониться с друзьями в новогоднюю ночь, я машу им рукой - и мы выходим из школы.
За воротами ты останавливаешься:
- Рицка. Тебя не должны беспокоить такие мелочи.
- «Мелочи» - это твое настроение? - уточняю я. Ты киваешь. - Нет уж. Я так не считаю!
Я смотрю на заснеженный газон, на школьную стену, на твои ботинки, только не на тебя.
- Замерзнешь. Где твои перчатки? - спрашиваешь ты после паузы.
- Почем я знаю, - я опускаю голову. - Где-то в карманах.
- Что произошло? - ты дотрагиваешься до моего плеча. Я вздыхаю:
- Соби, помнишь, ты сказал «просто говорить» тебе? - Ты киваешь и ждешь продолжения. - Так вот… Я хочу, чтобы ты мне говорил тоже. И застегнись, пока не подхватил воспаление легких! Понятно?
- Да. Мы ушли с вечера только потому, что тебе не понравилось мое настроение?
- Нет, - отвечаю я почти по слогам. - Мы ушли, потому что тебе там стало скучно. И мне тоже.
- Из-за меня?
- Соби! Застегни пальто и поехали домой! - я топаю ногой. - Что ты пристал с вопросами! Я… я есть хочу!
- Рицка, - ты послушно застегиваешься, поправляешь шарф, - я могу объяснить.
- Не надо, - я достаю перчатки, левую надеваю, правую убираю обратно в карман. Ты берешь меня за руку, и мы неторопливо идем на остановку. - Просто на празднике должно быть весело, иначе зачем он вообще. Правда?
Ты гладишь мое запястье:
- Наверное.
Я хмурюсь и надежнее берусь за твою руку.
- Я знаю, что мы забыли купить, - приходит мне в голову уже в автобусе. - Новогодние открытки! А завтра будет некогда! Ладно, я встану пораньше.
- У нас есть открытки, - ты оплачиваешь проезд и поворачиваешься ко мне. - Штук семь точно. Хватит?
- Ага, - я облегченно вздыхаю. - Мне хватит. А тебе?
- Мне некому писать.
Я не нахожусь что сказать:
- Совсем?.. А… родители?
Ты ни разу не рассказывал о них, но ведь должны же они быть!
- Они давно умерли, - ты смотришь в окно. - Мне было девять лет. Автомобильная авария… никто не уцелел.
- Прости, - я прикусываю костяшки пальцев. - Я… я не знал.
- Конечно, не знал, - успокаивающе произносишь ты. - Но мне давно стоило сказать тебе. Моя семья - ты, Рицка. А тебе я найду для подарка что-нибудь интереснее открытки.
- Договорились, - я прикусываю губу.
У тебя никого нет, кроме меня.
Но я-то есть точно.
- Между прочим, - продолжаешь ты, - как ты смотришь на идею завтра сходить в гости к маме, поздравить ее?
- Ты серьезно?
Ты отворачиваешься от окна, оцениваешь мое лицо:
- Конечно, серьезно. У тебя усталый вид, Рицка. Еще немного, скоро будем дома.
- Ты правда хочешь со мной пойти? - это важнее.
- Конечно. - Твои глаза глубокие и спокойные. И уже совсем не мрачные, как когда я выскочил к тебе на улицу. - Я с удовольствием составлю тебе компанию. Пойдем к дверям, наша остановка.

 Отправлено: 11.02.09 16:44. Заголовок: Прода "Я тебя научу"11

*
Ночью я просыпаюсь и несколько секунд лежу, не открывая глаз. Ты сполз с подушки, так, что дышишь мне в грудь, и прижимаешь меня к себе. Меня разбудило, наверное, как раз твое горячее дыхание.
Одеяло укрывает меня по плечи, а тебе, конечно, жарко или душно. Я осторожно поправляю его, отвожу с твоего лица длинные спутанные волосы. На улице совсем черно - даже фонари почти потушены; наверное, часа четыре. Я облизываю губы и шепотом окликаю тебя:
- Соби…
Ты не отвечаешь и не двигаешься. Значит, спишь. Я успокаиваюсь. Кладу руку обратно тебе на плечо - и вдруг вспоминаю, как ты уже дышал вот так горячо мне в шею… Мы сидели на кровати… И мы…
В голове звенит, а по спине пробегает стайка мурашек.
За вечер ты сделал мне полсотни зверушек из книжки по оригами. Завтра с утра я их развешу на ниточках по всей квартире… Я завороженно следил, как двигаются твои пальцы.
Ой-ой-ой…
Кажется, отвлечься не получится. В классе удалось, а сейчас… Я же… я же разбужу тебя! Отчаянно стискиваю зубы, стараюсь отстраниться - и ты тихо стонешь во сне, притягивая меня еще ближе. Да куда уж ближе… Как нарочно, Соби… Мне же не удержаться!
Я пытаюсь отодвинуться, просунуть между нами руку. Совсем чуть-чуть… мне нужно совсем чуть-чуть… Ты не отпускаешь меня, прижимаешься лбом к плечу, глубоко вздыхаешь. Такой теплый… Я зажмуриваюсь и исхитряюсь все-таки залезть рукой в пижамные брюки. А-ах…
Только… если утром что-нибудь заметишь… со стыда сгорю…
Я обнимаю тебя за шею и засыпаю, вдыхая слабый полынный запах твоих волос.
*
Я лениво открываю глаза. Позднее утро, одна из ширм отодвинута, и балконное окно во всю стену кажется ослепительно-ярким. Поворачиваюсь набок. Опять проснулся на твоей подушке - а тебя снова нет. Кто-то мне обещал, что не будет вставать в выходные, пока я не высплюсь. Я зеваю и потягиваюсь, потом сажусь. С кухни доносится ритм песенки и чем-то пахнет. Съедобным. Точно, сегодня же тридцать первое. Ты, наверное, уже не один час там. А я почему не проснулся?
Черт. Воспоминание слишком внезапное, я будто снова оказываюсь в кольце твоих рук, твои губы почти касаются… я машинально прижимаю ладонь к груди. Я не знал, что соски могут на дыхание реагировать…
Штаны высохли - надеюсь, это произошло до того, как ты встал, правда же?
Я заправляю постель, переодеваюсь в дневную одежду. Затягиваю шнурок домашних брюк, стаскиваю через голову пижамную кофту - и прыжком поворачиваюсь на месте: волосы наэлектризовались, руки еще в рукавах.
- Доброе утро, - ты стоишь против окна, как вырезанный из черной бумаги силуэт. Я не вижу твоего лица, но взгляд чувствую. Голыми плечами, шеей…
- Доброе, - я неуверенно щурюсь, - отойди со света, а?
Ты переходишь на другое место.
- И отвернись, - командую я, - что ты на меня так смотришь?
- Как, Рицка?
- Так! - сейчас опять покраснею до ушей. Ты спал ночью, я уверен. Так что я дергаюсь?!
Ты негромко хмыкаешь:
- Умывайся, и за стол. Потом я закончу с рыбой и дзони, ты надпишешь открытки, и пойдем к твоей маме.
Ты идешь на кухню, а я обессиленно присаживаюсь на край кровати. Ничего себе утро начинается.
За завтраком из риса и жареных каштанов я не поднимаю голову от тарелки.
- Ты обещал открытки, - говорю, убирая вымытую посуду.
- Конечно, - ты киваешь в сторону комнаты, - идем. Посмотрим, что тут есть.
Открыток оказывается не семь, а восемь. Две повторяются, остальные разные.
- Мама, Юйко, Яёи, Кио, Кацуко-сэнсей, Шинономе-сан, - загибаю я пальцы. - А… и папа. - Ты приподнимаешь брови, но, к счастью, ничего не говоришь. - Еще Нацуо и Йоджи, но я не знаю их адреса.
- Я тоже не знаю, - ты закрываешь дверцы шкафа. - Ты собираешься писать Кио?
Я пожимаю плечами:
- Он твой друг, он был у меня на дне рождения… А разве ты сам не напишешь?
- Ну, одна открытка как раз осталась. Но вообще я хотел присоединиться к твоим поздравлениям.
- Соби… - я перевожу взгляд с тебя на темный экран телевизора. - Это неправильно.
- Что именно? - ты беспокойно запускаешь руку в волосы.
- Кио твой друг.
Я не уверен, что имею право тебе это говорить. Но…
- Ну и что же? - ты делаешь пару шагов и встаешь так, чтобы попасть мне в поле зрения. Я снова отвожу взгляд. - Я поздравлю его по телефону. В прошлом году я так и сделал.
- А он?
- Что?
- Он присылал тебе открытку? - уточняю я, начиная сердиться. Ты хмуришься:
- Кажется, да.
- Тогда напиши ему, - заключаю я. - От тебя не убудет!
- Рицка, - ты снова встаешь передо мной. - Зачем это тебе? Мне казалось, вы не слишком ладите.
- Это другое, - я пытаюсь еще раз отвернуться, но ты ловишь мои запястья. Я тяну их из твоих ладоней, но не сильно. Не хочу ссориться. Хочу, чтобы ты понял. - Соби… Кио твой друг. А ты с ним не общаешься.
- Я общаюсь с ним каждый день по несколько часов, - отвечаешь ты сдержанно.
Наверное, будь это не я, ты бы даже слушать не стал. Я перестаю вырываться. Теперь мне боязно, что ты меня отпустишь.
- Разве ты хотел бы, чтобы Кио постоянно бывал здесь?
- Нет, - отвечаю прежде, чем прикусываю язык. Ты улыбаешься:
- Вот видишь.
- Соби, ну неужели тебе трудно послать поздравление? - я не могу пробиться сквозь твое упрямство. Терпение уже кончается. - Разве тебе на его месте не было бы обидно?
Понимаю, что зря сказал, но уже поздно.
- Мне хватает моего собственного места, Рицка. Хорошо, если ты приказываешь, я напишу Кио. Оставь открытку на свое усмотрение.
Ты отпускаешь мои ладони и уходишь к плите. Поднимаешь правую руку, будто хочешь дотронуться до лица или шеи, но она останавливается на середине движения. Я смотрю тебе вслед, потом с грохотом придвигаю к компьютерному столу стул и сажусь, веером раскладывая перед собой нэнгадзё.
- Ну и ладно… - шепчу в пустоту, - ну и пусть.
Потом нахожу в одном из ящиков ручку и начинаю писать. Главное - не забыть поставить везде завтрашнее число.
Ты подходишь часа полтора спустя, когда я развесил все оригамные фигурки и со злости взялся перечитывать Канта. Молча останавливаешься около моего плеча, и я не глядя вручаю тебе отложенную открытку. На ней зимний лес, прорисованный черной и серебристо-серой тушью, и светлое небо с несколькими звездами. Вторую такую же я надписал маме.
Ты берешь твердый картонный прямоугольник так, чтобы не коснуться моих пальцев, по-прежнему молча отходишь и садишься на кровать, подложив под открытку какую-то книгу. И застываешь, прижав к губам кончик ручки. Можно подумать, что уснул. Наконец ты вздыхаешь и открываешь рот:
- Что ты хотел бы, чтобы я написал, Рицка?
Я подпираю кулаком щеку и отворачиваюсь:
- Ничего. Можешь вообще об этом забыть.
- Но ты же сам… - начинаешь ты.
- Я хотел тебе объяснить! - я вскакиваю на ноги, ударяю кулаком по столешнице. - А одолжений делать не надо! Ни мне, ни Кио! Так не дружат!
Ты хмуришься:
- А как, по-твоему, дружат?
Я засовываю руки в карманы брюк:
- Дружат… Не знаю, просто дружат и все. Да ладно, Соби. Не хочешь - не пиши. Фиг с ней, с открыткой. Вот, смотри. Иди сюда.
Ты не двигаешься с места. Я в пять шагов пересекаю комнату, выхватываю у тебя из рук нэнгадзё - ты написал только обращение, - и рву пополам. Почему у тебя глаза почти серые?
- Иди сюда, - я хватаю тебя за рукав, вынуждая встать, и тащу к столу. Нахожу нужную открытку. - Читай. Устраивает текст?
«Успехов, удачи, здоровья и вдохновения… Множества картин и блестящего будущего… С Новым годом, если в прошлом году ты был чем-то обижен по нашей вине, прости…» Там что-то в этом роде. Нас в школе учили составлять поздравления.
Ты пробегаешь иероглифы глазами:
- Да, конечно. Ты только не подписался.
- Вот и подпишись, - я сжимаю губы. - От нас обоих. Агацума Соби и Аояги Рицка.
Ты ничего не отвечаешь и занимаешь мое место. У тебя четкий почерк, иероглифы красивые, будто вчера сдавал экзамен по каллиграфии. Закончив, ты поднимаешь голову:
- Готово. Что мне сделать еще?
Я тяжело вздыхаю. Не могу слышать такой твой голос.
- Перестать злиться.
У тебя даже ресницы не вздрагивают:
- Я не злюсь, Рицка. Правда.
- Ладно. Тогда я к маме один пойду, - я разворачиваюсь и направляюсь к вешалке, нахожу джинсы.
- Я тебя не пущу, - ты с тревогой следишь за моими перемещениями.
- А я тебя не спрашиваю, - хочу сказать злорадно, а выходит как-то… - Я не хочу идти - так. Значит, схожу один. По дороге открытки опущу. Часа через три вернусь.
- Рицка! - ты заступаешь мне дорогу. Я отталкиваю твою руку и обхожу тебя, иду за ширму, переодеваться.
- Я пойду с тобой.
- Нет уж! - я срываюсь на крик. - Не пойдешь! Что я сделал, чтобы со мной не разговаривать?! Отвяжись!
Влетаю за ширму и закрываю глаза. Но ты уже снова тут, кладешь руки мне на плечи. Я стряхиваю их:
- Я сказал, отстань!
- Рицка, послушай…
- Не хочу, - говорю я тише.
- Я был неправ.
- Да неужели, - я мотаю головой. - Я тебе не верю.
Твои руки подхватывают меня, опрокидывают на кровать:
- Попробуй.
- Пусти! - шиплю я, изо всех сил тебя отталкивая. - Сначала дуешься, а потом… Соби!..
Ты все-таки добираешься до моего лица, трешься носом об щеку. И целуешь меня так, будто месяц этого не делал. Я не могу отказаться - просто рот не слушается.
Когда ты отрываешься, я перевожу дыхание:
- … а потом говоришь, что со мной пойдешь. Я не согласен.
Думаешь, я забыл, о чем мы спорили? Надо перестать тебя обнимать.
- Прости, - ты осторожно гладишь меня по губам. - Рицка?
Я пытаюсь отвернуться. Ты не позволяешь.
- Так возьмешь меня с собой?
Я боюсь, что ты заметишь… что я на тебя слишком сильно реагирую в последнее время. Выхода нет.
- Да, - бормочу я, закрывая глаза.
Ты легко целуешь меня:
- Спасибо.
Ты собираешься, а я пытаюсь понять, откуда взялось ощущение, что последнее слово все-таки осталось за тобой.
*
Мама встречает нас приветливой улыбкой и праздничным столом. Я позвонил ей перед выходом, сказал, что через час приедем. Боялся, что она будет против твоего появления, но вышло наоборот. Не знаю, что ты внушил, когда забирал меня из дому, но мама доверяет тебе.
Мы обедаем, и она рассказывает, что сегодня на работе у них были проводы минувшего года. Было очень весело, оказывается, я позвонил домой, когда она только вернулась.
- Соби, у вас в студенческой группе было что-нибудь вроде бонэнкай? - спрашивает мама.
- Да, - ты киваешь, а я удивленно кошусь на тебя. Когда? - Мы пригласили нескольких преподавателей и объясняли им два часа, как трудно у них учиться, - ты вежливо улыбаешься.
Мама смеется:
- Да, хорошо раз в год сказать все, что думаешь! Рицка, а как дела в школе?
Мне вдруг вспоминается, как я проговорился, что уже готовлюсь к мартовским экзаменам.
Я застываю, не донеся до рта палочки, и молчу, хотя молчать опасно. Знаю, что опасно… Но не могу выдавить ни слова.
- Рицка, - в голосе мамы появляются нервозные нотки, - почему ты не отвечаешь? Рицка!
Мамин голос отдаляется, а лицо приближается… Или это у меня зрение плывет?
- У Рицки все в порядке, онээ-сан, - разбираю сквозь шум в ушах. - У него нет проблем ни с учителями, ни с одноклассниками. Вчера мы ходили на праздничный вечер.
Соби…
- Ты говорил с классной руководительницей? Как его успехи?
Мама будто забывает о моем присутствии, а я пытаюсь вынырнуть из молчания. И не могу. Мне показалось, что еще чуть-чуть, и… Я даже забыл, что ты здесь - как в самый первый раз, когда мы пришли за вещами.
- Да, я говорил с Шинономе-сэнсей, - откликаешься ты. - Она как раз общалась вчера с родителями и опекунами. Поскольку вы велели мне следить за учебой Рицки, я счел необходимым выслушать ее.
- Да-да, конечно, - мама оживленно улыбается. - Надеюсь, все неплохо?
- У него замечательная успеваемость, - говоришь ты, а я в ужасе жду, что сейчас грянет гром. У меня не может быть хорошей успеваемости для мамы! Лучше бы ты сказал, что я по уши в тройках! Но ничего не происходит. Ничего страшного, по крайней мере.
- Как это приятно узнать, - мама разливает по чашкам чай. - Какие у вас планы на вечер? Может быть, останетесь?
Перевожу глаза с тебя на маму и обратно. Я знаю, я плохой сын… но…
- Простите, онээ-сан, - ты принимаешь чашку и осторожно поворачиваешь на ладони, - сегодня к нам должны прийти гости. Мы были бы рады пригласить вас к себе.
Гости? У нас? Сегодня?! Почему я не знаю? Я открываю рот, чтобы задать вопросы, а ты неожиданно сжимаешь под столом мое колено. Я давлюсь чаем и ни о чем не спрашиваю.
- Нет-нет, - говорит мама, - ко мне тоже должны прийти. Я сожалею, но вынуждена отказаться. А к вам, должно быть, придут одноклассники и однокурсники?
- Да, мам, - я пытаюсь представить, кто может прийти сегодня сюда. Наверное, приятельницы с маминой работы.
- Три часа просидели, - она смотрит на часы, - а будто пятнадцать минут! Чем вас еще угостить?
- Спасибо, я наелся, - торопливо отказываюсь я. В твоем присутствии есть не опасно, но все равно у меня нет особого аппетита.
- Благодарю вас, - ты опускаешь палочки рядом с тарелкой, - мы сыты до будущего года.
- Вы мне льстите, мальчики, - мама начинает собирать посуду, а я сижу как пришибленный и молчу. Так она обращалась после еды ко мне и Сэймэю. Кажется, закрою глаза, и все вернется, и брат будет сидеть на торце стола, и папа будет строить планы на выходные. Я не решаюсь даже моргнуть.
- Рицка, - окликаешь ты. Я поворачиваюсь, и ты тихо спрашиваешь: - Что такое?
Я медленно качаю головой - подбородок идет влево, потом вправо:
- Ничего, а что?
- Ты бледный.
Мама выключает воду и вытирает руки полотенцем.
- Тебе показалось, - шепчу я быстро.
Ты недоверчиво смотришь, но ничего не добавляешь.
- Что ж, - говорит мама, - поскольку подарки не принято дарить накануне, сегодня я вам, пожалуй, ничего не вручу. Но если вы забежите, хоть завтра, хоть послезавтра, в любой день, я буду рада вас видеть! Рицка, слышишь?
- Угу, - отвечаю я. - Мы зайдем.
- Наверное, нам пора, - ты поднимаешься, кланяешься маме, как хозяйке дома. - Уже шесть вечера, а нам еще нужно закончить приготовления к собственному столу.
- Какой хозяйственный молодой человек, - смеется мама. - Что ж, не буду вас задерживать. Спасибо за визит!
Она провожает нас, помогает мне одеться, целует, обнимает на пороге:
- Я всегда рада тебе, Рицка. И тебе тоже, Соби.
- Пока, - я прикусываю губу.
- До свидания, - прощаешься ты. - С наступающим новым годом вас, Аояги-сан.
- И вам того же.
Дверь закрывается за нами.
Мы успеваем пройти до перекрестка, прежде чем я заговариваю:
- Спасибо, что пошел.
Ты пожимаешь плечами:
- Не за что, Рицка.
Есть за что, но я не могу продолжить. Не могу сказать, что боюсь мамы - как ни заверяю себя, что это неправда. А когда ты рядом, она всегда добрая и спокойная. Как тебе удается?
Лучше спросить о другом.
- Соби!
- М? - Ты явно ушел в свои мысли, и я трогаю тебя за руку. - Да?
- Какие к нам должны прийти гости? Почему ты мне не сказал?
Ты отводишь глаза. Странно. Мне делается тревожно.
- Соби, ответь! - я останавливаю тебя. - Я должен знать!
- Мне показалось, что ты не хотел оставаться, - ты смотришь поверх моей шапки. - Я поступил неверно? Следовало принять приглашение?
Несколько секунд до меня не доходит. А потом… Я знаю, что надо бы разозлиться, но ничего не могу поделать.
- Рицка, - ты перестаешь смотреть в никуда и переводишь взгляд на меня, - что тебя развеселило?
- Ты… ты, оказывается, не только мне врешь! - я прижимаю руку ко лбу, - и еще как врешь! Соби, ты обманул маму?!
Ты абсолютно серьезно опускаешь голову:
- Прости. Это был единственный способ. Если ты считаешь, что я ошибся…
- Ладно, проехали, - я машу рукой.
У нас никого не будет. Это почему-то самое главное.
- Давай домой. У нас ведь еще и правда стол не накрыт.
Я иду вперед, а ты продолжаешь стоять посреди тротуара. Оглядываюсь, возвращаюсь назад:
- Соби! Пойдем!
- Ты не сердишься, - сообщаешь ты, изучая мое лицо. Спрашиваешь или только что заметил?
- Сейчас начну! - я угрожающе хмурюсь. - Быстро пошли на автобус!
- Слушаюсь, Рицка.
Ты смеешься, а мне не смешно. Я отворачиваюсь:
- Идем.
Ты берешь меня за руку, и я покорно позволяю тебе вести меня.
Я не умею с тобой! И никогда не сумею! Почему ты это сказал? Зачем? Я же… не приказывал тебе. Ведь нет?
*
Мы входим домой, и ты запираешь дверь на ключ. Не хочешь, чтобы кто-нибудь вошел без приглашения? Разуваюсь, забрасываю на вешалку шапку, ты вешаешь на плечики пальто.
- Рицка, время девять. Когда будем ставить стол, сейчас или ближе к полуночи?
- Давай сейчас, - я стягиваю свитер. - По телевизору наверняка какие-нибудь шоу идут, включим и будем сидеть.
- Смотреть телевизор? - ты скептически поднимаешь бровь.
- Не смотреть, а поглядывать. Вдруг что-нибудь интересное попадется, - объясняю я.
- Хорошо. Тогда можешь пока вынуть из холодильника блюдо с рыбой, поставить в духовку, а я подготовлю комнату.
Пока я вожусь с плитой - почему-то сегодня ты решил, что микроволновка не годится для того, чтобы греть еду - ты утаскиваешь стол, включаешь телевизор, находишь музыкальный канал и начинаешь расставлять приборы. Удостоверяюсь, что карпы не подгорят, и иду к тебе:
- Я самый маленький газ сделал… Соби?
Ты что-то достаешь из квадратной коробки. Я не успеваю понять, что - ты оборачиваешься с просительной улыбкой:
- Рицка, пожалуйста, еще пять минут посиди на кухне?
- Зачем? - я пытаюсь заглянуть тебе за спину. Ты делаешь шаг в сторону, загораживая обзор:
- Прошу тебя. Пожалуйста.
Я демонстративно вздыхаю и выхожу. Что ты там такое делаешь?
- Готово, - спустя какое-то время доносится до меня твой голос. - Иди сюда.
- Точно? - вредным тоном откликаюсь я. Вместо ответа ты появляешься на пороге и смотришь на меня.
- Сам выгнал, - я встаю с подоконника, иду в комнату - и останавливаюсь.
Верхний свет потушен, по всей длине стены, у которой стоит кровать и твой мольберт, перемигиваются разноцветные огоньки. Они кажутся почти живыми, бликуют на мишуре и дождике, который я сегодня пристроил на стоящие в вазе сосновые ветки. Кажется, вся комната вспыхивает радужными искрами. За ширмой светится экран телевизора, но он не мешает и не разгоняет сумрак. Пахнет сосновой хвоей и чем-то еще.
Ты выжидательно наклоняешь голову:
- Нравится?
Я киваю, не зная, что ответить. Твое лицо в этом освещении тоже необычное.
- Тогда почему ничего не скажешь? Рицка, ты сегодня полдня молчишь.
Да. Не знаю, почему, давно такого не было. Я глубоко вдыхаю:
- Чем пахнет? Ветки вроде не могут так сильно?
- Юйко-тян дарила тебе ароматические палочки, - напоминаешь ты. - Я выбрал подходящие. Что-то не так?
- Ну что ты заладил, - я передергиваю плечами. - Все просто здорово. А что это за лампочки?
Я наконец заставляю себя войти в комнату, дохожу до стены и начинаю разглядывать миниатюрные фонарики в виде шишечек и каких-то цветов.
- Это гирлянда, Рицка, - ты наблюдаешь за мной. - Разве ты никогда не видел?
- Нет, - я дергаю хвостом. - У нас дома такой не было. По крайней мере, не помню.
Оборачиваюсь. Если вздумаешь меня жалеть…
Ты спокойно встречаешь мой взгляд:
- Тогда я рад, что удалось тебя удивить.
- Тебе регулярно удается, - бурчу я, переходя от одного фонарика к другому. - Так мы вот эту штуку тогда в магазине купили?
Ты издаешь невнятный утвердительный звук, доставая с верхней полки безразмерного стенного шкафа пару низких бокалов.
- Опять пить будем? - я подхожу и беру их в руки. Низкие, из дымчато-серого стекла, на толстых коротких ножках.
Ты улыбчиво прищуриваешься и наклоняешься:
- Новый год. Ты против?
- Я просто спросил! - торопливо пячусь. Не знаю, как себя вести, когда ты так близко. - А что будем пить?
- То же вино, что на день рождения, тебя устроит? - Я киваю. - Значит, его.
- А если бы не устроило? - любопытствую я на всякий случай, пока ты протираешь бокалы салфеткой.
- Значит, я бы выяснил, чего ты хочешь, и спустился за этим в магазин, - отвечаешь ты без заминки. - Кроме сакэ, пожалуй.
- Я бы и не попросил!
- Рицка, я пошутил.
Ты извлекаешь откуда-то винную бутылку и штопор.
- Ну и не смешно, - бормочу я, пока ты еще раз оглядываешь стол.
- Кажется, все готово. Когда будем садиться? Без пяти десять.
- А до скольки будем сидеть?
- Если пойдем на хацумодэ, то до начала первого, - ты смотришь на часы. - А если ограничимся телевизором, то пока не уснем. Думаю, к Фудзи мы не поедем? Если, конечно, ты очень не хочешь.
- Нет, туда точно нет. Рассвет мы и с балкона увидим, - решительно отметаю я это предложение. - Да и в храм… Представляешь, какая везде будет давка?
А еще, кажется, ты не очень любишь такие места. Когда я молился о Сэймэе, ты терпеливо ждал и ничего не сказал, но, по-моему, остался в недоумении, что можно так долго делать, сложив ладони лодочкой.
- Давка - не проблема, - ты подходишь к темному окну. - Если пойдем, ноги тебе не оттопчут, обещаю.
- Не обещай, - хмыкаю я. - Мы в прошлом году с мамой ходили. Еле живые выбрались.
- Рицка, со мной всё будет иначе.
Я бросаю на тебя незаметный взгляд. Ты серьезен.
- Все равно, лучше не сегодня, ладно?
- Конечно. Тогда переодевайся. Ты первый, я подожду, - ты извлекаешь из кармана сигареты и открываешь балкон. Хватаю тебя за руку:
- Пальто надень!
- Рицка, я не замерзну, - ты не вырываешься.
- Надень сейчас же!
Ты фыркаешь:
- Хорошо. Как скажешь, - и идешь к вешалке. Спрашивается, что смешного?!
Когда за тобой закрывается балконная дверь, я распахиваю створку шкафа. Я знаю, что надену: новую футболку, которую дарил Кио. Новый год полагается встречать в новой одежде, и она в самый раз сгодится. А штаны пускай остаются эти же.
- Готово, - стучу спустя пять минут в балконное стекло. Ты оборачиваешься, выдыхая дым, и киваешь в знак того, что слышишь. Потом затягиваешься последний раз и возвращаешься в квартиру.
Ты пахнешь дымом и холодом и, сняв пальто, зябко передергиваешь плечами.
- Я же говорил, что замерзнешь! - я с досадой смотрю на тебя. - А если заболеешь?
Ты практически не куришь дома, только на улице, а сейчас вышел. Почему?
- Я не заболею, - ты снова ежишься. - У меня хороший иммунитет. Что ж, я, пожалуй, тоже переоденусь.
- Угу. - Сажусь на подушку у стены и демонстративно отворачиваюсь. И вдруг чувствую… - Черт! Соби! Рыба!
Я стремглав кидаюсь на кухню. И как мы забыли!
К счастью, подгореть карпы не успели, я унюхал их вовремя. Выключаю газ, вынимаю блюдо на решетку плиты и возвращаюсь в комнату.
Может, мне следовало окликнуть тебя.
Ты сменил джинсы на штаны из какой-то тяжелой льющейся ткани и нагибаешься за рубашкой. Света в комнате мало, ты явно торопишься, наверное, пользуясь, что меня нет, но…
Я гляжу на твою спину и не могу перевести дыхание. Она вся в рубцах. Что может оставлять такие следы? Прут? Хлыст? Плеть?
У тебя кожа светлее волос, и на ней отметины видны лучше, чем если бы ты был смуглым, как я. Такое впечатление, что от лопаток до поясницы ты весь сшит из кусочков. Я до боли зажмуриваюсь, отступаю за угол, прижимаю к стене вспотевшие ладони. Кто это сделал?! Нет… Не могу допустить эту мысль, даже теперь не могу.
- Рицка, ну что там с рыбой? - окликаешь ты. - Есть еще можно или сгорела?
- Не успела, - я второй раз выхожу из кухни. У меня даже голос нормальный. - Хорошо, что газ на минимуме стоял.
Тебе идет этот цвет. Слоновой кости, так, кажется, он называется.
Ты вообще… красивый. Я вспыхиваю при этой мысли. Раньше она меня как-то не посещала.
Ты отодвигаешь ширму, загораживающую телевизор, прибавляешь звук - совсем чуть-чуть, кладешь пульт на пол рядом со мной. Мы устраиваемся за столом, и я разглядываю, что ты на него поставил. Крошечные осьминоги, кажется, их принято есть сырыми, суши, салат - даже не возьмусь угадывать составляющие, - мои любимые креветки в кляре, фасоль в непонятном соусе…
Ты открываешь вино, а я рассматриваю осьминогов. Кажется, что они вот-вот начнут дрыгать щупальцами.
- Мы это всю ночь есть будем!
- Что? - ты выдергиваешь пробку, - конечно, нет. А горячее?
- Соби, - спрашиваю я подозрительно, - ты решил меня откармливать?
Ты смеешься:
- Почему?
- На день рождения еды было под завязку, и теперь тоже…
- Может быть, мне нравится тебя кормить, - то ли в шутку, то ли всерьез отвечаешь ты. - Не подвинешь бокал?
Протягиваю его тебе:
- Держи.
- Нет, не на весу. Поставь на стол.
- Как только место найду, - вожу рукой над столом туда-сюда. - Видишь, негде!
- Хорошо, - твоя ладонь обхватывает мою, останавливая, и я от неожиданности чуть не выпускаю бокал. Ты слегка поднимаешь брови:
- Держи крепче, Рицка.
- А ты предупреждай!
Отпусти меня, отпусти, отпусти… Твой большой палец как раз прижимается к месту, где прослушивается пульс. Отпусти!
Темное вино - я помню, что оно кисловатое на вкус - на четверть заполняет широкий бокал, и ты освобождаешь мою руку. Теперь поставить, не расплескав, а то совсем по-детски получится.
Ты наливаешь себе столько же и закрываешь бутылку, отставляя ее в сторону.
- Еда перед нами, вино налито. Приятного аппетита, Рицка? - это звучит как вопрос.
- Угу, - я щелкаю палочками, точно крабьей клешней, и тянусь за самым маленьким осьминогом. - А когда будем пить вино?
- Когда что-нибудь съедим для начала, - ты встаешь со своего места и зачем-то идешь на кухню. Возвращаешься с парой круглых глубоких ложек, втыкаешь их в салат и в креветки:
- Чего тебе положить?
- Всего, - я оглядываю стол. - Только по чуть-чуть.
- Подставляй тарелку.
Тарелку я на всякий случай держу обеими руками. Чтобы тебе не пришло в голову снова меня страховать. Ты едва заметно улыбаешься. Чему, интересно.
Без десяти двенадцать я чувствую, что рыбу мы будем пробовать завтра. Вроде не ели ничего особенного, а больше не влезет. Я пересаживаюсь на твою сторону, чтобы видеть телевизор, и продолжаю препираться по поводу «Героя». На него только что дали анонс, на каникулах покажут. А мы с тобой в последний раз в кино именно на нем были. Тебе понравилось, а мне не очень. Теперь я вытягиваю из тебя, чем запомнился фильм, что даже пересматривать хочешь. Самое странное, что ты отвечаешь.
Это по-прежнему так непривычно, что я чуть не пропускаю наступление нового года. Когда диктор сообщает, что до о-сегацу осталось четыре минуты, я запинаюсь на полуслове. Ты тоже умолкаешь и с внезапным любопытством глядишь на экран. А потом мы начинаем смеяться. Не потому, что так надо по приметам, а просто… просто потому что смешно.
Вина мы выпили по два глотка, и сейчас ты наполняешь бокалы до половины. Теперь надо дождаться, чтобы начал звонить колокол. Вообще, если я правильно понимаю, сюда должен донестись звон из ближайшего храма, он в паре кварталов, но по телевизору уж точно не пропустим.
Сто восемь ударов. Шесть человеческих пороков, и у каждого восемнадцать оттенков. Если бы каждый удар и правда уничтожал по одному, мир был бы гораздо лучше. А если уничтожает, откуда они в следующем году берутся вновь? Жадность, зависть, легкомыслие, злость, глупость, нерешительность. Не знаю, какой худший.
Полночь.
- С Новым годом, Рицка, - произносишь ты под колокольный звон, слабый - от окна и чуть громче - от телевизора.
- И тебя, - мне почему-то зябко. - С Новым годом, Соби.
У тебя в глазах отражаются точки гирляндных огоньков, полумрак делает взгляд непонятным. Ты отставляешь бокал:
- Рицка, ешь, ты же только поклевал.
- Я больше не могу есть, - я смеюсь. Хорошо, что сейчас не видно, как щеки горят. - И завтра не буду…
Черт, надо отвернуться, наконец! Я нервно сглатываю. Твоя рука забирает у меня бокал, очень вовремя, потому что он накреняется. Потом ты дотрагиваешься до моего кошачьего уха и с улыбкой отводишь глаза:
- Не смотри так.
- Почему? - у меня, наверное, в горле пересохло, получается хрипло. - Соби?
- Да?
- Почему не смотреть? - повторяю я полушепотом.
- Потому что… - ты вздыхаешь, потом смеешься: - Не имеет значения. Конечно, смотри, если хочешь.
- Ответь мне!
Сегодня особенная ночь. Я люблю Новый год, это-то я помню. И хочу добиться правды. Хоть раз!
- Ты приказываешь? - осведомляешься ты осторожно, внимательно наблюдая за мной. Я пытаюсь не хмуриться:
- Я тебя прошу. Скажи.
- Неизвестно, что хуже. - Ты усмехаешься, и это… Это так обидно!
Я порываюсь вскочить, но ты ловишь меня за руку. Как всегда, так, что я по инерции чуть не падаю на тебя. Опираюсь на ладони, правая на полу, левая у тебя на бедре. Левую отдергиваю.
- Извини, - ты помогаешь мне снова сесть прямо, только теперь мы упираемся друг в друга коленями. - Я смеялся не над тобой, Рицка.
- А над кем?!
Ты прикрываешь глаза. Я сердито бью по полу:
- Как всегда! Ты как всегда!
Снова ударяю костяшками пальцев в половицы, и ты перехватываешь мой кулак. Тянешь к себе, подносишь к лицу. Я сопротивляюсь:
- Отпусти! Немедленно, слышишь! Соби!
Ты дышишь на мои пальцы, и они сами разжимаются. Целуешь ладонь, дотрагиваешься кончиком языка - горячо и щекотно.
- Соби… - выдыхаю я. Ты поднимаешь взгляд, не отрываясь от моей руки. - Ты не ответил на вопрос, - напоминаю беспомощно.
- На какой? - ты целуешь запястье.
...

 Отправлено: 11.02.09 16:44. Заголовок: Прода "Я тебя научу"11

... - Почему ты… не хочешь, чтобы я на тебя смотрел, - я опускаю глаза. Твои пальцы ласково гладят подушечки моих:
- Я хочу, Рицка.
Вскидываю голову. Ты выглядишь смущенным, как… как я, наверное. Изумленно приоткрываю рот:
- Тогда почему?..
Ответ приходит прежде, чем я договариваю. Ты себе напомнил, сколько мне? Поэтому ухо потрогал? Шевелю обоими, ставлю торчком:
- Поэтому?
Сейчас умру от неловкости, но выну из тебя причину. Ты опускаешь глаза, встряхиваешь волосами, чтобы закрыть лицо:
- Да.
- Тогда… тогда пусти! - вырывается у меня. - Нечего меня трогать, если к себе не подпускаешь!
Кажется, мы так уже ругались однажды.
- Пусти, я не шучу! - я тщусь вырвать руку из твоих тонких с виду пальцев. Ну да, как же.
- Рицка, - ты хмуришься, очень сильно, я так всего пару раз видел, - ты не понимаешь…
- Прекрасно я все понимаю! Тебе, значит, можно, а мне нет! Думаешь, я…
Я вовремя проглатываю окончание фразы.
- Думаешь, я маленький! - договариваю после паузы. - Между прочим, тринадцать - это возраст согласия!
В наступившей тишине я понимаю, что колокол отзвучал. Наступил новый год.
- Но не в тех отношениях, которые у нас, - возражаешь ты очень серьезно. - Я старше, Рицка. И мы одного пола.
- И сколько ты думаешь так жить?
Мне крайне интересно, что ты скажешь.
- Столько, сколько потребуется, - отвечаешь ты, не задумываясь.
- А конкретнее!!
- Года три, - ты пожимаешь плечами.
У меня, наверное, глаза сейчас как блюдца:
- Что-о? Сколько?!
- Пока тебе не исполнится шестнадцать. Или хотя бы пятнадцать.
Я сажусь на пятки и закрываю свободной рукой лицо. Ты точно псих. Да мы раньше чокнемся.
- Рицка, - продолжаешь ты, - что тебе не нравится? Разве тебе со мной плохо?
Я мотаю головой, не отрывая от лица растопыренных пальцев.
- Разве я хоть раз дал тебе понять, что мне тягостно ожидание? - ты осторожно тянешь меня за руку.
Я не отвечаю и не двигаюсь.
- Скажи что-нибудь, - просишь ты.
Я вздыхаю - чуть не до головокружения - и все равно не шевелюсь. Нарочно вид делаешь?
- Соби, ты хочешь, чтобы я смотрел на тебя, или не хочешь? Я тебе нравлюсь вообще?
- Разве ты сомневаешься? - спрашиваешь ты тихо.
- Сомневаюсь! Потому что ты не даешь, чтобы я хоть что-то!.. Только если бы я тебе приказывал! А я так не собираюсь!
- Ты мне очень нравишься, - я почти не слышу тебя, а посмотреть не решаюсь. - Очень, Рицка. Правда. Но мы не можем.
Я набираю в грудь воздуха - и одним длинным движением пересаживаюсь тебе на колени. Знакомая поза. Ты не успеваешь остановить меня, отпускаешь мою руку - и сразу обнимаешь:
- Не дрожи. Рицка… перестань.
Я не разбираю слов. Только голос, мягкий, чуть неровный. Зарываюсь лицом в твои волосы. О своем поведении подумаю завтра.
- Ты обещал меня не отталкивать, - шепчу, чувствуя, что во рту горько. Наверное, от вина. - Ты обещал…
Ты сжимаешь меня так сильно, кажется, вот-вот переломишь:
- Разве я отталкиваю?
Я судорожно киваю.
- Откуда такая мысль? - с искренним недоумением говоришь ты, гладя мою спину. - Я все для тебя сделаю. Чего ты хочешь?
- Ничего, - я закрываю глаза.
Ты обхватываешь пальцами мою шею, заставляешь поднять голову:
- Рицка? - взгляд, в котором нет дна. Стоило поднять ресницы - и я проваливаюсь в твои зрачки. Они сейчас чуть ли не во всю радужку.
Ты не понимаешь?..
Собираю остатки мужества и впервые сам прижимаюсь к твоим губам. Даже если не умею… ты же учишь.
Ты резко, коротко выдыхаешь, но ни секунды не отодвигаешься. Впиваешься пальцами в мой затылок и целуешь, целуешь, целуешь, пока я не забываю, что сержусь, и у нас не кончается дыхание. Глаза у тебя закрыты.
Я осторожно прижимаюсь губами между воротником твоей рубашки и линией бинтов. Ты вздрагиваешь, но не отстраняешься, и я жадно втягиваю носом твой запах.
- Рицка…
На всякий случай вцепляюсь покрепче, но ты только дышишь быстро, так, что пульс частит.
- Я дождусь, - обещаешь ты спокойно. Так спокойно! - Я хочу быть твоим.
- Я тебя и так никому не отдам, - повторяю я в который раз. - Дело не в этом!
- А в чем?
Не смогу тебе сказать. Не смогу, ни за что. Обнимаю изо всех сил, прижимаюсь всем телом - как недавно… Ты понимаешь раньше, чем я успеваю шевельнуться:
- Подожди…
- Мы оба отвечаем, ты согласился, - я торопливо, наощупь закрываю тебе рукой рот. - Только если ты не хочешь… Не хочешь?
Чуть ослабляю нажим и в панике жду отказа. Ты не отвечаешь - целуешь мою ладонь, потом трешься об нее щекой. От этого у меня внутри что-то будто взрывается - я вскрикиваю.
Ты же тоже… тоже…
Кажется, когда в прошлый раз мы были в джинсах, я чуть не загорелся. Но сейчас еще жарче - на мне домашние штаны, на тебе эти новые. Мягкие. Я… я тебя чувствую, Соби, и фиг ты меня обманешь! Как горячо… Я не выдержу... Но руки пускать в ход страшно… и стыдно…
Твои пальцы распускают шнурок на моих штанах, забираются внутрь, в плавки, ты сжимаешь меня, сразу поймав ритм.
- Соби!.. - я ловлю губами воздух и вталкиваюсь в твою ладонь, - Соби!
Ох, как же… Я слышу собственный вскрик - и оседаю вниз, чувствуя, как дрожат ноги. Тебя тоже знобит… Но я даже не думаю слезть с тебя, отпустить.
Ты выжидаешь полминуты, а потом бережно меня приподнимаешь. Коротко трясу головой и хватаюсь за тебя:
- Нет… - не могу этого выговорить, только делаю еще одно слабое движение бедрами.
- Нет, - так же тихо откликаешься ты. - Рицка… нет.
Я повторяю действие еще раз, и ты сдавленно стонешь сквозь зубы, но не пытаешься меня оттолкнуть. Я медленно двигаюсь вверх-вниз, и через пару минут ты все-таки сдаешься. Одной рукой, как обручем, обхватываешь меня за талию, а другую опускаешь вниз, помогая моим движениям. Закусываешь губу, зажмуриваешься… Мне уже плевать на смущение - я никогда не видел тебя таким.
- Соби, - шепчу я, - Соби…
Тебя протряхивает крупной дрожью, она даже во мне отдается, и ты привлекаешь меня к себе, прячешь лицо. Я запускаю руки тебе в волосы.
- А хорошо, что мы не пошли на хацумодэ, - говорю задумчиво, пропуская между пальцами светлые пряди. Ты тихо фыркаешь и целуешь меня в шею:
- Я тебя люблю, Рицка.
- Угу, - я вздыхаю и сползаю пониже, чтобы тоже опустить голову.
И к черту все законы Имен и принципы, по которым составляются пары.
*
Я просыпаюсь медленно-медленно, будто всплываю из глубины на поверхность. На улице, наверное, уже белый день, но сдвинутые ширмы закрывают кровать от окон, и кажется, что еще рано. Утро…
Потихоньку осознаю себя в пространстве. Руки и ноги разбросаны, как у морской звезды, одеяло укрывает чуть ли не по кошачьи уши, пижамная кофта задралась до самых лопаток.
Ты лежишь рядом. Одна рука у меня под головой, другая у меня же на животе. Ты здесь, доходит до меня не сразу. Решил сдержать слово? Или еще не проснулся?
Вглядываюсь в твое лицо. Кажется, спишь. Вчера… то есть сегодня… мы позвонили маме, Юйко, Яёи, поздравили их с наступившим Новым годом. Потом ты сам набрал номер Кио и от нас обоих пожелал ему удачи. Кио сказал спасибо и спросил, не хотим ли мы присоединиться - у него дома половина вашей студенческой группы. Ты держал трубку на отлете, слышно было прекрасно. Я думал, ты не заметишь, что я насторожился, но ты обнял меня покрепче и отказался. А я еще зевнул, так, что Кио услышал, наверное. Ну что я мог сделать, если глаза слипались! Слезать с твоих колен у меня желания не было, а мысль, что надо брести в ванную, переодеваться, застирывать белье казалась ужасной.
Ты нажал отбой и легонько тряхнул меня за плечо:
- Рицка, давай-ка спать.
- Еще же рано, - для порядка возмутился я. Получилось вяло.
- Два часа, - ты поцеловал меня куда-то рядом с обычным ухом и решительно поднял под мышки. - Стой, не падай, - велел со смехом и встал тоже. Я тебе, наверное, все ноги отсидел.
- С чего мне падать, мы ничего не пили, - возразил я. - Вино в бокалах выдохнется.
- Значит, выльем, невелика потеря. - Ты развернул меня за плечи: - Пойдем. Умываться и спать.
Я послушался - не знаю, почему. У тебя был такой необычный голос… Раньше ты так говорил, только если мне что-нибудь угрожало или у меня появлялись новые ссадины и синяки. Спорить не захотелось, и я дал отвести себя в ванную. Ты выдавил мне на щетку зубную пасту и взбил в маленьком тазу горячую воду с порошком. Потом потянул меня за кошачье ухо.
- Мм! - возмущенно запротестовал я, поворачиваясь. Рот был занят зубной щеткой. Ты показал на таз.
Я кивнул. Понял, не совсем глупый. Ты притворил за собой дверь. Я разделся, засыпая на ходу, стянул плавки, отправил их в воду, надел пижаму. На душ сил не осталось. Умылся и вышел.
Ты уже выключил гирлянду, отставил к стене стол, переоделся, расправил постель и лег. Кажется, это называется «оперативно». Я еще раз зевнул, и ты негромко рассмеялся:
- Иди сюда, Рицка.
Я доплелся до кровати, переполз через тебя на свое место - ты заранее откинул одеяло - и закрыл глаза. Ты укрыл нас обоих. Думать сил не было - я придвинулся, устроил голову к тебе на плечо. Ты меня обнял и, кажется, пожелал спокойной ночи. А может, мне это уже приснилось.
Не знаю, как теперь быть. Я каждый раз не знаю, когда мы что-нибудь такое делаем. Прикинуться, что ничего не случилось? Или что все так и должно быть? Интересно, на сколько меня хватит.
Ты вздыхаешь, рука под моим затылком напрягается, и я торопливо зажмуриваюсь. Ладонь на моем животе тоже оживает. Наверное, ты осознаешь, где она находится, потому что твои пальцы вздрагивают, отзываясь щекоткой. Я невольно фыркаю и открываю глаза. У тебя совсем не сонный взгляд:
- Доброе утро.
Если бы ты так сказал в октябре, я решил бы, что ты не помнишь. У меня губы тут же пересыхают, так жарко лицу:
- Доброе.
Ты не отдергиваешься, как в мой день рождения. Не знаю, почему. Может, ждешь, как я себя поведу? Я потягиваюсь, задевая тебя ногой:
- С Новым годом.
Раньше мне казалось, у тебя глаза холодные, а теперь совсем не кажется.
- С Новым годом, Рицка, - ты привстаешь и осторожно целуешь меня в уголок рта. Я обнимаю тебя за шею и глубоко вздыхаю.
- Что? - ты сразу поднимаешь голову.
- Ничего. От твоих волос темно стало. Я еще посплю.
- Можно купить жалюзи на окна, - предлагаешь ты раздумчиво. - Если хочешь.
- Угу, - соглашаюсь я, - но пока и так нормально.
Ты вытаскиваешь руку из-под моей головы, опираешься на локоть - кончики волос щекочут мне щеки:
- Вставай, соня. У нас есть дела.
- Дела? - я открываю глаза. - Какие, сегодня же первое?
- Завтрак, - начинаешь ты, игнорируя мое страдальческое мычание, - потом можем заехать к твоей маме, она хотела вручить тебе подарок, потом я хотел тебя кое-куда позвать. Дальше на твое усмотрение. Если, конечно, не хочешь встретиться с друзьями, - ты переводишь безразличный взгляд на стену. Что, ты ее никогда не видел?
- Я сегодня с тобой хочу. - Я щурюсь: - Соби, убери волосы, мне щекотно!
Ты нарочно встряхиваешь головой, и теперь чешется все лицо. Ах так! Резко приподнимаюсь и прихватываю ртом одну из прядей. Ты даже вскрикиваешь - и смеешься.
- Ага! - говорю торжествующе. Правда, получается немного шепеляво. - Сам напросился!
- Рицка, - ты пытаешься высвободить волосы, но я сжимаю и зубы, и губы и не отдаю. - Предупреждаю, я знаю много мест, где тебе может быть щекотно! Отпусти!
Серьезная угроза. Я обдумываю ее, потом выпускаю влажную от слюны прядь:
- Ладно. Забирай.
Ты смотришь на меня, не отвечая. Я видел сотню твоих улыбок, но такой среди них не было.
- Подъем, - объявляешь ты, вставая и стаскивая с меня одеяло.
- Верни сейчас же, холодно! Соби! - я сажусь, обхватывая руками колени. - У тебя совесть есть?
- Ты утверждаешь, что нет, - напоминаешь ты хладнокровно. - Вставай, Рицка. Уже час.
- Да я и до трех проспать мог, - я делаю вид, что сержусь, но все же встаю. - Отдай одеяло, постель заправлю.
- Я сам заправлю. Иди умываться, - ты прижимаешь одеяло к себе, будто ждешь, что я снова под него юркну. А как ты догадался?
Сурово смотрю из-под спутанной челки и отправляюсь в душ.
На завтрак меня встречает нарезанный четвертинками лимонный кекс и твое предложение поесть не попробованной рыбы.
- Издеваешься? - я устраиваюсь на подушке и дую на какао.
- Нет, - ты прячешь за чашкой улыбку. - Ну, раз не хочешь карпа с тосикоси-соба… Тогда я попробую занять тебя кое-чем еще.
- Чем? - я проглатываю ломтик кекса и смотрю, как ты идешь к своей сумке. Шаришь во внутренних отделениях, удовлетворенно киваешь и возвращаешься, держа руку за спиной.
- С Новым годом, - ты садишься на свое место и через стол протягиваешь мне узкую коробочку в простой темной бумаге.
- Что это? - я принимаю её и разглядываю со всех сторон.
- Подарок, - пожимаешь ты плечами. - Ночью дарить было рано, а теперь самое время.
Я застываю, сжимая коробочку в ладони.
- В чем дело? - ты удивленно смотришь на меня, - открой!
- У меня… у меня нет для тебя подарка, - я низко опускаю голову. Как я не подумал? С чего-то решил, что ты тоже не будешь беспокоиться по этому поводу… Что теперь делать?!
- Рицка, - ты перегибаешься через стол, поддеваешь ладонью мой подбородок, - поверь, мне ничего не нужно. Ты не должен об этом волноваться.
- Но… - я вздыхаю, - нет, это не оправдание.
- Рицка, то, что ты живешь здесь, стоит гораздо больше, чем любая вещь, которую можно купить за деньги, - говоришь ты твердо. - Поверь мне. Это так.
Неуверенно взглядываю на тебя исподлобья. Ты искренен. И хотя это меня не извиняет… но все равно успокаивает.
- Лучше открой, - со сдержанным нетерпением просишь ты второй раз.
Я киваю и начинаю старательно вскрывать обертку.
Ого. Ничего себе. MP-3-плеер, со встроенной памятью, весь длиной с мой большой палец. «Nexx» - серебристые буквы на черном фоне. Наушники, тоже черно-серебряные, и зарядник. Я ошарашенно смотрю на тебя:
- Соби, но… это же дорого?
Ты качаешь головой:
- Рицка, почему ты постоянно беспокоишься, что мы разоримся? Этого не произойдет, уверяю тебя.
- Я не об этом беспокоюсь, - отвечаю я мрачно. - Я думаю, что ты… Ты на меня очень много денег тратишь.
- А я так не считаю, - ты поддеваешь палочками кусочек кекса и задумчиво крутишь над тарелкой. - Мне приятно то, что я делаю. Разве это плохо? Или тебе не нравится эта игрушка?
- Очень нравится, - я уже понял, что на такие вопросы лучше отвечать правду, пока ты собственное объяснение не придумал. - Но, Соби, ты и так нигде не работаешь!
- О, - ты опускаешь так и не съеденный ломтик кекса назад на тарелку, откладываешь палочки. - Ты мог спросить раньше, Рицка. Я бы ответил.
- На что? - я хмурюсь. - Я ни о чем не спрашивал! И ты ни о чем не говорил!
- Я не думал, что тебе интересно, - ты с любопытством смотришь, как я пытаюсь не зарычать.
- Мне интересно, - наконец произношу я вежливо. Так вежливо, что тебе делается смешно:
- Извини. Просто я из очень старой и довольно состоятельной семьи с самурайскими корнями. Когда родители и младшая сестра погибли в аварии, на мое имя остался солидный банковский вклад. Потом к нему добавилось полученное наследство. Оформлением бумаг занималась моя тетка, мамина сестра, я был еще слишком маленьким, чтобы самому принимать участие. После того как мне исполнилось восемнадцать, я обратился в банк и перевел деньги в ценные бумаги под проценты. Когда вклад делался, этих бумаг еще не было в обращении. Последние два года мне хватает денег на оплату университета, на кисти и краски, на квартиру и на жизнь. И даже остается. Вот так.

Я сижу и пытаюсь разобраться в сказанном. Ясно, конечно, не все, но суть уловил: я тебя все-таки не оставляю в университете без обедов. Если не врешь, конечно. Мне кажется, что нет.
- Хочешь, я объясню подробнее, что непонятно? - предлагаешь ты, отпивая кофе.
- Не-а, - я грызу кончик палочки. Ты отнимаешь ее. - С самурайскими корнями? - переспрашиваю после паузы.
- Да. У нас дома было традицией знать бусидо. Я и сейчас многое из него помню, - ты смотришь куда-то в пространство. - Это было частью обязательного воспитания для мальчиков. Отец хотел, чтобы мы не забывали, кто мы и откуда.
- А я не помню, откуда я, - признаюсь я неожиданно. - Даже первые десять лет жизни не помню.
Ты тут же устремляешь на меня пристальный взгляд, но ни о чем не спрашиваешь. Может, ты тоже ждал, пока я расскажу сам? Я тяжело вздыхаю:
- У меня диагноз «замещение личности» из-за амнезии. Я только два последних года кусками помню - и прошлый… ну, который вчера закончился… год с апреля. Как раз с похорон, - заканчиваю полушепотом.
Ты киваешь, но не выглядишь испуганным.
- Поэтому я к психологу езжу, - продолжаю через силу. Я впервые об этом рассказываю, но я ведь тебе обещал. А карточку у Кацуко-сан выпросить не удалось. - Она со мной занималась два года. Уговаривала смириться с тем, какой я. Говорила, что я и так настоящий. А у меня до сих пор бывает, что забываю что-нибудь. Какие-нибудь случаи или разговоры… Или говорить не могу подолгу. Ну… вот.
- Рицка, - ты ждешь, пока я посмотрю на тебя. А я не могу. К глазам подступают непонятно откуда взявшиеся слезы. Ты протягиваешь руку, находишь мою ладонь. Сжимаешь пальцы. - В каком смысле - настоящий?
- В таком… - я бессильно повожу плечами. - Я же не помню, каким был до того, как это случилось. И даже не знаю, что там было! Что произошло!
Ты облокачиваешься на стол, не выпуская мою руку. Кладешь подбородок на наши переплетенные пальцы и смотришь на меня - я вижу краем глаза.
- Рицка, ты действительно ни в чем не виноват. Просто так вышло. И то, какой ты теперь, важнее, чем каким ты был.
Я осторожно поворачиваюсь:
- Ты честно так думаешь?
Ты медленно наклоняешь голову, не поднимая ее с наших соединенных ладоней и не отпуская мой взгляд:
- Да. Я пришел к тому тебе, какой ты сейчас. И вспомнишь ты прошлое или нет, ты для меня не изменишься. Я все равно буду тебя любить.
Я смотрю на твои губы, так легко произносящие слова, заглядываю в глаза:
- Поклянешься?
Ты кладешь свободную руку мне на затылок, притягиваешь ближе:
- Клянусь. - Поцелуй короткий, в нем привкус кофе и дыма от твоей утренней сигареты. Я не жмурюсь.
- Закончил завтракать? - спрашиваешь ты, отпуская меня. Я киваю. - Тогда посмотри, сколько градусов за окном, и можем отправляться.
- Куда? - я иду к балкону, а ты уносишь на кухню посуду.
- Сначала к маме.
- Это я уже слышал, - я открываю шкаф и начинаю искать свитер потеплее. Там солнечно, но довольно холодно, а куда ты меня потащишь, пока непонятно.
- А дальше увидишь, - ты включаешь воду.
Так я и знал

 Отправлено: 11.02.09 16:47. Заголовок: Прода "Я тебя научу"12

*
Мама, оказывается, купила подарок не только мне, но и тебе. Для меня она приготовила набор кистей к экзаменам, а для тебя - рисовальных. Хорошо, что ты спросил меня по дороге, как обстоят дела с подарком. Пришлось признаться, что никак. Ты укоризненно покосился на меня и чуть ли не за руку затащил в ближайший супермаркет. Оттуда мы вышли с палочками ручной работы, набором ароматических масел и совсем-совсем маленькой «медвежьей лапой»-кумаде. На мои слова, что хватит чего-то одного, ты только покачал головой:
- Это же мама, Рицка. Здесь не может быть много.
Да, когда ты со мной, и мама спокойна, так легко этому верить. Я не ответил.
Подаркам мама обрадовалась, пожелала нам счастливого начала года и даже поцеловала меня. Не могу привыкнуть - за мамиными поцелуями обычно случалось что-нибудь… Но ничего не произошло. Когда мы вышли из дому и направились знакомым маршрутом на остановку, я вздохнул. Ты положил мне руку на плечо:
- Все в порядке.
- Сам знаю, - я пнул попавшуюся под ноги ледышку. - Теперь куда?
- Скоро узнаешь, - ты подождал, пока я войду в автобус, и поднялся следом.
- А куда мы едем? - этот номер не идет ни в парк, ни в Диснейленд, ни… Я вообще не знаю Токио, напрашивается неутешительный вывод.
Мы выходим, не доезжая от пункта назначения. В автобусе было душно, меня начало укачивать, и ты предложил пройти остаток пути пешком.
На улицах людно, но как-то не очень шумно - словно все праздновали, а теперь отдыхают и даже говорят вполголоса. Ты предлагаешь мне руку:
- Чтобы не толкали.
- Думаешь, это спасет?
Ты терпеливо ждешь. Ну как хочешь. Я вкладываю пальцы в твою ладонь и иду дальше, ожидая, когда придется уворачиваться или самому не толкаться слишком сильно.
Но… я бы не поверил, если бы ты не предупредил. Такое ощущение, что вокруг нас смыкается невидимая стенка, вроде щита, который ты ставил при поединках. Нас правда не задевают. И не обходят нарочно, и на ноги не встают. Я молча наблюдаю минут пять, потом не выдерживаю:
- Как ты это делаешь?
- Это не я. Это мы оба, - отвечаешь ты спокойно. - Моя сила возрастает больше чем вдвое, когда объединена с твоей.
Мы идем сквозь толпу, как нож сквозь сливочное масло. Невозможно.
- А в чем у меня эта сила проявляется, Соби? - задаю вертящийся на языке вопрос. - Если об этом разрешено говорить, - добавляю поспешно, вспомнив про твои запреты.
- Сложно объяснить, - ты не понижаешь голоса, все равно никому, похоже, нет до нас дела. - Сила - это такая… энергетическая субстанция, или способность, которой наделены не все. Я сам точно не знаю. Но если человек обладает силой, ее можно развить, как умение. Мы сейчас ничего не делаем, Рицка. Просто не хотим, чтобы нам отдавили ноги. В поединке все гораздо сложнее.
- Ну да, там заклинания, - я передергиваюсь. Оковы на горле - штука, которую и хотел бы, да не забудешь.
- Не только заклинания, - ты, похоже, замечаешь мое движение. - Когда Боец и Жертва объединяют силы для боя, требуется куда больший уровень концентрации. Именно он помогает слышать и предсказывать друг друга.
- Ты меня этому учишь, - я сжимаю твою ладонь.
- Да, - просто отвечаешь ты. И добавляешь, помолчав: - Мы пришли. Подними голову.
Если бы я не рассматривал последние минуты тротуар и ботинки тех, кто нас обходит, то, конечно, сообразил бы раньше. Она возвышается над нами, высокая, железная, ажурная. Токийская башня, мама считает, что она красивее Эйфелевой в Париже. Сюда меня обещал свозить Сэймэй.
- Соби, нам что - сюда? - я бы, наверное, прижал уши к голове, если бы они не были упрятаны в шапку. - Мы будем подниматься?
Ты киваешь:
- Тебе ведь понравилось смотреть на город с колеса обозрения, Рицка? Я помню. Отсюда тоже очень красивый вид.
- А ты… ты был здесь раньше?
- Да, с Кио, в прошлом году, - ты наклоняешься, чтобы посмотреть на меня: - А что такое?
Глаза прикрываются от облегчения, но я тут же их открываю. Зачем я испытываю это чувство!
- Интересно стало. Я давно хотел туда забраться.
Твое лицо светлеет:
- Замечательно. Идем? А потом пообедаем. Я знаю в квартале отсюда уютное кафе. Думаю, тебе понравится.
Я соглашаюсь - и мы отправляемся к лифту.
12.
- Рицка-кун, как вы встретили новый год? - Юйко разглядывает меня, будто мы двести лет не виделись. - Вы ходили гулять?
Что мне стоило подумать, пока ехал, как отвечать на вопросы!
- А вы? - спрашиваю вместо ответа. Юйко жует колобок моти и несколько раз кивает:
- Конечно! Мы с мамой и папой ездили в Мэйдзи-дзингу, представляешь! Я там ни разу не была! Так красиво было, просто здорово! Мне купили о-мамори, хочешь, покажу?
- Да сиди, - останавливаю я ее, чтоб не вскакивала. Яёи сидит напротив и слушает, стараясь не пропустить ни слова:
- А ты бросала монетку на желание?
- Конечно! - Юйко смеется, - а когда надо было в ладоши хлопать, я так хлопнула, что на меня даже оглянулись!
- А мне родители такарабунэ вручили, - Яёи скребет в макушке, - наверное, думают, я еще ребенок. Рицка, тебе Соби кораблик не дарил?
Я качаю головой.
- А что он тебе подарил? - спрашивает Юйко оживленно. - Мне вот новый рюкзак купили «камелотовский», знаете, какой классный! Я давно-давно такой хотела!
- Рицка, - Яёи машет рукой перед моим лицом, - не скажешь?
- А, - я встряхиваюсь. - Вот, - достаю из нагрудного кармана твой плеер - наушники висят на шее, под воротником рубашки их не видно. - Смотри.
- Ух ты, - Юйко трогает пальцем гладкую поверхность, - а у меня обыкновенный, дисковый. Ты хотел такой, Рицка-кун?
- Нет, - я убираю машинку обратно. - Соби сам купил.
- Везет, - Яёи складывает руки за головой и откидывается на спинку дивана. - А мы вот никуда не пошли. Я даже Мисаки на улицу вытащить не смог. Так и провели всю ночь у телевизора. Кто во сколько спать лег? Я в девять, уже когда подарками обменялись.
- А что тебе подарили? - Юйко поворачивается к нему.
- Новый пуховик. В школу приду, увидите.
- А-а. А я раньше легла, часов пять было, наверное. Мама и папа сказали, что могу сидеть, сколько захочу, и я прямо за столом чуть не заснула! Рицка-кун, вы долго праздновали?
До двух. И никуда не пошли. И я нисколько не жалею.

- Я не помню. Не смотрел на часы.
- Ну хоть ночью или утром? - теребит Юйко настырно.
- Ночью, - я перевожу взгляд с нее на Яёи. - Мы днем… в гостях были, потом гуляли, так что я спать хотел.
- Ясненько, - Юйко встает и потягивается. - Давайте чай пить? У нас столько моти, вся мотибана обвешана, и еще целый противень на кухне. Вы как?
- Я за, - Яёи как на уроке поднимает руку.
- А ты, Рицка-кун?
- Юйко, можно, я только чай буду?
Сегодня второе, а у меня ощущение, что мы едим не переставая с самой новогодней ночи. Может, дело в том, что я не мог так есть, пока жил с мамой? Чтобы подойти к холодильнику и взять, что понравится. Ты ведь меня не закармливаешь, я понимаю. Это так кажется с непривычки.
- Хорошо, - кивает Юйко, - тебе какой? Зеленый, черный или красный?
- Зеленый, - выбираю я.
- Тогда ждите, я сейчас принесу, - она убегает на кухню.
- Тебе помочь, Юйко-сан? - кричит вслед Яёи.
- Не надо, я быстро!
Яёи вздыхает, прислушивается к звуку гремящих на кухне чашек - у Юйко никого нет дома, дверь в комнату нараспашку, - а потом предлагает:
- Может, в "Хякунин иссю" сыграем? Я помню, у Юйко-сан были карточки. А, Рицка?
Я не умею. Даже не знаю толком правил.
Смотрю на часы:
- Не смогу. Мне почти пора. Я Соби обещал к семи вернуться.
- Рицка-ку-ун… - тянет появившаяся на пороге Юйко, - ты же пришел совсем недавно!
- В двенадцать, - недоуменно пожимаю я плечами.
- А почему вы с Соби-саном вместе не пришли? - она огорченно надувает губы. - Посиди еще!
- Юйко, извини, я правда не могу, - я осторожно отпиваю горячий чай. - А у Соби сегодня встреча с однокурсниками.
- Ну вот, он бы побыл на встрече, а ты с нами, - присоединяется к уговорам Яёи. - Что сейчас делать дома, вы же и так вечером увидитесь!
- Он обещал заняться какидзомэ, - я смотрю в чашку. - Мама нам новые кисти подарила. Ему для рисунков, а мне для кандзи. И сегодня второе, самое время.
- Рицка-кун такой серьезный, - Юйко разводит руками. - Эх, раз надо, значит, надо… Приходи еще, ладно?
- Конечно, - я улыбаюсь. Хорошо, что она не обижается. - И вы к нам приходите, созвонимся, договорились?
- Обязательно, - Юйко протягивает мне шарик моти. - Будешь?
Я собираюсь ответить - и уши разрывает высоким звоном. Он на секунду оглушает, я вижу, как шевелятся губы Юйко, но ничего не слышу. Потом звон делается не таким пронзительным, сквозь него пробиваются звуки окружающего мира… Но они уже не важны.
Я сжимаю руками виски, не обращая внимания на тревожные оклики друзей, и бросаю сквозь зубы:
- Тихо!
«Соби! Соби, ответь!!»
«Рицка…» - откликаешься ты. Спокойно, но в голосе напряжение.
«Я слышал, жди меня! Обязательно жди, я скоро!»
«Не надо. Это опасно».
«Это приказ! Ты понял?»
«Да».
«Не вздумай один! Не вздумай!!»
Я срываюсь с места и кидаюсь в прихожую.
- Рицка-кун! - Юйко с Яёи выскакивают за мной, - что случилось?
Я вскидываю голову: успел забыть о них. Торопливо обуваюсь, заматываю шарф. Пальцы дрожат, пока свожу молнию на куртке.
- Извините, - я не знаю, что добавить. - Мне очень надо уйти. Прямо сейчас. Пока!
Не дожидаясь ответа, распахиваю дверь и сбегаю по лестнице.
Хорошо, что у Юйко вокруг дома небольшой садик, меня не видно с улицы. Я заскакиваю за угол, пытаюсь выровнять дыхание. Ты говорил, что нужно быть уверенным в том, что делаешь. Ты говорил, что у меня неплохо получается. Но я уж начал верить, что проверять не придется.
Дышать как можно глубже. Закрыть глаза. Тонкий звон - он как нить, как стрелка, указывающая направление. Я представляю тебя - стоящего против каких-нибудь двоих. Представляю Систему - темную пустоту с абрисами предметов нормальной реальности. Концентрируюсь.
Я.
Буду.
Рядом.
Глубокий вдох.
… Меня буквально впечатывает в рукав твоего пальто. Чтобы не упасть, вцепляюсь в твой локоть, ты подхватываешь меня другой рукой и помогаешь устоять на ногах.
Выдох.
Поднимаю голову, встречаюсь с тобой глазами. Удалось! Но радость тут же гаснет: у тебя порез во всю щеку, набухает яркой кровью, как краской. И руки ледяные.
- Я же велел не начинать без меня, - я закусываю губу. - Ты никогда не слушаешься!
- Я послушал тебя, - ты кладешь ладонь мне на голову. Я знаю, что так ты черпаешь силу. Я - твой источник. Больше меня при поединках этот жест не бесит.
- Послушал?..
Тогда, похоже, я очень вовремя.
Беру тебя за свободную руку и лишь после этого оборачиваюсь и смотрю на очередную пару. Таких к нам еще не присылали. Две девушки. Распущенные волосы, у одной желтые, у другой оранжевые, большие глаза, длинные, летящие даже в безветрии Системы зимние плащи.
- Вы! - я делаю шаг вперед, - это против правил! Вы должны были дождаться!
- О, Аояги Рицка, - с любопытством приглядывается та, у которой волосы рыжее. - Нелюбимый.
- Наконец-то посмотреть вживую на этого ребенка, - кивает вторая. - Солнышко, в каком ты классе?
Девчонки-Нули пробовали это. Почему они думают, что я буду реагировать, как им хочется?
- В каком надо! - Твоя ладонь постепенно теплеет. - Как вы могли начать битву двое против одного?
- Да какая разница, - пожимает плечами желтоволосая. - Вы разноименные, ваши победы не могут длиться вечно. А мы - новейшая разработка Нагисы-сэнсей. И нам велено забрать Соби. Его хотят проверить - на техпригодность. Тебя прихватим попутно, так что отойди в сторонку и не беспокойся.
- На что проверить? - мне кажется, что я ослышался. Ты же живой… Как они смеют!
- На техническую пригодность, - повторяет ее напарница. У нее звонкий беззаботный смех. - Может, если он сам не может понять, где лучше, ему следует в этом помочь?
Твои пальцы вздрагивают, я стискиваю их сильнее.
- А может, вам следует пойти куда подальше?
Не умею я быть вежливым долго. Не умею.
- Ты пожалеешь о своей грубости, - все так же улыбаясь, обещает жёлтая.
- Давайте-ка еще раз! - требую я. - И по правилам!
- Ты сам напросился, - они берутся за руки, соприкасаются плечами, склоняют друг к другу головы:
- Я, Сайюри!
- Я, Чжан!
- Но вместе мы - Безобидные! Никому не обидеть - нас! И некого обижать - после нас!
Да. Таких мы точно еще не видели. Значит, посмотрим.
Я обнимаю тебя - пальто расстегнуто, наверное, тебя тоже из дому или из гостей выдернули вызовом. Прижимаюсь лбом, трусь кошачьими ушами:
- Ты победишь. Я в тебя верю.
- Слушаюсь, - ты берешь мое лицо в ладони и целуешь - коротко и очень нежно. Так, что мне… хочется не сражаться, а продолжить. Ты чуть заметно усмехаешься:
- Я постараюсь поскорее.
Я киваю и отступаю на свое место - на полшага позади и сбоку от твоей правой руки.
- Закончили? - язвительно осведомляется стоящая за своим Бойцом Сайюри. Мандариновые волосы искрятся от силы. У них ее много… очень много. Но сомневаться нельзя.
- Ну? - вместо ответа отзываюсь я.
- Чжан, начинай! - она складывает на груди руки, устремляет на меня громадные глаза. Такая хрупкая на вид… Но мне впервые страшно.
Боец Безобидных крест-накрест рубит ладонями воздух:
- Радужный шквал!
- Защита, - опережаешь ты заклинание. На наш купол наваливается сумасшедшее многоцветье, слепящее, сбивающее фокусировку взгляда. Кажется, оно вот-вот проникнет в мысли.
- Закрой глаза, - говоришь ты, не оглядываясь. - Не смотри.
- Не отвлекайся на меня, - решительно откликаюсь я. - Нейтрализуй ее!
- Грозовые тучи, - ты проводишь перед собой ладонью с раскрытыми пальцами. - Молнии, бьющие в тела. Нет радуги в шторм!
- Парирую! - Чжан вскидывает руки вверх. - Отражение!
- Зеркало, - ты быстрее. Одна из молний, перенаправленная в нас, все же ударяет в их щит. Сайюри передергивается.
- Как поражает цель стрела из лука, так боль да поразит ударом в грудь! - ты щелкаешь пальцами, и поблекшие радужные блики сворачиваются в смерч, ввинчивающийся в сферу их защиты. Но Чжан вытягивает руку - и принимает его на ладонь. Гасит, небрежно дунув - и возвращает удар:
- Морская гладь, пронизанная солнцем. Умри в воде! Лучами захлебнись!
Цунами настолько реальна, что я в ужасе жду ее приближения. Разве от волны в пятьдесят метров высотой спасешься?..
- Защита!
Левую руку обжигает болью, прошивает до самого плеча. Цепь. Всего одна - а ощущение, что сейчас в обморок грохнусь. Ну нет! Я скриплю зубами и остаюсь на ногах.
- Рицка, - оглядываешься ты, в глазах испуг. Я вздергиваю подбородок:
- Не обращай внимания! Все нормально!
- Сдавайся, Соби, - предлагает Сайюри мелодично. - Зачем ты подставляешь Нелюбимого? Против Чжан атаки бесполезны!
- Против тебя тоже, - сипло напоминаю я тебе в спину. - Не вздумай ее послушать!
- Ты виноват перед одной Жертвой, которую не уберег, подумай, хочешь ли повторить это со второй? Может, это твой рок, Соби? Идем - сэнсей поможет тебе. Он давно тебя ждет.
Ты не двигаешься и не отвечаешь.
- Не смей, - повторяю я настойчиво. - Не смей, слышишь! Она лжет!
Ты опускаешь голову.
- Соби, - с угрозой говорю я. Только бы ты не разобрал моего страха! - Это неправда! Ты не можешь от меня отказаться!
- Сдавайтесь, - Сайюри так улыбается, что мне хочется ее придушить. И правда, с виду совершенно безвредная. - Ему будет лучше без тебя! В Семи Лунах Нелюбимому подберут Бойца!
- Расходитесь в версиях, - я делаю два шага вперед и падаю на колени от огненной боли во всем теле. Ты торопливо опускаешься рядом, обхватываешь меня за плечи. - Неверящие сказали, что Бойца мне уже нашли. Врете, да? Не знаете, чем взять? Я не пойду с вами! И Соби тоже!
Ты прижимаешься губами к моему затылку и произносишь очень тихо:
- Подумай…
- Сам подумай хоть раз, - я закрываю глаза. - Я не хочу… без тебя, слышишь?
- Да, - ты киваешь, я чувствую, и встаешь. Я тоже. Прислоняюсь к тебе, потом отрываюсь. Голову обносит, но ничего. Вытерплю.
- Что решили? - Чжан держит руку в боевой позиции. - Тайм-аут окончен. Отправляешься с нами?
- Продолжаю бой, - ты откидываешь голову и смотришь ей в глаза.
Сайюри глядит на меня, наклоняется, упираясь руками в колени:
- Маленький, тебе же больно!
- Прибереги жалость для своего Бойца, скоро понадобится! - я не могу улыбнуться, но и слов хватает. Она вздергивает верхнюю губу, как злая собака. Будто маска сваливается:
- Чжан, прикончи их!
Нет… Мы нужны живыми. Нас не станут убивать. Только оглушат. Нельзя этого допустить.
- Шум свежих листьев под весенним ветром, другие звуки в памяти сотри!
- Отвергаю, - оглушительный шум, как радиопомехи, не смолкает совсем, но постепенно молкнет.
В голову… они так настойчиво лезут в сознание… Что за странный стиль атак… А наши пропадают, будто поглощаются…
- Дождь ледяной, наполнившийся болью, пади на темя, сил и слов лиши!
- Защита, - улыбается Чжан. - Возврат!
- Парирую.
Что-то неправильно.
- Соби! - ты киваешь, не оглядываясь, чтобы не нарушать концентрации. - Соби, их не взять агрессией! Попробуй иначе! Раз они «Безобидные», попробуй чем-то… добрым! Не «обижая»!
- Понял, - откликаешься ты после секундного молчания. Цепь ограничивает движения, лишает сил, но я все равно доплетаюсь до тебя и беру под руку.
- Бабочки…
- Я понял, Рицка.
Ты собираешься для отражения атаки. Я смотрю на Сайюри. В ее волосах потрескивает энергия. Не бить, попробовать как-то иначе. Но надо выдержать… Сейчас не наша очередь нападать.
- Ночное небо в мириадах звезд, лиши воспоминаний о рассвете!
На нас обрушивается тьма.
Передо мной вспыхивает недавнее воспоминание - я не уверен, мое или твое. Ты куришь у школы, устремив взгляд в ночное небо. Вспоминая свой выпускной. Один.
- Я тут, - шепчу я. - Соби, я здесь!
Ты находишь мою ладонь, дотрагиваешься до нее, всего на секунду, и темнота медленно рассеивается.
- Не принимаю, - произносишь ровно. - Мне жаль вас. Вы не те, за кого себя выдаете. Убивать, чтобы не упрекнули те, кому вы причинили боль? Убивать, чтобы никто не мог причинить боль вам! - твой голос становится громче, в нем появляется глубина и эхо. - Вы не безобидны. С безобидностью вас нужно знакомить. Прекрасные бессильные созданья да будут подтверждением словам!
Их не одна, не две. Наверное, даже не сотня. Сияющие тонкие крылья, голубые, синие, почти черные - бабочки облепляют сферу наших противниц.
- Защита! - восклицает Чжан, - защита, защита!..
- Бесполезно, - ты опускаешь воздетую руку. - Они не причинят ни зла, ни боли. Не только силой можно побеждать.
- Защита! - Чжан уже кричит.
Сайюри ничком падает на землю, задыхаясь, пытается стащить наручники.
- Сайю-тян! - Чжан бросается к ней: - Нет, нет! - и обращаясь к тебе: - Пожалуйста!
Цепь, тянущая меня к земле, исчезает. Бабочки кружатся над нами. Одна, вторая садятся мне на руку. Жжение начинает проходить.
- Пожалуйста? Что именно? - холодно отвечаешь ты и поворачиваешься ко мне: - Как ты, Рицка?
- Без ошейника, - я слабо, но победно улыбаюсь. - Ты справился!
- Мы, - поправляешь ты.
- Ну, мы.
- Возлюбленный! - Чжан стоит на коленях около своей Жертвы. - Нелюбимый!
Я мрачно смотрю на нее. Они начали бой, не дождавшись, пока мы объединимся. Они бы тебя забрали или даже убили. Они хотели забрать меня.
- Что?
- Сделайте же что-нибудь!
- Ты хочешь продолжать? - спрашиваешь ты, будто речь идет о погоде.
Она обнимает потерявшую сознание Сайюри:
- Нет…
- Тогда что тебе нужно?
- Помогите! - она переводит взгляд с тебя на меня.
- Вас некому обижать. И помогать некому. Это ваши проблемы, - ты пожимаешь плечами. - Подтверди факт окончания боя. - Чжан молчит. - Нет? Тогда продолжим.
- Подтверждаю, - говорит она, начиная плакать в голос. - Сайю, нет, только не умирай!
Я не могу на это смотреть. Дергаю тебя за руку:
- Освободи их. Пожалуйста.
Ты тихо фыркаешь:
- Как скажешь. Бой окончен, - произносишь громче, - отмена Системы.
…Здесь успело опуститься солнце. Мы в каком-то дворике, вокруг ни души - только эти девчонки. Оковы исчезли, и Чжан вдувает в губы Жертве дыхание. Я смотрю на это, потом на твою щеку. Надо будет дома заклеить.
Ты, оказывается, обнимаешь меня. Я так измотан, что не чувствовал. Но теперь уже ты делишься силой со мной - я отстраняюсь.
- Как ты, Рицка? - повторяешь ты тревожно.
- Нормально, - я киваю и чуть не падаю на тебя. - Пошли отсюда.
- Может быть, сразу домой?
- Еще чего. Обойдемся. Где хоть мы находимся?
- Недалеко от моего университета.
- Как тебя сюда занесло, - бормочу я, стараясь, чтобы ноги не зацеплялись друг об друга.
- Я как раз вышел от Кио, - ты ловишь меня под локоть.
- А я был у Юйко, - я зеваю. Ты поглядываешь на меня, но второй раз телепортацию не предлагаешь.
- Как тебе удалось? - спрашиваешь негромко. - Я опасался.
- Что удалось? Переместиться или угадать с атакой?
- Пожалуй, то и другое, - ты нашариваешь в кармане сигаретную пачку и зубами вытягиваешь сигарету, не отпуская мою руку. Потом щелкаешь зажигалкой.
- Понятия не имею. Наугад, - признаюсь я. Силы возвращаются, но как-то очень уж медленно.
Когда я запинаюсь в третий раз, ты решительно останавливаешь меня. Обходишь, обнимаешь:
- Держись за меня, Рицка. Не спорь.
Да были бы силы спорить… Я обхватываю тебя за талию - и опускаюсь на пол в середине комнаты. Дома.
Ты помогаешь мне раздеться, вынимаешь руки из рукавов куртки, не слушая протестов, расшнуровываешь ботинки. Устраиваешь на кровати, укрываешь. Я открываю глаза: ты сидишь рядом и явно переживаешь. Откидываю плед:
- Иди сюда. Соби.
Ты медлишь, но потом киваешь и ложишься рядом, головой мне на руку:
- Тяжело?
- Ляг чуть повыше, - я сдвигаю руку, чтобы она оказалась у тебя под шеей. - Ага.
Ты еще раз киваешь и набрасываешь на нас плед. Я снова смотрю на царапину у тебя на щеке, осторожно дотрагиваюсь до кожи рядом:
- Надо продезинфицировать.
Ты ловишь мою руку:
- Не стоит. Заживет.
Я отнимаю ладонь:
- Конечно, заживет, куда денется… Соби. Ты же не пошел бы с ними?
Я затаиваю дыхание.
- Нет, - ты поворачиваешься набок, спускаешься ниже, головой мне подмышку, и обнимаешь: - Нет. Поспи. А потом займемся какидзомэ.
Ты помнишь…
Я вздыхаю, пристраиваю руку тебе на плечо и закрываю глаза.
*
- Почему он больше не звонит? - я механически открываю-закрываю свой мобильник, глядя в противоположную стену. Твой лежит рядом на подушке.
- Кто? - ты выглядываешь из-за мольберта и бросаешь на меня взгляд. Мельком смотришь и снова исчезаешь за натянутым холстом.
- Да так. Забудь, - я подтягиваю к груди колени.
- А все же?
- Ну, твой сэнсей, - я кладу голову на скрещенные локти. - Он и в прошлый раз ни о чем не спрашивал, и в этот. Два дня уже прошло.
- Не знаю, - отзываешься ты рассеянно.
Замечательно-отсутствующее выражение лица. Ты сказал, что если я все еще хочу рисунок, где мы будем вместе, то должен посидеть какое-то время в примерно одинаковой позе. Я взял и согласился. Вот и сижу уже третий день по три часа. Оказывается, мама купила очень хорошие кисти, ты тогда вечером после сражения опробовал их и обрадовался. На следующее утро встал к мольберту.
- Я, наверное, тебя отвлекаю, - я снова щелкаю крышкой. - Надо сидеть неподвижно?
- Сиди как хочешь, - ты аккуратно затачиваешь карандаш. - Неподвижность была нужна в самом начале. Ты замечательная модель, Рицка.
- Не подмазывайся, - говорю я на всякий случай.
- И не думал.
- А себя как рисовать будешь? С зеркала? - я откладываю свой телефон и беру твой. Ты в очередной раз на меня смотришь. Показываю его тебе: - Можно?
- Конечно, можно, - отвечаешь ты, не задумываясь. - Нет, не с зеркала. С фотографии. У меня есть несколько штук.
- За последнее время?
- За жизнь, - уточняешь ты. Я растерянно смотрю на твою движущуюся руку, лица за холстом не видно:
- То есть?
- Я не люблю фотографироваться, - ты отходишь на пару шагов и критически оцениваешь набросок. Потом недовольно сжимаешь губы и начинаешь что-то перерисовывать. - Поэтому у меня мало снимков.
А я вот помню кое-какие твои фотографии. Может, зря я тот диск выбросил? Ну да, а если бы я тебе их показал, ты бы спросил, откуда они. Нетушки.
- Со мной же ты щелкаешься! - привожу я аргумент.
- Ты - это другое дело.
- Почему другое? - я открываю твой телефон. Что хоть у тебя в нем за музыка…
- Потому, - улыбаешься ты, - с тобой мне хочется фотографироваться, Рицка.
Я смотрю на список мелодий, но не вижу иероглифов. Со мной хочется. А тогда? Там?
- Что-то не так?
Я поднимаю голову и встречаю твой взгляд:
- С чего ты взял!
- Мне показалось, - ты возвращаешься к работе, но продолжаешь посматривать на меня - чаще, чем за последние полтора часа.
- Показалось, показалось, - бурчу я себе под нос. Похоже, ты скоро будешь мысли мои читать без всякой связи. - А как ты совместишь фотографию с… ну, с тем, что сейчас рисуешь? - задаю очередной вопрос. Кажется, в последнее время тебе нравится на них отвечать. Потому что я больше ни о чем опасном не спрашиваю, наверное. Смысла нет - ответить ты не можешь, а худшее… я знаю, пожалуй. - Как ты сделаешь, чтобы мы там вместе были, а не как будто из разных ситуаций?
- Рицка, я же все-таки учусь на факультете живописи, - ты поднимаешь бровь. - Может быть, у меня нет портретной специализации, но основы я знаю. И потом, если получится неудачно, просто выбросишь рисунок, вот и все. Нарисуем другой.
Ага, жди, выброшу. После того, как ты над ним столько работал.
- Ты хочешь, чтобы мы были рядом? - ты разглядываешь мои кошачьи уши и что-то подправляешь на эскизе. Я несколько раз стригу ими воздух. Ты смеешься: - Не так быстро, пожалуйста.
- Ну да, - очень хочется спрятать голову между коленками. Как бы разучиться краснеть, когда ты на меня так смотришь?
- Хорошо. У меня где-то был подходящий ракурс.
- Ты знаешь, сэнсей плакала в тот вечер, когда в школе был праздник, - вспоминаю я вдруг. - Я спросил, что случилось, а она сказала, что все в полном порядке. И в классе закрылась.
- Мм.
Странная реакция. Кошусь на тебя из-под ресниц: ты абсолютно спокоен.
- Наверное, вы к этому времени с ней уже поговорили, - рассуждаю я вслух, - ты, между прочим, не рассказал, о чем. О моем поведении?
- Нет, - ты кладешь карандаш на подставку и идешь к телевизионной тумбе. Открываешь ее, достаешь небольшой альбом. Наверняка на двадцать четыре снимка всего - старый, в мягкой обложке. Листаешь, вынимаешь какое-то фото и возвращаешься к мольберту. Прикрепляешь снимок к краю листа большой цветной скрепкой и начинаешь прикидывать композицию. По крайней мере, мне так кажется, потому что ты постоянно смотришь то на фото, то на бумагу.
- А о чем тогда? - Похоже, продолжать тебе не хочется. Но мне уже интересно.
- Ни о чем особенном, - ты начинаешь набрасывать первые линии и теперь вообще не высовываешься из-за деревянной рамки. Я терпеливо жду, когда тебе снова понадобится на меня посмотреть. Минуту спустя ты отрываешься от работы, и я перехватываю твой взгляд:
- Соби, ты скажешь или нет?
- Если ты настаиваешь.
- Настаиваю! - я начинаю сердиться. - Разве разговор с сэнсеем - это тайна?
- Нет, - ты не меняешься в лице. - Она сказала, что влюблена в меня, я ответил то же, что раньше. Что меня это не интересует. Честное слово, Рицка, я не был с ней груб. Не думаю, чтобы это было причиной слез. Больше я ничего не знаю.
- Так и сказал? - переспрашиваю я.
- Что?
- Что тебя это не интересует?
- Да, - ты пожимаешь плечами. - А как, по-твоему, я должен был ответить?
Я дергаю себя за отросшие волосы:
- Соби, но это же жестоко! Она… Сэнсей знаешь какая хорошая!
- Что с того? - ты опускаешь руку с карандашом и удивленно смотришь на меня. - Я уже говорил, что мне не нужны проблемы от ее увлечения. К тому же, Рицка, разве ты хотел бы, чтобы я влюбился в твою учительницу?
Я качаю головой, не отрывая от тебя глаз. Нет. Но…
- Это жестоко, Соби, - говорю я шепотом. - Ты… Я не знал, что ты такой.
- Я твой Боец и я принадлежу тебе, - ты подходишь, опускаешься на колени рядом. - Мне не нужен никто другой.
Я нерешительно касаюсь твоего лица. Ты тут же поворачиваешь голову, целуя мою ладонь, зажимаешь ее между щекой и плечом.
- Я люблю тебя, Рицка, - ты мягко отводишь с моего лица челку. - Если прикажешь, я могу извиниться. Но не вижу смысла.
Я высвобождаю руку. Кажется, впервые понимаю Кио, как его должно было раздражать твое отношение ко мне. Не знаю, чья вина, что ты такой. Не знаю, почему сейчас так жжет внутри. Ты самый странный из всех, кого я встречал.
- Рицка, - ты гладишь мои кошачьи уши, - прости.
- За что? - я сцепляю пальцы в замок.
- Я тебя расстроил. Что мне сделать, чтобы ты улыбнулся?
- Ничего, - я вздыхаю. - Ты не поймешь.
- Отчего же?
- Потому что ты… Ты ее обидел! - Ты хмуришься. - Зачем, Соби?
- Затем, что лучше не иметь иллюзий с самого начала, чтобы потом не было больно их лишаться, - отвечаешь ты ровно. - Пусть она знает, что рассчитывать не на что. Это единственное, что я могу сделать для Шинономе Хитоми.
Я медленно выдыхаю. Крыть нечем.
Ты склонил голову и ждешь моей реакции. Я осторожно тяну тебя за прядь волос: < ...

 Отправлено: 11.02.09 16:47. Заголовок: Прода "Я тебя научу"12

... BR> - Соби.
- Да? - ты терпеливо смотришь на меня. Черт, как же трудно это сказать. И как у тебя получается?
- Я был неправ.
Твой взгляд теплеет:
- Ну что ты, Рицка.
- Честно. Я… ненарочно.
Ты окончательно усаживаешься на пол, не пытаясь вытащить волосы из моих пальцев, и внимательно меня разглядываешь. Чтобы я совсем покраснел, не иначе.
- Иди сюда, - ты раскрываешь руки. Я мотаю головой:
- Не-а. Рисуй!
- Уверен? - в углах рта у тебя улыбка.
- Ага.
Ты уже встаешь, когда я решаюсь и торопливо чмокаю тебя в щеку.
Полчаса спустя ты отодвигаешь мольберт к стене:
- Все, хватит на сегодня. Не смотри, пожалуйста…
- …пока не будет готово, - заканчиваю я, потягиваясь. - Я помню.
- Заскучал? - ты протягиваешь мне руку. - Тебе необязательно разговаривать со мной. Мог бы читать книжку.
- Вовсе я не скучал, - я встаю, и ты меня сразу отпускаешь.
Кажется, тебе нравится мой ответ.
- Хочешь мороженого?
Я перебираю в памяти содержимое холодильника:
- У нас его нет.
- Зато в магазине за углом есть.
Я смотрю за окно, где опускаются сумерки:
- Ладно, давай сходим.
- Нет, если не хочешь гулять, оставайся, - ты идешь обуваться. - Я куплю и вернусь. Тебе какое?
- Темное в белом шоколаде, которое в прошлый раз ели, - я пытаюсь вспомнить название, но ты понимаешь:
- Ясно, - проверяешь карманы, берешь кошелек, оцениваешь, сколько осталось в початой сигаретной пачке. - Так, и сигареты. Я недолго, Рицка.
Я киваю, закрывая за тобой дверь. Потом возвращаюсь в комнату и начинаю искать телепрограмму. Новогодние праздники, по всем каналам показывают дурацкие шоу, но и интересные фильмы попадаются.
От раздавшегося в тишине звонка я вздрагиваю.
Я так и не закрыл твой мобильник, и сейчас он светится. У тебя не стоит «активный флип», можно не бояться, что меня услышат. Подхожу и сажусь на угол подушки, глядя на имя вызывающего. Накаркал.
Телефон разрывается целую минуту, пока наконец умолкает. Но не успеваю я перевести дыхание, как начинает трезвонить снова. Ненавижу эту мелодию. Что делать? Сэнсей не скажет тебе ничего хорошего. Тебя хотели забрать для проверки… на техническую пригодность, так сказали эти последние девчонки. Кто отдал такой приказ, если ты был любимым учеником?
Спустя три минуты он звонит снова. Меня пробирает колючей дрожью. Ты вот-вот вернешься, и вечер точно будет испорчен. А если стереть вызовы? Нет, это не выход. Лучше уж, чтобы ты знал.
Да сколько можно? Что ему от тебя надо?!
Я поднимаю глаза к потолку. Как узнать, правильно поступаю или нет?
Беру мобильник - вибрация отдается в пальцах - нажимаю на клавишу с трубкой и подношу к уху.
- Соби-кун, не брать трубку - не лучшая политика, - раздается знакомый голос. - Я говорил тебе, нельзя прятаться всю жизнь. Разумеется, то, что ты и твоя новая Жертва справляетесь с теми, кто приходит пригласить вас в Семь Лун, прекрасно, однако отчего не внять голосу здравого смысла и не явиться самостоятельно? Ты вынуждаешь меня сердиться. Будь добр ответить!
Я часто дышу, зажав рукой микрофон. Что делать?
- Соби-кун? - нетерпеливо переспрашивает Ритцу.
- Это не Соби, - решаюсь я. В трубке наступает прерываемая потрескиваниями тишина.
- Вот оно что, - произносит сэнсей очень холодно. - Надо полагать, Нелюбимый? Аояги Рицка?
- Да, - сердце бьется где-то в горле, кажется, что я все время глотаю, глотаю, глотаю его, чтобы не выпрыгнуло.
- Что ж, возможно, это даже удачно, - после паузы говорит Ритцу. - Именно с тобой в последние месяцы хотелось бы поговорить и мне, и моим коллегам. Убеди Соби приехать для разговора.
- Соби выполняет приказ Сэймэя, - я пытаюсь говорить уверенно. - Он не может его нарушить.
- Отчего, мальчик? - с равнодушным любопытством спрашивает сэнсей. - Прикажи ему - ведь, как я понимаю, Соби-кун признал тебя за своего нового хозяина?
Кажется, он от этого не в восторге. А я не знал.
- Не буду! - меня разом покидает нерешительность. - И не говорите так о Соби!
- Но твой приказ решит множество проблем. Вели ему подчиниться.
- Сказал же, не буду! - зло возражаю я. Меня уже трясет.
- Объясни причину, - у него такой тон… Почти невозможно ослушаться. Если бы я не слышал твоего голоса во время поединков, наверное, я и не смог бы. Этому тоже он тебя учил?
- Мой приказ противоречил бы приказу Сэймэя! - говорю я, стараясь сохранять спокойствие.
- Однако Соби-кун исполнил бы его. Сколько тебе лет, Нелюбимый? Насколько мне известно, недавно исполнилось тринадцать? Если он повинуется тебе сейчас, подумай, сколько в тебе нераскрытых возможностей! В противном случае Соби не стал бы исполнять приказы, даже притом, что ты брат его бывшей Жертвы. Разве ты не хочешь узнать, что можешь на самом деле? Приезжайте, - произносит он властно. - Ты прикажешь.
- Нет! - кричу я в полный голос, не слыша ничего, кроме этих ледяных интонаций. - Вы что, не понимаете? Если я прикажу, Соби будет больно! Потому что Сэймэй приказал раньше! Я не сделаю такого, ясно?
- Предпочитаешь обрывочные знания целостному представлению? Возможно, ты стал бы сильнейшим учеником Семи Лун после Соби. Может быть, даже превзошел его. Мы еще не определили до конца, кто ты, Боец или Жертва, однако…
- Я Жертва! Я Жертва Соби! И отстаньте наконец! Хватит ему звонить! Если Соби сможет меня привести, мы придем. А если нет, значит нет! Отстаньте, слышите?!
На том конце раздается смешок:
- Не слишком ты похож на своего брата. Тот был более честолюбив. На твоем месте Возлюбленный бы…
- Я не Возлюбленный! Я Рицка! А вы… Если вы его учитель, зачем вы это делаете?! Неужели нельзя прекратить?
- Мы поговорим об этом позже, - произносит Ритцу хладнокровно. - Передавай Соби-куну привет, Аояги-младший.
Связь разъединяется.
Я со щелчком захлопываю телефон и пытаюсь успокоиться. Что я наделал? Хуже теперь, чем было, или лучше?
На мои плечи ложатся ладони - так внезапно, что я кричу от неожиданности. Когда ты успел войти? Сколько слышал? В любом случае, по последней фразе ясно, с кем я общался.
Ты ничего не говоришь, а я не решаюсь оглянуться. Будешь меня ругать? Я ответил по твоему телефону человеку, который тебя учил…
- Рицка.
Я прерывисто вздыхаю.
- Рицка, - повторяешь ты.
Я оборачиваюсь - и попадаю в твое объятие. Крепкое-крепкое. Ты прижимаешься щекой к моим волосам и ничего не говоришь, пока я не перестаю стучать зубами.
- Что хотел сэнсей? - вполголоса спрашиваешь ты, успокаивающе гладя меня по спине.
- Кажется, тебя, - я снова вздрагиваю.
- Он о чем-нибудь спрашивал?
- Да. Хотел знать, сколько еще ему ждать твоего появления, - я автоматически вцепляюсь тебе в руку. Ты бережно разжимаешь мои пальцы:
- Что еще?
- Еще… еще что-то про то, что непонятно, кто я, Боец или Жертва, и что они там хотят на меня посмотреть. Все как ты говорил. Он даже знает, что у меня недавно был день рождения!!
Где-то я уже слышал про то, что я могу быть и тем и тем. Но сейчас не помню, где. Не от тебя.
- Я сказал ему, что…
- Я знаю, - ты снова привлекаешь меня к себе. - Как раз вошел домой. Тебя было слышно даже за дверью.
Я пытаюсь поглубже забиться в твои руки. Сейчас мне неважно, какой ты с другими. Главное - какой со мной.
- Ну и что ты думаешь? - спрашиваю шепотом.
- Я думаю, что о разговоре с тобой сэнсей будет сегодня размышлять всю ночь, - ты усмехаешься. - И станет искать ошибку, допущенную в отношении меня.
- То есть?
- Ты не вписываешься в систему его представлений о… - начинаешь ты - и твое лицо искажает судорогой.
- Замолчи, - я хватаю тебя за локти. - Не рассказывай!
Торопливо выпрямляюсь, стоя на коленях, и ты роняешь голову мне на плечо.
- Не рассказывай о том, что нельзя! - я удерживаю тебя, пока ты не вздыхаешь и не отстраняешься, снова надежно смыкая руки у меня за спиной. - Как маленький прямо!
Ты щуришься и пытаешься улыбнуться:
- Приказываешь?
- Приказываю! А то ты не слышишь!
- Да… - ты киваешь, - в самом деле.
- Пусти меня, - я начинаю возиться, пытаясь освободить руки. Левая чешется - от запястья до самого локтя, как будто по ней проползла букашка. Наверное, в рукав свитера попали крошки от печенья.
Я отодвигаюсь и скоблю зудящую руку, но все равно щекотно. Встречаюсь с тобой глазами: наблюдаешь за моим занятием, сейчас рассмеешься.
И вдруг очень сильно меняешься в лице.
- Соби, ты чего? - я испуганно всматриваюсь в тебя. - Тебе плохо?
- Рицка, - выговариваешь ты бескровно-белыми губами, - закатай рукав и посмотри на руку.
- А что?
- Закатай и взгляни, - повторяешь ты. У тебя хриплый низкий голос.
Берусь пальцами за резинку манжета, тяну вверх. Поднимаю рукав и не решаюсь смотреть - мне отчего-то не по себе.
- Погляди, - говоришь ты все так же хрипло. Я послушно отвожу глаза и поднимаю руку.
И сжимаю кулак, стискиваю так, что ногти впиваются в ладонь. Тонкие линии иероглифов на покрасневшей от того, как я ее тер, коже. Вертикально - от локтевого сгиба до запястья по внутренней стороне руки. «НЕЛЮБИМЫЙ».
Я не могу вымолвить ни слова, только в оцепенении смотрю на проступившее Имя. Оно появилось… Оно все-таки и правда мое. Но как ты понял, что рука чесалась поэтому?
- Соби, - мой голос такой же хриплый, как твой, - как ты догадался?
Ты по-прежнему бледный чуть ли не до синевы:
- Это не догадка, Рицка.
- Но…
Вместо ответа ты молча поддеваешь пальцами рукав своей бумажной водолазки. Правый рукав. И тянешь вверх. У тебя белая, очень тонкая кожа, ни родинок, ни пигментных пятен. И светлые линии слова, как будто выписанного полупрозрачной тушью.
«НЕЛЮБИМЫЙ».
Я чувствую, что задыхаюсь. Вытягиваю свою руку рядом с твоей. Имя даже одинаковой длины. Этого не может быть. Не может быть.
Я поднимаю голову - и давлюсь словами. Ты смотришь на Имя, и в глазах у тебя…
- Соби, - голос срывается. - Как?!
Ты безжизненно улыбаешься:
- Оно не проступило, когда я стал Бойцом Возлюбленного. Сэймэю пришлось помочь мне в этом. Но такого… такого я не ожидал.
- Получается, что, - я прижимаю к голове кулаки, - получается…
- Я твой Боец, Рицка. Это судьба.
- Но почему теперь? - меня настолько выбивают из колеи твои мокрые ресницы, что я не знаю, что сказать.
- Ты признал меня за собой, - твои ладони обнимают мои кулаки, отводят от висков. - Ты назвал себя моей Жертвой. Может быть, дело в этом.
- А ты разве не знал, что я твоя Жертва? - я не вырываюсь. - Разве ты сам мне об этом не твердил?
- Между тем, что говорил я, и тем, что и кому сказал сегодня ты, огромная разница, Рицка. - Ты поднимаешь мою руку, касаешься Имени губами. Линии постепенно бледнеют, словно уходят вглубь, но все равно, если знать, что они есть, рассмотреть можно. - Теперь понятно.
- Что понятно? - в горле сухо, я начинаю кашлять.
- Понятно, почему у нас такое удачное взаимодействие. Дело не в твоем родстве с Сэймэем. В тебе самом. Но…
Ты умолкаешь.
- Что «но»?
- Но даже это не отменит его приказов, - ты отводишь глаза и занавешиваешься волосами. - Теперь ты в любом случае имеешь право…
- Не смей! - выкрикиваю я, так пронзительно, что сам дергаюсь. - Не смей говорить о наказаниях! Ничего не изменилось! Ровным счетом!
Ты бросаешь на меня осторожный взгляд.
- И не смотри так! Сколько раз говорить, что я этого делать не буду! Что мне обидно, когда ты думаешь, что я!..
- Прости меня.
- Что я!..
- Прости, - ты сгребаешь меня в охапку и усаживаешь на себя верхом. - Рицка, ты понимаешь, что произошло?
- Ага, - я киваю и пытаюсь сползти обратно, тут же забывая о предмете спора. Не мог же у меня выработаться рефлекс на эту позу! Если ты заметишь…
Твои руки обвиваются вокруг меня и не отпускают. Я вспыхиваю:
- Соби!
- Я знаю, Рицка, - ты находишь мои губы. - Я знаю.
Ты укладываешь меня на подушку, проводишь руками по плечам, по груди, по ногам… Я выгибаюсь навстречу, ничего не могу с собой поделать. Ты целуешь меня, как сумасшедший - щеки, уши, шею, ладони, всего-всего, прямо через одежду, стягиваешь с меня домашние штаны, раньше, чем я успеваю возразить…
- Соби! - я наощупь шарю ладонями по твоим рукам, ты перехватываешь их, переплетая наши пальцы. - Со-оби!
Ты такой жадный только сейчас или я раньше не замечал? Мне минуты хватает, чтобы закричать. Ты не отпускаешь меня до самого конца, я, кажется, царапаюсь, вцепляясь тебе в ладони…
В ушах шумит, сил пошевелиться нет совсем. Ты аккуратно одеваешь меня снова, ложишься рядом, опираясь на локоть, и начинаешь разбирать по прядкам мои волосы. Я поднимаю тяжелые веки:
- Но почему такое ужасное Имя?
Ты пожимаешь плечами:
- Для меня важнее, что оно общее, Рицка.
- Тоже верно, - признаю я, подумав. Мысли в голове двигаются медленно. - Значит, я точно твоя Жертва?
- Точно.
От твоего голоса становится как-то надежно.
- Вот бы раньше знать…
- Всему свое время, - ты садишься и осторожно тянешь меня за руку. - Вставай, а то мороженое совсем растает.

 Отправлено: 11.02.09 16:51. Заголовок: Прода "Я тебя научу"13

*
Себя ты набросал быстро, и теперь вооружился кистью. Начал раскрашивать рисунок, наверное. Я принес вторую подушку, бросил к первой, чтобы можно было не только сидеть, но и лежать, и положил рядом учебник по философской антропологии. Оказалось, очень интересная дисциплина. На психологию похоже. Только я понимаю не все и периодически пристаю к тебе с вопросами.
После обеда ты вытащил меня в мебельный магазин, я сначала не понял, зачем. Оказывается, ты высмотрел торшер в виде цветка из матового стекла. Я обрадовался, а то у тебя только под потолком лампы были. Когда мы установили его около кровати и включили, погасив верхний свет, стало уютнее.
Правда, я думал, что тебе рисовать темно будет, но ты переставил мольберт, предложил мне перебраться на кровать и занялся рисунком, поддернув до локтей рукава туники. Я до сих пор ни разу не видел, чтобы ты так делал. Мне почему-то кажется, что это с Именем связано. Я тоже несколько раз закатывал рукав, чтобы посмотреть и убедиться. Иероглифы на месте - бледные, почти невидимые, но исчезать не собираются. Наверное, при поединке будут светиться…
Я что - уже не надеюсь на нормальную жизнь без поединков?
Хмыкаю и сажусь удобнее, машинально обкусывая заусенец на пальце. Кажется, у меня появился еще один любимый автор - Фромм. Только система доказательств у него немного путаная. Я перелистываю страницы, но не могу сосредоточиться. Может, дело во мне, а не в книге? Мысли весь день прыгают с одного на другое, не могу поймать за хвост ни одну.
- А вот интересно, Соби, - прерываю я молчание, - если Имя дается до рождения, почему тогда не было заранее известно, что ты Нелюбимый, а не Возлюбленный?
Как странно. Кажется, что должно быть наоборот.
- Я не знаю, - ты смотришь на свою руку, - сам ломал над этим голову. - И добавляешь напряженно: - Ты ни о чем не спрашиваешь.
- А должен? - я закрываю увесистый том, убираю его с колен.
- Пожалуй, - ты по привычке начинаешь крутить в руках кисточку.
- Пальцы будут черные, - замечаю я. Ты спохватываешься и откладываешь ее. - О чем спрашивать, Соби? Что можно, ты сам рассказываешь. А что нельзя, то нельзя.
Ты хмуришься:
- Рицка, ты видел у меня Имя Сэймэя. Тебе неважно, каким образом…
- Нет, - я вцепляюсь пальцами в покрывало. Ясно, куда ты ведешь. - Это не имеет значения. Может быть, Имя у тебя появилось, потому что мы теперь связаны! Мы же не знаем наверняка!
- Едва ли причина в этом.
Я знаю, в чем… Только не хочу от тебя слышать.
- Соби, - я тереблю маленькую подлокотную подушку, - а ты связь чувствуешь?
- Да, - ты уверенно киваешь.
- Как? - у меня, наверное, глаза загораются, потому что ты улыбаешься:
- Все время.
- А как именно?!
- Не знаю, - ты отходишь от мольберта, садишься на край кровати. - Как твое прикосновение, наверное.
- И я, - я краснею. Ты тоже. Это бывает так редко, что я откровенно тебя рассматриваю. - Хорошо, - заключаю наконец.
Ты поднимаешь голову:
- Между прочим, я взял на седьмое февраля билеты в Саппоро.
- К-куда? - Ничего себе смена темы.
- Я обещал свозить тебя на Юки-Мацури, - ты осторожно толкаешь меня в колено. Я сижу, подогнув ноги, и на кровати это не самая устойчивая поза.
- Эй! Перестань!
Ты с сосредоточенным видом продолжаешь меня раскачивать.
- Я думал, - приходится опереться ладонями о кровать, - что это еще нескоро.
- Целый месяц, - ты ловко подсекаешь меня под локоть.
- Соби! - я падаю на спину, а ты смеешься. - Так нечестно!
- Почему?
- Ты сильнее! - пытаюсь встать, ты роняешь меня обратно:
- Мм? В самом деле?
- И что мы там увидим? - смиряюсь я. Так просто вырваться не удастся. Надо тебя отвлечь.
- Ледяные статуи, императорские пагоды и египетские пирамиды. И драконов. И еще много чего.
Ты кладешь руку мне на грудь, чтобы я не мог вскочить. Я скашиваю глаза на твои пальцы и соображаю, как выползать теперь.
Мы раньше никогда не играли. Ты в это время меняешься, как будто младше становишься. Мне нравится.
- Драконов, говоришь… Ты, кажется, что-то рисовал, - я делаю жест в сторону мольберта.
- У меня перерыв, - отзываешься ты невозмутимо. - Или ты хочешь, чтобы я вернулся к работе?
Я вздыхаю. Вот бы ты не заметил. Но ты же меня касаешься…
- Что такое, Рицка? - в твоем голосе появляются другие нотки. Почему мне раньше казалось, что ты всегда непробиваемо-спокоен?
- Ни-че-го, - делаю обманное движение вверх и подаюсь в сторону, выскальзывая из-под твоей руки. Сколько ни требую не поддаваться, все равно ты наполовину разрешаешь мне выигрывать. Скоро перестанешь!
Хватаю тебя за плечи и роняю, так, что ты даже вскрикиваешь.
- А, попался! - я торжествующе прижимаю тебя к кровати. Ты не вырываешься, только смотришь, а у меня пропадает вся наступательная сила. Осторожно тянешь меня за джемпер, укладываешь рядом. Я качаю в воздухе ногами в махровых носках:
- Все равно я выиграл.
- Конечно, - ты приподнимаешься, опираешься на локоть. - Так что насчет февраля, Рицка?
- Решили же! - недоуменно повожу я плечами. - Значит, поедем.
Сажусь на пятки. По-моему, раньше тебя больше нервировало, когда я тебя рассматривал.
- Соби, ты рисовать собираешься?
- Да, а что?
- Посмотреть хочу, - я зажимаю руки между коленями. - А ты уже четыре дня не показываешь. Там что - картина, что ли?
- Вовсе нет, - ты фыркаешь и тоже садишься. - Просто набросок.
- Ничего себе набросок! И кстати, когда у тебя сессия начнется, Соби?
- Примерно тогда же, когда у тебя кончатся каникулы. Почему ты спрашиваешь? - ты машинально скручиваешь в жгут прядь волос.
- А тебе к ней рисовать ничего не надо?
Ты наклоняешься и целуешь меня в висок:
- Не переживай.
Я начинаю сопеть:
- Вот хочу и буду! А то опять в долгах окажешься!
- Не окажусь, Рицка. Обещаю, - ты проводишь пальцем по моей раскрытой ладони и встаешь. - Рисовать так рисовать. Садись обратно. Между прочим, ты обещал озвучить основные положения теории Юнга об архетипах.
*
- Да, открыто! - раздается из-за двери в ответ на мой стук. Я нажимаю на ручку и вхожу в кабинет Кацуко-сан - уже второй раз за последние пять дней.
- Здравствуйте, сэнсей.
- Ты как всегда вовремя, Рицка-кун, - откликается она приветливо. - Я почти закончила, подожди чуть-чуть.
Я киваю и занимаю свое обычное место на диване, рассматривая книжные полки. Кажется, уже наизусть могу рассказать, где здесь что стоит.
- Что ж, чудесно, - Кацуко-сан сворачивает какое-то окошко и открывает другой документ. - Должна признаться, подобных результатов я даже не ожидала.
В прошлый раз я заполнял обещанные тесты - на IQ, на внутренний возраст, на самооценку, еще на что-то там. Под конец голова уже отказывалась думать. Тревожно смотрю на сэнсея:
- Так плохо?
- Нет-нет! Все просто блестяще! - я облегченно вздыхаю. - У тебя по-прежнему очень высокие баллы по всем метрикам, отображающим интеллектуальное развитие, в этом можно было не сомневаться. Однако, - она поворачивается к монитору, - есть два существенных изменения. Во-первых, логическое мышление. Надо признаться, я не рассчитывала на такой прогресс. Даже не знаю, чему его приписать, - она смешливо прикусывает губу: - Ты помногу размышляешь о чем-то важном?
Представляю, что это может быть, и краснею. К счастью, Кацуко-сан не замечает.
- И второе, ожидаемое, но как всегда неожиданное, - она загадочно поднимает бровь. - Угадай, что?
- Не знаю. Снова возраст?
- Именно, - она кивает. - Удивительно, как тебе удается жить, постоянно опережая себя, Рицка-кун? Тебе исполнилось тринадцать, а тесты говорят о пятнадцати!
Я пожимаю плечами. С тобой я все равно чувствую себя гораздо младше. Правда, только с тобой.
- Наверное, друзья всегда спрашивают у тебя советов, - продолжает сэнсей. - Ты должен казаться им взрослым и рассудительным, не правда ли?
- Ага, - я улыбаюсь. - Но они привыкли.
- Это просто здорово, - она пересаживается на диван, так, чтобы между нами оставалось расстояние. - Ну что же. Расскажи, как проходят зимние каникулы? Не жалко, что через неделю в школу?
Еще в начале ноября я бы не раздумывая ответил нет. Дома всегда было или скучно, или… когда мама была не в настроении… В общем, раньше было не так. А теперь я бы мог прожить без уроков еще месяц.
- Не жалко, - я смотрю на Кацуко-сан. - Я соскучился по друзьям.
- А как насчет мартовских экзаменов?
- Ну, экзамены же только через два с половиной месяца, еще долго…
Она заразительно смеется:
- Вот сейчас я слышу слова обычного мальчика. Экзамены окажутся на носу очень быстро, Рицка-кун! Поверь мне.
Я тоже улыбаюсь:
- Я верю, доктор. Но я же занимаюсь! И Соби за этим следит.
- Вот как? Присматривает, чтобы ты не бездельничал даже в праздники? - она поправляет волосы. - Не устаешь?
- Нет. Он ведь не заставляет меня. Просто напоминает, если долго не беру в руки учебник. И мы часто ходим гулять - и с ним, и с моими одноклассниками!
Тебе и не надо заставлять.
Ты готовишься к сессии, будто внял моему предупреждению, обложился книгами по композиции и теории графики. Мы можем часами не разговаривать, только переглядываться время от времени.
Сначала я устраивался на кровати, а ты на подушке у противоположной стены. Потом наоборот. А на третий день я заложил пальцем страницу, подошел к кровати, на которой ты сидел, и забрался на нее с ногами. Ты поднял голову от книги и посмотрел на меня. Я молча пожал плечами, и мы вернулись к чтению.
Так и занимаемся уже несколько дней.
- А что насчет дома, Рицка-кун?
Обязательный вопрос. Раньше Кацуко-сан прятала его за другими. Теперь она спрашивает напрямую, а я не знаю, радоваться или нет.
- Все нормально, - торопливо киваю я. - Мы ходили к маме и перед Новым годом, и первого, и все было хорошо.
- Я очень рада, если она… - Кацуко-сан рассматривает мое лицо, на котором нет пластырей, и удовлетворенно кивает, - если мама начала принимать тебя, Рицка-кун.
Начала… Я пытаюсь подавить вздох. Мама никогда этого не сделает. Дело не в ней. И точно не во мне.
- Сэнсей, - я перевожу взгляд на светящийся монитор компьютера, - скажите, а куда вы отправляете эти тесты?
- Тесты? - удивленно переспрашивает она. - Теперь уже никуда. Раньше, когда ты только стал моим собеседником, Рицка-кун, я консультировалась с коллегами. А теперь занимаюсь твоим делом сама.
Думаю, что решение проредить наши встречи было верным, - добавляет сэнсей задумчиво. - Как ты считаешь, есть ли необходимость в более частых посещениях? Что скажешь?
- Нет, - я рассматриваю открытую на компьютере диаграмму. - Мне кажется, со мной все в порядке.
- Ты уверен? Не произошло ничего такого, что бы тебя беспокоило, внушало тревогу?
Я тридцать первого очень мало говорил. Но это, наверное, потому, что мы тогда поругались.
Еще несколько раз так глубоко задумывался, что ты не сразу мог меня дозваться, и не помнил потом, о чем думал.
А вчера мне приснился кошмарный сон. Я забыл его сразу, когда ты меня разбудил, только прижимался к тебе, чувствуя, какие у тебя руки сильные, и пытался протолкнуть застрявший в горле комок. Ты осторожно касался губами моих кошачьих ушей, висков, говорил что-то - тихо, ровно, и я успокоился. Так и уснул, пока ты меня укачивал.
Я сам справлюсь. У меня есть ты.
- Все нормально, сэнсей, - повторяю я, - у меня все хорошо.
- Что ж, ладно, - она встает с дивана, делает какую-то пометку в раскрытой тетради. - Скажи еще вот о чем. Как тебе кажется, твоя потребность в вербальном общении не усилилась?
- В вербальном?
Не знаю. Я с тобой могу часами молчать, тебя не напрягает. И с Яёи и Юйко обычно больше слушаю, чем говорю.
- Раньше ты предпочитал живым словам книги, - напоминает Кацуко-сан, делая вид, что занята просмотром какого-то документа. - Ты сам рассказывал, помнишь? Что насчет нынешнего положения?
А ведь правда. Я теперь точно больше общаюсь.
- Наверное, усилилась, - я с сомнением смотрю на психолога. - Я же разговариваю с друзьями. И просто так, и по телефону… А это важно, сэнсей?
- Более чем, - она улыбается. - Значит, тебя начал больше привлекать живой, а не написанный мир. Это свидетельствует, что твоя социализация завершается, Рицка-кун. Скоро тебе не будут нужны наши встречи. Ты станешь взрослым и покинешь меня, - шутливо добавляет она.
- Взрослым? - я нервно прижимаю уши. Кацуко-сан смеется:
- Я имела в виду, самостоятельным. Ушки, конечно, имеют отношение к категории «взрослость», но оно весьма опосредованное. Можно не иметь ушек, а можно носить их, это не показатель зрелости, Рицка-кун. Потеря ушек говорит совсем о другом.
- А о чем, сэнсей? - я впиваюсь в нее глазами. Шинономе-сан… Юйко… Ты… Кио… - О чем?
- О том, познал ли человек, что такое любовь, - отвечает она. - Что ж, я попробую объяснить. Ты уже достаточно взрослый, - она подчеркивает последнее слово, - чтобы знать, что ушки и хвост свидетельствуют о невинности. Но это не всегда соответствует действительности. Иногда можно узнать физическую сторону влечения, но сохранить их - потому что не испытывал подлинной любви к тому, с кем был. Ты понимаешь меня, Рицка-кун?
- Да… - я стараюсь не пропустить ни слова. Перед глазами встает фотография - два школьника, один сжимает побелевшими пальцами плечо другого и мрачно смотрит в камеру. Второй не морщится, хотя больно, наверное. Там у вас обоих были ушки. Ну и что. Ну и что?! Это все равно, потому что дальше…
- Рицка?
- А? - я вздрагиваю.
- Что-то не так?
- Нет, - я кусаю изнутри щеку, - все в порядке. Просто думаю. Получается, что тот, у кого ушек нет, внутренне все-таки старше, чем тот, у кого они есть?
- Ты очень чуткий собеседник, - хвалит меня Кацуко-сан. - Но нельзя забывать, что люди взрослеют по-разному. Кого-то жизнь заставляет стать взрослым раньше, кого-то позже. Все зависит от личности, от ее внутреннего мира. Можно остаться ребенком в двадцать пять, можно быть взрослым в пятнадцать. Отсутствие ушек свидетельствует лишь о пережитой любви или сильной влюбленности. Это самое главное и сильное из человеческих чувств, поэтому оно меняет наш внешний облик.
- Понятно…
Мне ничего не понятно, но я должен подумать. Не здесь. Дома. Когда буду один.
- Так вот, - повторяет Кацуко-сан, - я думаю, что скоро ты станешь внутренне независимым, Рицка-кун, и больше не будешь приходить сюда по средам.
- Вы так считаете? - я с надеждой поднимаю глаза. На лице Кацуко-сан, кажется, легкая досада:
- Да, конечно.
- А… когда это случится? Когда я стану взрослым и независимым?
- Этого я не могу сказать наверняка, - она задумчиво водит пальцем по губам. - Может быть, через годик.
У меня чуть дар речи не пропадает:
- Так нескоро?
- А ты торопишься? Тебе тяжело бывать здесь, - понимающе кивает она. - Да, могу представить. Наверное, наскучило отвечать из раза в раз на одни и те же вопросы?
- Нет, - горячо заверяю я. Я не хотел ее обидеть! - Просто мне хочется быть нормальным. А к вам я и так буду приходить! Честное слово!
- Ах, обещания, обещания, - улыбается сэнсей, крутнувшись на стуле. - Что ж, Рицка-кун, мне кажется, что на сегодня наше время вышло. Жду тебя через две недели. Если что-то произойдет, ты знаешь мой номер.
- Хорошо, - я киваю и встаю, распрямляю затекшую от напряжения спину. - До свидания, сэнсей.
- До свидания, - прощается она.
Сегодня сеанс был меньше обычного часа, всего сорок пять минут. А ты, наверное, приедешь встречать меня как обычно. Я иду по холлу первого этажа, плотно прижимая к уху трубку, и слушаю длинные гудки вызова.
- Рицка, - отвечаешь ты после четвертого.
- Соби, - я перевожу дыхание, - ты где?
- За две остановки. Минут через пять буду. Ты уже освободился?
- Да, - я морщу лоб. Снова забыл про твой люфт времени, можно было не дергаться. Ты же заранее выходишь из дому.
- Тогда я сейчас подъеду и найду тебя.
Тебя слышно с помехами, наверное, в автобусе связь не очень.
- Ладно. Увидимся, - я отключаюсь.
Имя и правда чувствуется как прикосновение. Будто постоянно дотрагиваешься до моей руки, скользишь по ней пальцами. Это успокаивает - и беспокоит почему-то тоже.
Улица запружена вечерней толпой. Сыплется частый мелкий снег, он запорошил деревья и газоны, а на тротуарах черно и мокро. Я стараюсь не ступать по лужам и никого не толкать, но удается средне. Как у тебя получается не забрызгивать джинсы, ты ведь светлые носишь?
…Это слышно так же, как включенный без звука телевизор. Как будто тишина - и все равно знаешь, что он работает. Просто меняется слышимость. И уши напрягаются.
Не твоя система, и даже не запуск чьей-то. Просто ощущение постороннего присутствия. И этот проклятый взгляд в спину. Вот о чем следовало рассказать Кацуко-сэнсей - что у меня мания преследования.
Засовываю руки поглубже в карманы и прибавляю шагу. Меня не могут подкараулить на людной улице. Да даже если и могут, я умею звать тебя. Нечего бояться.
Я изо всех сил стараюсь идти спокойно. Ни за что не побегу. Никто меня не высматривает. Некому.
Ты выходишь с остановки навстречу, словно почувствовав мою тревогу:
- Рицка?
Стискиваю зубы и велю себе успокоиться:
- Уже приехал? Опять раньше меня? И охота тебе мерзнуть, Соби!
- Мне не холодно, - ты вглядываешься в меня, я вижу в кружках твоих очков свое крохотное отражение. - Что произошло?
- Ничего, - я несколько раз сглатываю, чтобы выгнать из ушей неприятное ощущение. - Куда поедем?
- Домой, - ты без улыбки предлагаешь мне руку. Отказываюсь. Незачем, мы и так рядом.
- Давай пройдемся немножко? - говорю, чтобы ты перестал меня разглядывать.
- Хорошо, - ты выпрямляешься. - Здесь или у дома?
- Здесь.
Мне надо избавиться от этого идиотского страха.
- Как скажешь, - ты опускаешь ладонь мне на плечо и в ответ на мой возмущенный взгляд поясняешь: - Просто чтобы тебя не задевали локтями.
- Выкрутился? - я пробую рассердиться и не засмеяться. - На все, что я говорю, ответ знаешь, да?
- Не на все, - отвечаешь ты серьезно. - И если ты возражаешь…
Я только вздыхаю в ответ. Если сбросить твою руку, нас сейчас и правда затолкают.
Мы отправляемся в сторону дома - так, чтобы идти мимо остановок. Неоновые рекламы и вывески отбрасывают блики на лица прохожих, снежинки в их свете кажутся цветными. Они садятся тебе на волосы, на рукава пальто. А ты опять без шапки!
Я стягиваю с головы свою. Ты пытаешься вмешаться:
- Рицка, что ты делаешь? Холодно!
- А сам? - я сердито смотрю снизу вверх. Ты прячешь улыбку, но я прекрасно вижу: - Нечего улыбаться! Я тебе велел в шапке ходить!
- Простынешь… - начинаешь ты, но я перебиваю:
- И ты будешь виноват. Сам будешь меня лечить!
- Рицка, какой ты настойчивый, - говоришь ты с явным удивлением и зачем-то лезешь в сумку. Открываешь ее и вынимаешь шапку. Ну, знаешь!
- Если я надену ее, ты спрячешь ушки? - спрашиваешь мягко. Даже слов подобрать подходящих не могу. Киваю, ты проводишь по волосам ладонью, стряхивая снежинки, и надеваешь шапку. Я наклоняю голову, чтобы надеть свою - в застегнутой куртке руки поднимать не очень удобно. Ты слегка вздыхаешь:
- Спасибо.
- Не за что, - бормочу я невнятно. Ты смеешься или правда благодаришь? За что?
Перевожу взгляд с витрины какого-то магазина бытовой техники на тебя - и замираю на месте.
Он стоит среди снующих туда-сюда прохожих, как манекен, только ветер шевелит длинную черную челку. Пуховик, джинсы, волосы ниже лопаток.
И глаза, глядящие на меня с ненавистью.
Я не знаю этого парня, уверен, что не знаю. Если только он не из той жизни, которую я не помню…
- Рицка? - ты хватаешь меня за запястье - я, кажется, пошатнулся - и прослеживаешь мой взгляд. Твои пальцы сжимаются, как тиски, я шиплю от боли. Ты ослабляешь хватку, не отпуская мою руку, и делаешь шаг вперед. Кажется, все вокруг двигаются, как в замедленной съемке. А мы и этот парень - в нормальном режиме.
Нас разделяет шагов семь, не больше, и три ты преодолеваешь за секунду. Я ухитряюсь не отстать.
- Кто ты? Что тебе нужно? - произносишь ты властно, перебираясь пальцами от моего запястья к локтю и заставляя меня поднять руку. Зачем?..
Только когда делается теплее, я понимаю - ты соединил наше Имя. Даже без запуска системы это, оказывается, ого как придает сил.
- Мне? Мне от тебя, Агацума Соби, ничего, - парень бросает сигарету. - А кому еще ты можешь понадобиться - подумай, может, догадаешься. Я так - Нелюбимым интересовался. До скорого.
Он исчезает. На асфальте дотлевает рассыпавшийся искрами окурок.
Я судорожно вздыхаю. Что ж, по крайней мере, я не псих. За мной и правда следили… следил… этот тип. Но зачем?
- Соби, - я размыкаю пальцы, убираю ладонь с твоего локтя, - кто это?
- Не знаю, - ты хмуришься и смотришь на то место, где только что был незнакомец.
- Но он узнал тебя! И меня тоже! Значит, это точно был он!
- В каком смысле? - ты поворачиваешься ко мне. М-да… камень и тот проговаривается. - Рицка, ты видел этого человека раньше?
- Нет, - я трясу головой. - Не видел… но у меня давно ощущение, что за мной следят. Помнишь, перед Новым годом в магазине?
- Да, - ты позволяешь моей руке соскользнуть и встаешь у меня за спиной. Я с облегчением к тебе прислоняюсь. На секунду. - Почему ты мне не рассказал?
- Я думал, мне кажется, - я отстраняюсь и пожимаю плечами. - Ты же сказал, что ничего не чувствуешь, что там никого не было!
- Я доверяю твоей интуиции, Рицка, - ты не даешь мне отойти дальше чем на шаг. - Ты Жертва. Ты можешь ощущать больше моего. Несомненно, это чей-то Боец. И у него очень серьезная сфера поражения, ощутимая без активации системы. Непонятно лишь, отчего он был один, - ты вытягиваешь из пачки сигарету. - Впрочем, думаю, все разъяснится. А до того времени я буду встречать тебя из школы.
- Еще чего не хватало! - вскидываюсь я. - Я вполне способен добираться самостоятельно! И я умею звать тебя!
- А я не хочу, чтобы с тобой что-то произошло.
- Соби, ты этого делать не будешь!
Ты отворачиваешься, но голоса не понижаешь:
- Буду. Он может явиться снова.
- Нет! - я останавливаюсь и топаю ногой. - Нет, я сказал! Не надо!
- Ты приказываешь? - уточняешь ты, хмурясь.
- Приказываю! Нечего лекции прогуливать! Зачем?!
- Затем, что ты мне дорог, - ты идешь размеренным шагом и смотришь вперед. - И я за тебя опасаюсь.
- Соби, - я украдкой бросаю на тебя взгляд, - ничего со мной не будет! До сих пор же ничего не сделалось!
- Как давно ты чувствуешь слежку, Рицка? И как часто?
- Ну… - меня уже не передергивает, но вспоминать не хочется. - С того вечера, как я у тебя остался, помнишь? А насчет частоты не знаю. По-разному. Да говорю тебе, я думал, что у меня паранойя!
- Лучший способ борьбы с паранойей - это поддаться ей, - ты глубоко затягиваешься и прикуриваешь вторую сигарету от первой. - Пожалуйста, позволь мне.
Ох, черт. С тебя же и не показываясь за мной ходить станется… Я закрываю глаза и считаю до пяти. Не помогает. До десяти.
- Чтоб сессию сдал без долгов и не вздумал мне соврать! А то сам твои оценки узнаю! - предупреждаю звенящим голосом. - Понял?
- Слушаюсь, - ты склоняешь голову, но лицо у тебя светлеет. Ага, конечно, получил, что хотел!
*
- Йоджи говорил, что пары не должны разделяться, - говорю я после ужина. - Но он был без Жертвы.
Ты включаешь по телевизору своего долгожданного «Героя», оборачиваешься:
- Присоединяйся, Рицка, - и хлопаешь ладонью по подушке рядом с собой.
Я беру учебник по математике, пересаживаюсь с кровати на расстояние вытянутой руки. Наверное, ты не расслышал.
- Мы же разделяемся, - отвечаешь ты спустя минуту. Я застываю, не поднимая глаз от страницы. - Когда связь достаточно прочна и телепортация освоена, это допустимо. Особенно если связь образована не с детства.
Это верно - мы разделяемся. Но ведь чем дальше, тем реже, и у других я вообще этого не видел…
- Я сейчас вернусь, - ты нашариваешь в кармане пуловера сигареты. Я удерживаю тебя:
- Соби, ты за вечер пачку выкурил. Объясни уже, в чем дело?
- Ни в чем, - ты с самым невинным видом пожимаешь плечами.
Никогда не обманываешь, да?
- Я не люблю, когда у тебя волосы дымом пахнут, - нахожу я довод. - Сколько можно курить! Вот лягу сегодня головой в другую сторону!
- Хорошо, тогда я смогу пощекотать тебе пятки, - отзываешься ты. Но убираешь сигареты обратно.
- Будто я тебе дам!
Ты устало проводишь рукой по лицу. Ну почему ты не скажешь? Вижу ведь, что ты сам не свой. Не нравится мне, когда ты такой.
- Соби, кому мы могли понадобиться? Снова сэнсею? - спрашиваю наудачу, обнимая себя за плечи. - Но он вроде к нам по двое подсылал… Ты правда не знаешь?
- Рицка, иди сюда, - тихо просишь ты вместо ответа. Я растерянно моргаю. Ты протягиваешь руку - как в самом начале, когда не был уверен, что я не шарахнусь назад.
Хмуро смотрю на тебя, потом придвигаюсь. Ты обнимаешь меня так сильно, будто… будто опасаешься. Но мы же справляемся с ними! И еще справимся!
Я вздыхаю и смотрю на экран. Там по-прежнему идет фильм… а у тебя глаза закрыты.
- Соби? - кладу руку тебе на грудь, барабаню пальцами. Ты накрываешь их свободной ладонью:
- Все будет хорошо, Рицка. Я тебя люблю.
И почему мне так неспокойно от твоих слов?
13.
- Ну и как прошел Новый год? - Нацуо выставляет на стол три разноцветных банки с какими-то напитками, достает пакеты чипсов, гамбургеры… Все это у нас в холодильнике не встречается, и я смотрю с некоторым недоверием. Ты почти отучил меня такое есть.
- Нормально, - включаю музыкальный центр, ловлю музыку без слов, убавляю громкость. - А вы как отметили?
- Да тоже неплохо, - Йоджи открывает одну из банок, протягивает мне. - Рицка, не знаю, не убьет ли нас Соби, но мы купили тебе коктейль. Он почти безалкогольный - ты такие пил?
- Нет, - я беру ее в руки. На стенке нарисован ломтик дыни.
- Ну тогда прямо не знаю, - Нацуо фыркает, - если что, от нас живого места не останется.
- Отобьемся, - подыгрывает Йоджи, - все-таки не в первый раз…
- Хватит! - обрываю я их. - Опять начинаете?
- Да ладно, - Нацуо хлопает меня по плечу. - Мы же не со зла, Рицка. А где он, кстати?
- В университете, на консультации перед экзаменом, - я все еще с сомнением разглядываю банку. Ладно, попробую.
- Ну да, он же учится, - Йоджи отхлебывает свой коктейль. На его банке изображена малина. - Мы в Новый год на Фудзи забрались, - продолжает он после глотка. - Рассвет там встречали.
- Говорят, хорошая примета, - Нацуо вскрывает пакет с чипсами. - А вы где были?
- Дома, - я подготовился и больше не краснею. Зеро переглядываются с абсолютно одинаковыми улыбками.
- Я-асно, - Нацуо прижмуривает не закрытый повязкой глаз. - Хотя может оно и правильно. Если даже мы теперь холод не любим, то вы бы там и подавно замерзли. Так, Рицка?
- Не знаю, - я отвожу глаза. Мы не из-за холода остались.
- Вас больше не дергают? - осведомляется Йоджи.
Как он меня за тебя отчитывал… До сих пор помню.
- Дергают, - я вздыхаю. - После моего дня рождения уже два раза.
- Ничего себе! Так и продолжают? - Нацуо хлопает себя по коленям. - Рицка, может, вы бы уже съездили в Семь Лун? Ну не убьют же вас! А тут… сэнсеев сердить опасно! Мы вот очень бы хотели, чтобы Нагиса про нас забыла. Но уж Ритцу точно не оставит в покое ни тебя, ни Соби! А чтобы проучить, могут и искалечить, - добавляет он серьезно.
- Мы не можем туда поехать, - я отставляю банку на стол.
- Почему? - Йоджи кидает в рот пару чипсов.
- Не можем, и все!
Я не собираюсь объяснять про тебя.
- Ладно, - соглашается Нацуо, - не хочешь - не рассказывай. Лучше съешь что-нибудь.
- Где вы столько накупили? - перевожу я разговор на другую тему.
- Накупили? - Нули дружно хохочут. - Не накупили, а просто взяли. Главное - знать правильные слова для просьбы!
- Вы что - украли все это?! - я расширившимися глазами смотрю на Нацуо. Он подмигивает:
- Просто взяли взаймы. Пока не заработаем деньжат. Мы так уже делали, так что не думай, не ворованное.
- А какое же?!
- Рицка, не морализируй, - по слогам выговаривает Йоджи. - Мы, пока на более-менее приличную работу не устроились, таким занимались, что тебе лучше не знать. А ты с нами и в кафе ходил, и на день рождения приглашал. И сегодня вот встретились. Ты не рад?
- Рад, - признаюсь я сконфуженно.
Я столкнулся с ними у магазина за углом, когда выходил за бутылкой лимонада. Чаю не хотелось, а кофе пьешь вообще только ты. Йоджи и Нацуо чуть не налетели на меня. Йоджи что-то бормотнул сквозь зубы о путающихся под ногами, а потом они меня узнали и так затискали, будто я девчонка. Подождали, пока выберу газировку, потом проводили до дому. И я предложил зайти. Оказывается, соскучился по их подколкам.
- А раз рад, то и нечего тогда, - заключает Йоджи. - Хм, и все-таки я бы на твоем месте побывал в Семи Лунах. Уговори Соби - он же не дурак и не хуже нас понимает, что вы рискуете!
- Нет, - я твердо встречаю его взгляд. - А Ритцу-сэнсея я не боюсь.
- О! - Нацуо поднимает тонкие темно-рыжие брови. - А почему?
- Просто не боюсь и всё, - я стукаю кулаком по столу. - Чего он привязался!
Про телефонный разговор тоже рассказывать не стану.
- Наверное, хочет подобрать вам пары, - предполагает Йоджи. - Тебе Бойца, ему Жертву… С разными именами вы гораздо слабее, чем могли бы быть. Ты не дозрел до мысли, что с этим надо что-нибудь сделать?
- Сам же сказал, что у меня получится с Соби! - я меряю его ...

 Отправлено: 11.02.09 16:51. Заголовок: Прода "Я тебя научу"13

... мрачным взглядом. - Ты что, не помнишь?
- Помню, - Йоджи пожимает плечами. - Ну и как успехи?
- Нормально! - я машинально прижимаю к себе левую руку, хотя у джемпера и так длинные рукава. И про Имя не скажу - это вообще никого не касается.
- Ладно, - Нацуо кивает на банку: - Невкусно?
- Не знаю, - дынный привкус отдается в носу. Вино, которое мы так и не выпили в Новый год, гораздо лучше. Оно, правда, кислое, но пахнет живым виноградом, а не конфетами. И вообще я не уверен, что тебе понравится, что я что-то пил.
Нацуо с носка на пятку подходит к стене и разглядывает рисунок:
- В прошлый раз этой картинки, кажется, еще не было, Рицка?
- Была, - я беспокойно шевелю ушами. - Это Соби на мой день рождения рисовал. Я тем же утром ее повесил.
- Хм, надо же, а мы не увидели, - Йоджи тоже поднимается с низкого стула, подходит к Нацуо и встает с ним рядом, соприкасаясь плечами.
На них летние футболки и осенние курточки, хотя все ходят в пуховиках. На мой вопрос, неужели им совсем не холодно, Нацуо сказал, что раньше, до встречи с тобой, они в футболках даже в мороз могли гулять. При ходьбе кровь циркулировала быстрее, и они не замерзали.
- А на мольберте что? - Нацуо с любопытством берется за край подрамника. - У Соби и впрямь талант. Ты похож, Рицка! Очень!
- Не открывай! - выкрикиваю я. Зеро разом оборачиваются:
- А что такое?
- Не открывайте, - повторяю тише. - Соби не любит, когда разглядывают незаконченное.
- Так он же не узнает, - хмыкает Йоджи. - Ладно, не надо, - он перехватывает руку Нацуо и возвращается к столу. - Будем уважать желания Жертвы Соби.
Странно он это говорит. Без подначки.
За последние дни я столько раз слышал слово «Жертва». От Ритцу, который назвал меня твоим хозяином, от тебя, да и сам… Кажется, я привыкаю. По-настоящему привыкаю так называться.
- А кого еще к вам присылали, Рицка? - Нацуо вроде не задела моя резкость.
- Безобидных, - припоминаю я Имя.
- Фью-у… - с откровенным недоверием присвистывает Йоджи. - Чжан и Сайюри?
- Вы их знаете? - я выпрямляюсь на стуле.
- Еще бы, - Нацуо тоже выглядит ошарашенным. - Их так долго делали, доводка больше года заняла. Они не Нули, но Нагиса-сэнсей столько времени убила… Они считаются непобедимыми - теперь, когда нас в Семи Лунах нет, - добавляет он, похлопав ресницами.
- Как это «делали»? Они что - искусственные? - я машинально отпиваю коктейль и чуть не закашливаюсь, потому что Нацуо кивает:
- Ну да. Нет, Рицка, ты не понял. Мы ведь тоже в своем роде искусственные. Но это не значит, что не живые! Просто нам добавлены способности, вроде математических функций, которые нас совершеннее делают. Особенно меня, я ж Боец. Вот и у Чжан какая-то суперская программа поставлена. Жаль, я с ней не сталкивался.
Йоджи передергивает. Нацуо тут же дотрагивается до него:
- Я помню, Йо, помню. Но это был запрещенный прием, мы не могли о нем знать. Кое повезло, что она исчезла! - его глаза мрачнеют.
- Да забей, - Йоджи встряхивается. - Просто было неожиданно. Зато не скучно.
- Уж это точно. Кстати, Рицка, - Нацуо щелкает пальцами, - у Соби вживлений нет. Это сто процентов. Ему в сознание не с рождения лезли.
- То есть? - у меня пересыхают губы.
- Ну, он без всяких наворотов типа микрочипов в голове, - пытается объяснить Зеро. - Соби одаренный и без генного вмешательства. Сечёшь?
Я медленно киваю.
- Только, наверное, всяких блоков наставлено. Ритцу и Возлюбленный оба, говорят, гипноз любили, - задумчиво добавляет Йоджи.
- Естественно, ты вспомни Сэймэя, - поддакивает Нацуо.
- Блоков? - я перевожу взгляд с одного на другого.
Я читал про это. В дневнике. Но не понял.
- Ну, на послушание там безоговорочное, на то, чтобы выполнять приказы… Вообще чудо, что Соби остался живым и адекватным после своей первой Жертвы, - Йоджи морщится. - И как ты с ним управляешься, Рицка?
- Я не «управляюсь»!
Я хочу прекратить этот разговор. Ты… ты не машина. И нечего тут.
- Не кипятись, - Нацуо выбирает в полупустом пакете чипс побольше. - Если бы ты не управлялся, вас бы здесь уже не было. Как вы ухитрились отделать Безобидных? У Чжан очень, очень сильная Жертва, Рицка! Сайюри точно превосходит тебя. Что ты сделал? Соби же не один сражался?
- Нет, - я стискиваю зубы. - Больше он один не дерется.
- Уважаю, - качает головой Йоджи, - честное слово. С разными Именами… Как ты сумел?
- Да я-то тут при чём! Это Соби!
- Ничего бы он против них не сделал, - отмахивается Нацуо. - Уж поверь мне. Твоя сила и твои приказы - залог выигрыша или проигрыша. Чем скорее в себя поверишь, тем лучше.
- А я в Соби верю, - я разглядываю столешницу.
- Тоже немало.
- Откуда вы про Безобидных знаете? Вы же больше в Семи Лунах не бываете! - приходит мне в голову внезапно.
- А кто сказал, что ни с кем связь не поддерживаем? - хмыкает Нацуо. - Все, что надо, мы узнаём, и быстро. Лучше расскажи, кто еще приходил? Мы нос задерем - как-никак консультанты вместо сэнсеев!
- Последнего не знаю, - я тереблю зубами нижнюю губу. - Он один был… и не нападал.
- Откуда ж ты знаешь, что он по вашу душу? - хмыкает Йоджи.
- Знаю! - я поднимаю плечи. - Это был Боец. И Соби это тоже сразу определил. А Жертвы с ним не было. Он нас только оглядел, сказал «до скорого» и исчез.
- Что, прямо на улице? - Нули пристально смотрят на меня.
- Да. И он откуда-то знал наши имена. Обыкновенные.
- Несла-або, - Йоджи скребет в затылке. - Давно это было?
- Сегодня семнадцатое, - я загибаю пальцы. - Одиннадцатого вечером. А что?
- Да непонятно, - Нацуо задумчиво дергает себя за одно из кошачьих ушей. - Телепортация без Зова на бой… Она не приветствуется правилами. А как он выглядел? Может, мы его знаем?
- Смуглый, - перечисляю я, вспоминая, - черноволосый, в темной одежде…
- А волосы?
- А глаза какие? - тут же уточняют они.
- Волосы длинные, как у тебя, Йоджи. А глаза злые. По-моему, карие. Или черные. Я не знаю.
Зеро синхронно хмурятся и уставляются друг на друга:
- Кто это может быть?
- Понятия не имею. Рицка, а лет ему сколько было? Как мы? Как Соби?
- Не знаю, - повторяю я со вздохом. - Посередке где-то.
- Посередке - это около восемнадцати, - их лица делаются совсем озадаченными.
- Нет. Мы не в курсе. Хотя Бойцов с потока я почти всех в лицо знаю, - наконец говорит Нацуо. - Может, кто-то новенький?
- Откуда в середине года новенький, - отметает этот вариант Йоджи. - Черт знает. Мы тебе в этом не поможем, - признает он через полминуты. - Только вот что, Рицка. Понадобится - позвони нам.
- Зачем? - я даже теряюсь от этого предложения.
- Зачем, зачем. Мало ли. Вдруг понадобится.
- Йоджи такой любезный, - медово-издевательски тянет Нацуо. - Нравится Рицка?
- Ну ты! - Йоджи ухмыляется, - нечего передразнивать!
- Это почему же? - хохочет Нацуо, - по мне, так самое время!
Я тоже фыркаю. Не думал, что они нашу первую встречу до сих пор помнят.
- Ты инициацию системы Соби чувствуешь? - внезапно переставая смеяться, спрашивает Йоджи.
- Да, - я киваю.
- Ух ты, - Нацуо тоже обрывает смех. - Молодец.
- Он же мой Боец, - бормочу я хмуро.
- Твой, твой, никто не отнимает, - кивает Нацуо.
- У тебя отнимешь, пожалуй, - добавляет Йоджи, и они снова разражаются смехом. - Может, мы еще гордиться нашим приятельством будем, - продолжает он, отдышавшись. - Так вот про телефон, Рицка. Дуэльный кодекс, конечно, запрещает вмешательства, но вы нам вроде как не чужие. В случае чего, правда, звякни. Может, пригодимся.
- Спасибо, - я смотрю на них, и Зеро вдруг стесняются. Впервые вижу.
- Да ладно, - произносит Нацуо незнакомым голосом. - У нас ведь нет кроме вас друзей. Соби нам жизнь сохранил, а ты… Ты просто симпатяга. Когда там у тебя Соби придет?
- В настоящий момент, - раздается от порога, и ты закрываешь за собой дверь.
- Соби! - я вскакиваю и подхожу к тебе. Смотрю, как ты раздеваешься, как устраиваешь на вешалку пальто. - Что сказали на консультации?
- Как обычно. Ничего внятного и все подробности по ходу экзамена, - снимаешь кожаную кепку, встряхиваешь волосами, потом протираешь запотевшие очки. - Как ты тут?
- Нормально, - я отправляюсь следом за тобой в комнату, снова устраиваюсь на подушке.
- Соби, - на два голоса здороваются Зеро.
- Йоджи, Нацуо. Каким ветром к нам? - ты садишься на кровать, оглядывая принесенный с кухни стол.
- Шли мимо и наткнулись на Рицку, - отчитывается Нацуо. - Он нас позвал.
- Наткнулись на Рицку? - ты бросаешь на меня выразительный взгляд. Я отвечаю тебе таким же. Что мне теперь - никуда не высовываться?
- Я ходил за шипучкой, - сообщаю, насупившись. Ты киваешь, ничего не добавляя. Хорошо хоть не споришь. Пока.
- Я догадался, - ты показываешь на пластиковую бутылку около торшера. - Я мог купить по дороге домой.
- Я сам хотел!
- Ээ, - начинает Йоджи, - люди, мы вам не мешаем?
- Нет, - отвечаем мы хором. Зеро переглядываются:
- Ты это слышал, Нацуо?
- Я это слышал и видел, Йоджи.
И в который раз хохочут. Я стукаю кулаком по полу:
- Прекратите уже!
- Сейчас-сейчас, - они с трудом унимаются.
- Что ж, ничего более существенного, чем гамбургеры, вы, конечно, не ели, - ты встаешь, стягиваешь свитер, оставаясь в светлой рубашке. - Придется вас кормить.
- Мы не голодные! - отказывается было Йоджи. Ты оглядываешься:
- Поздно. Вы уже здесь.
- Попали, - констатирует Нацуо весело.
Ты выходишь на кухню, а я, не обращая внимания на Зеро, иду за тобой.
Ты достаешь из холодильника суп, блюдо с моти и соевый соус.
- Соби, - окликаю тихонько.
- Да?
- Не злись, - прошу я. - Пожалуйста.
- Я не злюсь, Рицка, - сдержанно откликаешься ты. - Вовсе нет.
- Соби, - я тяжело вздыхаю. - Со мной ничего не случилось. И не случится. Мне не нравится, что ты меня контролируешь. Я уже не маленький!
- Рицка, я не злюсь. Тебе почудилось, - ты ставишь дзони в микроволновку.
- Поссориться хочешь? - дыхания не хватает на спокойный тон.
- Конечно, нет, - ты невозмутимо поливаешь соевым соусом моти. Они будут съедобны?
- А по-моему, хочешь, - настаиваю я сердито. - Прекрати!
- Что прекратить? Переживать за тебя? Прости, я просто не могу.
- Да нет же никакого повода!
- Я так не считаю, - ты дожидаешься писка микроволновки и вынимаешь из нее суп. Молчание давит на уши.
- Мне что теперь - всю жизнь взаперти просидеть?! - даже жарко становится, такая злость берет.
- Разумеется, нет. Ты волен поступать, как угодно, - теперь в микроволновку отправляются моти.
- Что ж, хорошо!
Я больше не могу. Надо уйти, а то сейчас наговорю тебе и три дня жалеть буду.
- Я попробовал объяснить, ты не слушаешь. Общайся теперь сам с собой, а ко мне не подходи!
Кидаюсь из кухни, иначе разорусь. Я прав! Я, а не ты!
Ты перехватываешь меня за руку, пальцы смыкаются как раз там, где Имя. По инерции поворачиваюсь - и ты обнимаешь меня. Не кричать же - при сидящих в комнате Нацуо и Йоджи!
Я сопротивляюсь без слов, но яростно. Ты не пускаешь:
- Рицка, не сердись.
- Да ну тебя, Соби! - я изо всех сил отталкиваю тебя. - Что теперь, каждой тени бояться? Как я, по-твоему, раньше жил?
- Тогда тебя защищал Сэймэй. - От имени брата, сказанного твоим голосом, я перестаю отбиваться. - И раньше было раньше. А теперь тебя оберегаю я.
- Но так-то зачем? - возражаю я упрямо. - Я не могу так жить!
- Прости, - ты гладишь меня по затылку. - Ты единственное, что у меня есть, Рицка. Я готов на все, лишь бы с тобой не случилось плохого. И мысль, что тебе может угрожать опасность, нестерпима для меня.
У меня губы дрожат от твоего тона. Я вздыхаю, поднимаю голову:
- Со мной ничего не случится, Соби. Во всяком случае… худшего, чем когда я забыл, кто я.
- Это меня как раз не пугает.
Я отвечаю на поцелуй, обнимаю тебя за талию, встаю на цыпочки. У тебя губы теплые и сухие. Дышать делается совсем нечем.
Мы еще несколько секунд молчим, а потом ты спрашиваешь обычным голосом:
- Рицка, что за гадость ты пьешь?
- Ту, которую они принесли, - я машу рукой в сторону комнаты. - Да я и не пью. Так, пару глотков сделал. Невкусно.
Ты улыбаешься и отпускаешь меня - я едва успеваю разнять руки. Достаешь четыре бульонницы, палочки, салфетки:
- Давай тогда хоть поедим. И их покормим.
- Ага, - соглашаюсь я с готовностью. - Нести это на стол?
- Да, - киваешь ты. - Пусть приберутся на нем, а то ставить будет некуда.
- Ладно.
На пороге я делаю равнодушное лицо, но Нацуо и Йоджи, кажется, все понимают. Правда, они сидят так близко друг к другу… Они тоже не только анекдоты рассказывали?
- Будем обедать, - сообщаю я. - Пакеты от чипсов давайте, я выброшу, а это расставьте.
Йоджи сгребает со стола пустые упаковки, Нацуо принимает у меня чашки и подставку под кастрюлю. Я уже выхожу, когда он окликает меня:
- Рицка!
- Что? - я оглядываюсь.
- Нет, ничего, - он фыркает. - Просто так. Вы тоже есть будете?
- Конечно, - я удивленно смотрю на него и повторяю: - А что?
- Надо будет как-нибудь пригласить вас к нам, - говорит Йоджи, а Нацуо разглядывает меня, как картину. - Теперь уже можно. У нас квартира есть. Зайдете?
- Я спрошу Соби… - начинаю я.
- Я как ты, - откликаешься ты, появляясь из кухни с кастрюлькой и с блюдом. - Я же попросил освободить место на столе!
- Так мы и освободили, - Йоджи оценивает размер блюда. - А это можно поставить на пол, между мной и Рицкой.
- Хорошо, - ты передаешь моти и опускаешь в центр стола кастрюлю с супом. Потом усаживаешься напротив Йоджи. А я напротив Нацуо.
- Так зайдете? - переспрашивает он, надкусывая колобок моти.
- Зайдем, - отвечаю я за нас обоих.
- Благодарим за угощение, - произносит Йоджи насмешливо, будто сам не веря, что это он говорит. Ты прищуриваешься и киваешь:
- Приятного аппетита

 Отправлено: 11.02.09 16:59. Заголовок: Прода "Я тебя научу"14

*
- Рицка, доброе утро.
Ты второй раз стаскиваешь с меня одеяло, не давая досмотреть утренний сон. Я недовольно мычу и прячу голову под подушку. Ты и ее отбираешь:
- Подъем, - повторяешь настойчиво. Голос возмутительно веселый.
- Не-а… - я хватаюсь за угол подушки. После недолгой борьбы она выскальзывает из непослушных со сна пальцев. Приоткрываю один глаз и смотрю на твою довольную улыбку:
- Я спать хочу!
- Между прочим, тебе сегодня в школу, - ты садишься на край, проводишь по мне рукой, чтобы я потянулся. Я это и делаю, закинув руки за голову и пытаясь пальцами ног прихватить одеяло в изножье кровати. Ты пресекаешь мой маневр:
- Рицка, учти, я отнесу тебя под душ прямо в пижаме.
- Вот садист, - я даже открываю второй глаз. - Не сделаешь ты такого!
- Хочешь убедиться? - ты встаешь и недвусмысленно вытягиваешь руки, чтобы поднять меня.
- Э-эй! - я тут же подскакиваю и сажусь. - Нет уж, спасибо! Соби, а ты не мог меня как-нибудь поспокойнее разбудить?
- Поспокойнее ты не желал просыпаться, - ты отступаешь от кровати. - Хорошо, что не запустил в меня подушкой, когда я будил тебя в первый раз.
- Еще чего, - я зеваю, закрыв ладонью рот. - Зачем кидать в тебя подушку… Как я не хочу никуда идти!
- Завтрак ждет, - игнорируешь ты мое жалобное замечание. - Поторопись, если не хочешь, чтобы какао остыло.
- Да иду уже, - я направляюсь в ванную.
Это называется, ты меня слушаешься?
- Ты сам вчера хотел на завтрак салат.
- Я что, спорю, что ли, - я втыкаю палочки в морковь с орехами и изюмом. - Его, кстати, и делал тоже я!
- А теперь не ешь, - ты пьешь кофе, поглядывая на часы. Я вдруг понимаю, что ты оделся, как на улицу. - Давай скорее. Нельзя идти на уроки голодным.
- Куда ты собираешься? - с подозрением осведомляюсь я, постепенно начиная чувствовать вкус еды. Спросонок казалось, что все похоже на сено, а сейчас даже аппетит появился.
- Проводить тебя, - твои палочки на секунду останавливаются над пиалой с салатом.
- Соби! - я хлопаю ладонью по столу. - По-моему, мы договаривались, что ты меня встретишь!
- Встречу, - ты как ни в чем не бывало принимаешься жевать. - Я помню.
- Про то, что ты будешь меня провожать и в школу тоже, речь не шла!
- Но Рицка…
- Никаких «Рицка»! Не дури меня! Я умею тебя звать и позову, если что-то случится!
Ты опускаешь ресницы, лицо упрямое:
- У меня сейчас свободные дни. Почему нет?
- Потому что! - я не замечая доедаю салат, от злости получается быстро. - Когда ты в октябре к школе не приходил, я же не требовал отчета! И не таскался за тобой! Думаешь, мне все равно было?!
- А тебе не было все равно… уже тогда? - мы сталкиваемся взглядами через стол.
Ч-черт. Я дергаю хвостом, хорошо, что тебе не видно.
- Ну, не было… - признаюсь полушепотом. - Я сначала думал, что ты не хочешь приходить, а потом - что тебя ранили опять.
- Рицка, - ты улыбаешься, словно услышал что-то донельзя хорошее. Лучше б порадовался, что я тогда не ругался. - Почему ты не говорил?
- А зачем? - отвечаю я вопросом на вопрос. - Соби, я сам доберусь. И сегодня, и завтра, и вообще. Пожалуйста.
Ты долго молчишь, брови вздрагивают. Потом киваешь:
- Но встретить тебя я могу?
- Можешь, - я вылезаю из-за стола. - У меня шесть уроков.
- Хорошо. Я знаю, во сколько они заканчиваются.
Ты, наверное, выучил мое расписание.
Прикусываю губу и подхожу. Ты сидишь на низком стуле и смотришь на меня снизу вверх. Мне всегда тревожно, когда ты так смотришь - запрокидывать голову и встречать твой взгляд привычнее. Останавливаюсь - между нами один мой шаг - и не знаю, что сказать или сделать. И отойти не получается. Ты не нарушаешь повисшую паузу, в которой слышно только мое дыхание, и чего-то ждешь.
А я чего жду?
- Рицка, тебе пора, - напоминаешь ты негромко. - Ты опоздаешь.
Я молча киваю, выпрямляясь, и торопливо проверяю, все ли собрал в сумку.
Ты отпираешь дверь и ждешь, пока я надвину меховую кепку. Больше не настаиваешь.
- Соби, я буду осторожен, - заверяю, ловя твой взгляд. - Не волнуйся. Пожалуйста.
Ты улыбаешься краем губ:
- Да, Рицка. Хорошего дня.
- Пока.
*
Похоже, я не один, кто не выспался. Почти у всех в школьном дворе скучные лица. Яёи сонно моргает на меня из-за очков:
- Привет. Давно не виделись.
- Привет! - Юйко подбегает к нам вприпрыжку, сияя улыбкой. - А что вы такие грустные?
- Мы не грустные, Юйко-сан, - Яёи с восхищением смотрит на нее, - просто не выспались.
- А-а, - тянет она удивленно. - А почему? Рицка-кун?
Я неопределенно пожимаю плечами. Потому что вчера легли поздно и еще обсуждали в кровати историю искусств Японии. Тебе этот курс экзаменом сдавать, я тебя тормошил, чтобы ты прочитанное пересказывал. Ты сперва удивлялся, почему мне интересно, а потом увлекся. Чуть ли не с наскальной живописи начал. Я слушал, не перебивая, глядел в полумраке на твое лицо и думал, что по-прежнему совсем тебя не знаю.
А когда ты заметил, что у меня глаза закрываются, то уложил головой к себе на плечо и велел спать. Я повернулся спиной, приткнулся поплотнее - мне так спокойнее - и почти сразу отключился. Не разбуди ты меня, проспал бы часов до двенадцати.
Ты держишь слово - когда никуда не надо идти, не встаешь раньше меня. Я смущаюсь ужасно всякий раз, когда вижу тебя утром в постели, но отменять просьбу не хочу. Ты в это время суток самый сговорчивый. Не послушный, а именно сговорчивый.
Правда, не сегодня. Что тебе в голову запало сопровождать меня повсюду? Лучше б ты не знал, что за мной наблюдают. Я уже почти привык ведь.
Мы входим в класс, переобувшись в сменную обувь, и устраиваемся на своих местах. Первым уроком этика, потом будет физкультура. Лучше бы наоборот, может, проснулись бы наконец.
- Доброе утро, класс! - Шинономе-сэнсей откладывает журнал и встает. - Как прошли каникулы?
Мы вразнобой отвечаем, что хорошо и весело.
- Но, наверное, никто ни разу не открыл учебники, - улыбается она. - А в марте экзамены!
- Теперь нам каждый день об этом напоминать будут, - шепчет позади меня Яёи. Я киваю.
- Кто-нибудь приготовился к уроку? - спрашивает сэнсей. Я гляжу на одноклассников и не могу, фыркаю. Потом поднимаю руку:
- Да.
- Аояги-кун… - как-то растерянно говорит она. Я стараюсь смотреть мимо, на доску. Иначе сразу вижу тебя - в рабочем фартуке, рядом с мольбертом. «Это единственное, что я мог сделать».
Кстати, ты обещал сегодня закончить тот рисунок.
- Что ж, - Шинономе-сан вздыхает, - если больше никто не готов, расскажу вам следующую тему. Но уж послезавтра, пожалуйста…
Все радостно кивают.
Зачем было читать о категориях «прекрасного» и «безобразного», если не пригодилось? Правда, ты сказал, что если бы я взял не университетский, а школьный учебник, мне бы не показалось, что изложено слишком заумно. Я ответил, что разберусь. Ты пожал плечами: «Как хочешь. Но стоит ли мучиться?». Вот точно ведь не стоило!
День тянется медленно, как жвачка. Я в очередной раз ловлю себя на том, что устал и хочу домой. Как будто за три недели там не насиделся. В середине пятого урока вибрирует поставленный в беззвучный режим мобильник. Украдкой вынимаю его, раскрываю под партой и читаю смс-ку: «Как первый день? Не зевай так откровенно, Рицка».
Хмыкаю и набиваю ответ: «Скучно. Ты закончил обещанное?» Сообщение уходит, Юйко с завистью поглядывает на меня и шепотом спрашивает:
- Соби-сан?
- Угу, - я киваю.
- Встретит тебя из школы?
- Должен, - я поворачиваюсь к ней, - а что?
- Просто интересно, - она подпирает кулаком щеку. - Пойдем гулять, Рицка-кун?
- Не знаю.
Я, конечно, соскучился по ним за эту неделю, но кажется меньше, чем по тебе с утра. За все время с переезда так по тебе не скучал, как сегодня. Наверное, привык к твоей компании. Если ты захочешь идти гулять, я пойду. А если нет, то нет.
Мобильник мигает, сигналя о полученном сообщении. Открываю его снова. «Закончил. Дома увидишь. Я скоро приеду».
Я бросаю осторожный взгляд на Шинономе-сан, проверяя, не видит ли она, что я вместо естествознания занимаюсь посторонними делами, и печатаю: «Тут, между прочим, урок. Ты меня отвлекаешь!».
Спустя минуту приходит еще одна смс. Я стоически вздыхаю. Похоже, не мне одному скучно.
«Так не отвечай!»
Вот встреть, встреть меня. Я тебе покажу, как дразниться! Прикусываю губу, чтобы не рассмеяться, и перечитываю смс-ку еще раз. Потом закрываю телефон и убираю в карман рубашки.
Я так и не объяснил Юйко и Яёи, почему тогда сорвался из гостей. Они не настаивали, но несколько раз пытались выспросить. В конце концов придумал, что голова разболелась, и я поэтому убежал. Яёи, кажется, не совсем поверил, а Юйко сказала, что будет носить при себе таблетки от головной боли. Мне было нечего возразить, пришлось отмолчаться.
А слежки сегодня не было. Вообще, наверное, трудно следить за человеком, когда он едет в автобусе. Обычно я всегда чувствовал взгляд в спину, когда шел по улице.
Ты беспокоишься. Я вижу, но не могу дознаться, отчего. Ты переводишь разговор в шутку, закрываешь мне рот поцелуем, меняешь тему… Я не совсем глупый, понимаю, что говорить не хочешь.
Ты не знаешь этого парня. Но он тебя так встревожил, что ты никуда меня одного отпускать не хочешь. Странно.
Ничего нового: сижу на уроках, а думаю о тебе и о возможных неприятностях. Сам не понимаю, как при этом учусь.
*
Я привычно выглядываю в окно коридора перед тем, как спуститься к раздевалке. Ты стоишь спиной к воротам и куришь, конечно. Интересно, давно ждешь? Все равно же не скажешь.
Торопливо одеваюсь. Яёи демонстрирует новый пуховик:
- Тот, который на Новый год подарили.
- Угу. Удобный?
- Спрашиваешь!
Я пожимаю плечами: а как еще хвалить. Забрасываю через плечо ремень сумки:
- Идемте?
Юйко отдает Яёи свой портфель, и я толкаю плечом школьную дверь. Очень стараюсь не спешить, подхожу к тебе ровным шагом, не обгоняя их.
- Соби-сан! - радостно машет рукой Юйко.
- Юйко-тян, - ты улыбаешься, - Яёи-тян. Как первый день?
- Ску-учно, - морщит нос Яёи. - И про экзамены два раза уже сказали.
- А по-моему, весело было, - Юйко достает из кармана «чупа-чупс».
- Рицка? - ты внимательно смотришь на меня, - как дела?
Я поднимаю голову, убираю с лица лезущую в глаза челку:
- Нормально.
«Нормально, - подтверждаю молча, передернув плечами. - Никого».
Ты киваешь и спрашиваешь вслух:
- У вас есть планы?
- Мы хотели позвать вас погулять, - неуверенно начинает Юйко. - Соби-сан, Рицка-кун, вы торопитесь домой?
- Мой день зависит от Рицки, - отвечаешь ты спокойно.
Отучить бы тебя так делать - ну как мне себя вести, когда ты подобные вещи говоришь?!
Машинально сжимаю в кармане мобильник: ты сказал, что закончил рисунок.
- Не знаю, - я черчу носком ботинка по заснеженному асфальту.
- Можем поехать к нам, - предлагаешь ты. - Потом проводим.
Я кошусь на тебя из-под козырька кепки: ждешь, как мне идея.
- Юйко? - поворачиваюсь к друзьям.
- Хорошо, - она даже в ладоши хлопает. - Я с удовольствием, мне нравится!
- Мне тоже нравится, - присоединяется Яёи.
- Тогда идемте, - ты пропускаешь их вперед и ждешь, пока я поравняюсь с тобой: - Так как дела?
- Если не считать смс-ок кое от кого, то нормально, - отвечаю я вполголоса, беря тебя за руку. - Пошли на автобус.
- Тебе было неприятно? - твои пальцы перестают сжимать мои. - Ты мог сказать, я бы не…
- Да нет, - с досадой объясняю я. Почему ты не понимаешь? - Мне просто захотелось смыться оттуда!
- Прогуливать уроки - не лучшее, что можно придумать, Рицка, - отзываешься ты «взрослым» тоном. - Отчего тебе этого захотелось?
- А то ты не знаешь, - фыркаю я. - Соби, я ведь тоже могу отпустить твою руку!
- Извини, - ты обхватываешь мою ладонь, сразу всю, чтобы мои пальцы оказались у тебя в рукаве пальто. - Так лучше?
Я с сомнением поглядываю на тебя:
- Если соскучился, так и скажи.
- Я скучал по тебе, - ты чуть заметно улыбаешься. - А ты по мне?
Недовольно встряхиваю головой:
- Мы так не договаривались!
- И все же? - твои пальцы гладят мое запястье, забираются под манжет свитера, скользят по ремешку часов…
- Соби!
- М? - отзываешься ты невозмутимо.
В голову внезапно приходит идея - такая простая, что странно, почему раньше не посетила. Интересно, вдруг получится?
Ты держишь меня как раз за левую руку, на которой Имя. Сосредоточенно гляжу на тротуар, не замечая, куда иду. Все равно ты не дашь мне упасть.
Имя… иероглифы, одинаковые, на тебе и на мне. Представляю отчетливо, будто вижу - и мысленно провожу по ним подушечками пальцев.
От твоего резкого вздоха я даже пугаюсь. Ты останавливаешься на середине шага:
- Рицка!..
Не могу отпираться, когда ты так смотришь. Глаза почти черные, взгляд потрясенный. Ты сердишься?
Я пытаюсь вырвать руку, ты не отпускаешь:
- Нет, не надо.
Глупо ж мы выглядим посреди улицы! Но никто не обращает внимания.
Не могу отвернуться.
- Рицка, можешь сделать так еще раз? - просишь ты так тихо, что я едва слышу.
- Еще? - с запинкой переспрашиваю я. Ты киваешь и хмуришься.
Стискиваю свободный кулак, ногти впиваются в ладонь, и представляю свое Имя. Нет… неправильно. Оно же уже общее. «Нелюбимый». Я знаю, как это пишется, до последнего штриха. И знаю, как выглядит. Надо мысленно провести пальцами от твоей ладони к локтю, в этом нет ничего сложного…
Ты ждешь - и все равно вздрагиваешь.
Между прочим, у меня левая рука тоже согрелась. Ты стоишь так прямо, что мне почему-то страшно. Будто перемогаешь боль. Что я такое сделал? Но ты же сам попросил…
- Соби! - пытаюсь заглянуть тебе в лицо, не отпуская руку.
- Все в порядке, - ты кладешь ладонь мне на голову, всего на секунду, и убираешь. И зажмуриваешься.
- Ага, я вижу, - мне накричать на тебя хочется, но чему это поможет? Если тебе даже сила, как при поединке, понадобилась! - Тебе больно, да? Соби, я больше не буду, честно!
- Нет, - ты сжимаешь мое запястье, - наоборот. Мне не больно. Здесь кое-что другое. Можно, я объясню… в другой раз?
- Тебе нельзя об этом говорить?
Судя по лицу, нет.
- Рицка, пожалуйста, - ты открываешь глаза. Они уже нормального цвета. - Скажи, что ты повторишь это. Прошу тебя.
Ничего не понимаю. Ни-че-го.
- Повторю, - я растерянно моргаю, а ты вздыхаешь и улыбаешься.
- Спасибо, - ты еще глубже втаскиваешь мою ладонь в свой рукав. - Я думаю, нам стоит пойти, потому что дольше отвлекать твоих друзей уже сложнее.
- Что? - я перевожу взгляд туда, куда ты показываешь. Яёи и Юйко стоят у какой-то киноафиши и обсуждают актерский состав. По-моему, они не пошевелились с момента, как мы остановились. - Ой. Соби, как ты это делаешь?
- Автоматически, - ты осторожно тянешь меня, чтобы я сдвинулся с места. - Только, боюсь, я не смогу тебя научить. Этому учат Бойцов, а Жертвы...
- Значит, не надо, - я поправляю сползший с плеча сумочный ремень. - Боец - ты. И ты это умеешь. А я буду уметь что-нибудь другое.
- Хорошо, - мы догоняем Яёи и Юйко и подходим к остановке все вместе. - Ты уже умеешь очень многое, - добавляешь на ухо, когда мы поднимаемся в автобус. От твоих слов у меня по спине пробегают теплые мурашки.
*
Ты ждешь, пока мы разденемся, пристраиваешь на вешалку пуховики - мой на самый дальний крючок, Юйко и Яёи ближе к краю, и в последнюю очередь раздеваешься сам. Расстегиваешь пальто, вешаешь, бросаешь на полку для шапок кепку. Что-то меня смущает, не пойму, что.
- Рицка, можно глянуть фотографии, которые вы делали с наших прогулок? - раздается из комнаты голос Яёи.
- Конечно, - я отворачиваюсь от тебя, так и не поняв, в чем дело. - Включай плеер и телевизор. Там, рядом с пультом, должен лежать надписанный диск!
- Ага, вижу, - это уже Юйко. - Мы включаем, Рицка-кун?
- Да, там должно быть много, - я заглядываю в комнату, - с Иокогамы начиная!
Я уже почти целый диск нарезал с фотографиями - только теми, где я в школе или с ними. День рождения, школьный вечер… У меня есть еще одна болванка - но она прибрана в шкаф. Я почему-то не хочу, чтобы нас расспрашивали, а где, а когда снято.
- Соби, - оборачиваюсь, чтобы позвать тебя тоже, ты еще не видел полную подборку - но ты скрываешься в ванной.
Руки мыть? В шарфе, который в раковину концом упадет?
Шарф. Точно - ты же всегда первым делом разматываешь шарф!
В три прыжка подлетаю к ванной и ставлю на пути двери ногу. Ты удивленно поднимаешь бровь:
- Рицка, ты что?
- Не я, а ты! - я тяжело дышу. - Я понял. Показывай.
- Но…
- Показывай, - я рублю ладонью воздух. - Это из-за меня, да? Я не понимаю, зачем я это сделал, правда! Оно само получилось, я даже не знаю, как!
- Зато я знаю. Уверяю тебя, все нормально, - ты улыбаешься и ненавязчиво выпихиваешь меня. Я вцепляюсь пальцами в косяк:
- Соби!
Ты вздыхаешь, но перестаешь. Отворачиваешься, даешь мне войти, я закрываю дверь.
Ты смотришь на свое отражение в зеркале. Я тоже. Мы встречаемся глазами, и ты пожимаешь плечами:
- Рицка, не случилось ничего, что должно тревожить тебя. И ты здесь ни при чем.
- Разумеется! - я сердито встряхиваю головой. - А теперь покажи, что там.
- Твоя настойчивость… - начинаешь ты, но умолкаешь и разматываешь шарф.
Бинты бурые от впитавшейся крови. Она еще не засохла, поэтому они легко снимаются. Ты открываешь какую-то склянку, мочишь кусок ваты и отработанными жестами протираешь рубцы. Они все еще кровят.
Наблюдаю за твоими действиями, и мне хочется разбить зеркало. Дурацкое желание, разве отражение виновато.
- Рицка, - ты поворачиваешься ко мне, встряхиваешь за плечи, - не надо так.
- Что?..
- Не надо, - повторяешь ты серьезно. - Мне совсем не больно. Ты зря переживаешь.
Я поднимаю глаза:
- Соби, я сам решу, переживать за тебя или нет! Лучше скажи, где бинты, я принесу чистые!
- Как хочешь, - ты чуть прищуриваешься. - Третья полка в моем отделении шкафа, на ней аптечка.
- Понял, сейчас.
Я выхожу, притворяя за собой дверь. Нахожу упаковку бинтов, обещаю Юйко и Яёи, что мы скоро к ним присоединимся, и возвращаюсь.
Ты ждешь, сидя на бортике ванны. Шея открыта - я так редко это вижу, что взгляд возвращается к ней, как намагниченный. Протягиваю тебе бинты:
- Те?
- Да, все верно, - ты взрезаешь стерильный конверт, - спасибо.
Я кручу головой:
- Почему ты мне не сказал? Я же просил говорить, если тебе плохо!
- А мне не плохо, - ты обводишь светлую полосу вокруг горла, - мне хорошо, Рицка.
- Кажется, Кио это называет мазохизмом, - я сажусь на низкий стульчик, стоящий здесь, чтобы было куда складывать одежду перед душем.
Ты невесело смеешься:
- Кио вообще странного мнения о моих привычках. И не он один. Я не мазохист. И не извращенец, Рицка.
- Спасибо, что объяснил, - я встаю, чтобы помочь тебе закрепить накладную застежку, но твои пальцы справляются раньше - наверное, практика сказывается, бинтуешься, не глядя. Мы сталкиваемся руками, и раньше, чем я отдергиваю ладонь, ты забираешь ее в свои.
- Сам я, конечно, не догадывался, - продолжаю как можно ехиднее, но хвост все равно дергается.
Больше Кио так не скажет.
- То есть тебе мое поведение странным не кажется? - ты внимательно изучаешь мое лицо.
- Скрытным, - загибаю я пальцы, - вредным, недоверчивым. Но не извращенческим. Точно.
Ты поднимаешь мою руку и прикладываешь к своей щеке. Я моментально краснею.
- Рицка… Я расскажу, обещаю, только не сейчас. Ты не виноват в произошедшем, а я рад ему.
- Правда?
Я не решаюсь поверить. Может, ты меня утешаешь.
- Да, - ты кладешь вторую ладонь мне на талию, бросаешь быстрый взгляд на запертый дверной шпингалет. И умолкаешь.

Я не дыша поднимаю другую руку. Ты смотришь в упор, глаза такие глубокие… Они меня смущают. Я закрываю их. Твои веки вздрагивают под моими пальцами. Останавливаюсь - у тебя губы так строго сжаты, что кажется невозможным…
- Рицка, - тихо зовешь ты, не отодвигаясь.
Зажмуриваюсь и решаюсь: прижимаюсь к твоему рту, как в Новый год. Почему я боюсь это делать сам? Ты же часто… меня… целуешь…
Пол уходит из-под ног, будто мы год не виделись, а не полдня. Руки обнимают тебя сами.

Ты усаживаешь меня к себе на колено. Никуда не хочу выходить.
- Соби, - я нерешительно провожу пальцами по твоему горлу. Ты откидываешь голову, чтобы мне было удобнее. - Ты не ответил, можно тебе рассказывать или нет.
- Не знаю, - ты пожимаешь плечами, - после появления твоего Имени… Стоит попытаться. В конечном итоге всегда можно остановиться.
Представляю этот «конечный итог». Нет уж.
- Я не хочу, чтобы тебе было плохо, - сообщаю я хмуро. - Если нельзя, то не надо.
- Нужно попробовать, - ты касаешься губами моего виска. - Если ты смог без подготовки и без загрузки системы активировать нашу связь... Это может иметь очень серьезные последствия.
- Хорошие или плохие?
Ты, кажется, улыбаешься:
- От тебя последствия бывают только хорошими, Рицка.
- Опять врешь, - я встаю. - Значит, тебе точно лучше. Пойдем в комнату!
- Непременно, - ты подчеркнуто-послушно склоняешь голову. Мне обычно всегда хочется запретить тебе так делать, не ставить меня в кретинское положение…
Я закусываю губу и медленно кладу ладонь тебе на макушку, туда, откуда вкруговую разбегаются пряди волос. Ты тут же поднимаешь голову, вопросительно глядя на меня:
- М?
- Так просто. Ну, пошли, что ли?
*
Оказывается, мы нащелкали уймищу воспоминаний! Пока записывал диск, как-то не обратил внимания, что их так много - больше старался, чтобы по порядку открывались, папка за папкой. А фотографий, наверное, под сотню. И это без тех, где только мы! Пока всё посмотрели, пообедали: ты принес в комнату стол.
Теперь Яёи предлагает поиграть в очередную стрелялку, у него как раз с собой новая:
- Рицка, не хочешь?
Я с сомнением разглядываю картинку на обложке. Стандартный набор: герои, монстры, выбор мира… От последнего морщусь:
- Давайте с Юйко, а? Я не буду.
- Рицка-кун, - начинает она, но я повторяю:
- Я не буду.
- Может быть, найдем занятие для всех? - ты последним доедаешь бенто. - Кто умеет играть в го?
- Но это же парная игра! - возражает Яёи.
- А я не умею, - добавляет Юйко.
- Я тоже, - сообщаю ей в качестве утешения.
Мог бы хоть спросить меня сначала!
Но наше незнание тебя не останавливает:
- Вот и замечательно. Яёи-тян, ты умеешь играть?
- Умею, - он расцветает. - Вы с Рицкой-куном против нас с Юйко-сан?
Ты спрашиваешь моего мнения. Взглядом.
- Вы будете играть, а мы с Юйко как наблюдатели сидеть должны? - весело будет.
- Как вдохновители, - ты даже не фыркаешь, а я точно знаю, ты нарочно так сказал! Тебе что, нравится наблюдать, как я всякий раз пытаюсь сохранить спокойное лицо?!
- Ладно, - раздельно произношу сквозь зубы, - я согласен.
- Тогда я тоже, - Юйко с энтузиазмом оглядывается по сторонам. - Я могу помыть посуду, Рицка-кун, Соби-сан! Будем играть на столе!
- Не надо, - прерываю я ее. - Отнесем в раковину, а я потом вымою. Помоги лучше собрать все.
Мы уносим на кухню тарелки, палочки и чашки, а ты достаешь откуда-то из самой глубины шкафа коробку с камнями. Я не очень помню правила, и вообще мне интересна не игра, а то, сколько еще можно всего отрыть в твоем шкафу, если хорошо поискать.
И с кем ты играл в го?
С Кио?
Меня это не касается. Не касается! Кацуко-сан говорила, что значение имеет только настоящее.
*
Позавчера у тебя был экзамен по курсу композиции - как ты сказал, не первый и не последний, разные профессора читают по-разному. Но ты обрадовался, когда получил один из высших баллов. И заявил, что это моя заслуга: если бы я не заставлял тебя готовиться, ты бы его провалил. Я тебя отругал, конечно, чтобы не прибеднялся, но приятно было. После того, как ты положил трубку, на душе стало легко.
Вечером ты поглядел хитрыми глазами и спросил, какие у меня планы на выходные. Я ответил, что загнать тебя учиться. Потому что непонятно, когда ты это делаешь. Ты рассмеялся и сказал, что такой расклад тебя не очень устраивает, потому что мы в каникулы большей частью дома сидели и занимались. А потому не хочу ли я в воскресенье съездить куда-нибудь.
- Куда, например? - я прикинул в уме, что до Саппоро у нас еще почти три недели.
- Скажем, в Никко, - ты начал загибать пальцы, - или в Одайбу, или в Киото. Ты был там, Рицка?
- Где? - мрачно осведомился я.
- В каком-нибудь из этих мест.
- Нет. Сам не знаешь, что ли! - огрызнулся я хмуро. - Дальше Иокогамы я… я не помню.
Ты подошел, сел рядом на кровать:
- Извини. Я не хотел тебя огорчить.
- Да и не огорчил, - я вздохнул. - Просто я ничего не знаю, Соби! Нигде не был… не то что ты.
- Это поправимо, - ты дотронулся до моего плеча. - Зато ты лучше меня разбираешься в психологии личности.
Я хмыкнул:
- Тебе бы было надо - ты бы тоже разбирался. Не успокаивай.
- Так как насчет выходных? - поинтересовался ты снова.
Я подпер ладонью подбородок:
- Поехали, куда придумаешь.
Ты смерил меня взглядом:
- Предоставляешь мне решение?
- Ну, кто-то тут утверждал, что старше, - подколол я, - вот и отвечай!
Ты отнесся к моим словам совершенно серьезно:
- Хорошо. Тогда съездим в Одайбу. Можешь позвать друзей. Думаю, их с нами отпустят.
- Отпустят, - я опустил голову.
- Не понимаю, - ты обеспокоенно вгляделся в меня. - Ты не хочешь?
- Я думал… - почти шепотом начал я, внимательно разглядывая абстрактный узор на покрывале. Черт знает, почему настроение испортилось.
- Рицка, - ты мягко поднял мой подбородок, - если хочешь, поедем вдвоем. Разве есть повод огорчаться? Я буду только рад.
Мне от твоих слов так жарко стало, я торопливо отвернулся, отвел глаза. Ты посидел еще немного и встал, ушел к мольберту. А я украдкой поглядел тебе вслед.
В четверг после уроков Шинономе-сэнсей предупредила, что в субботу занятий не будет. Должны были быть сдвоенная физкультура и труд - школу после зимних праздников еще не мыли. Но она не сможет, а замену делать уже поздно, поэтому получится выходной. «Ничего страшного, у вас будет много домашних заданий», сказала она в ответ на восторг класса. Конечно, все сразу взвыли, но сэнсей осталась непреклонной. В ней вообще что-то стало другим. Она теперь меньше улыбается, а ушки у нее не стоят, как раньше, а висят вдоль головы. И строгости добавилось.
В итоге в пятницу я сообщил, что завтра, то есть сегодня, свободен уже с утра. Ты и обрадовался, и огорчился, потому что у тебя был назначен очередной экзамен - история искусств Японии, которую я сам чуть не выучил, пока ты занимался.
- Хорошо, - сказал ты, подумав, - тогда завтра выспишься, потом я вернусь, и поедем на Накамисэ-дори. Нам как раз хватит времени. А в воскресенье отправимся куда-нибудь еще. Хочешь?
- Это в Токио? - уточнил я для верности. Ты покосился на меня, завязывая волосы в хвост:
- Да.
- И что там интересного? - продолжил я, не особо надеясь на ответ.
Можно было, конечно, приказать, но тогда ты бы сразу стал другим. Рассказал бы все, как экскурсовод, и замолчал. И уверял бы, что все нормально.
Хуже всего, что мне иногда кажется - ты и правда не обижаешься, Соби. Просто… будто я нажимаю на какую-то кнопку, и ты тухнешь, как электрическая лампочка. И что это всегда так будет. А я не знаю, что для этого делаю.
Я и так приказываю только, чтобы ты не влезал в проблемы из-за меня один. Мне каждый раз ужасно трудно. Я не хочу слышать от тебя «Да, господин». Хоть это слово ты давно не говорил. И то хорошо.
- Когда приедем, увидишь, - ты выжидательно посмотрел на меня.
- Так я и думал, - демонстративно вздохнул я. - Ну и ладно. Подожду до субботы, - и уткнулся в учебник.
Ты постоял немного, потом подошел и нагнулся. И горячо дохнул мне в шею.
- Соби! - я взвился со стула. - Щекотно же!
- Мне хотелось убедиться, что ты не обиделся, - ты довольно поглядел, как я ежусь.
- Мог бы словами спросить, - я уселся обратно, подогнув под себя ногу. - Не обиделся я. Дай почитать спокойно! У меня, между прочим, домашних заданий куча!
- Хорошо, - ты кивнул и отправился к телевизору. Не знаю, что ты там умудрялся слышать, поставив звук на минимум, но зато меня ничего не отвлекало. Я сделал все, что было задано - какой смысл откладывать уроки на вечер воскресенья, как Юйко? После этого ты загнал меня в постель, а сам еще работал за компьютером - писал эссе по мировой художественной культуре.
Я долго ждал, пока ты закончишь, но не дождался и задремал. Проснулся, уже когда ты выключил свет и лег рядом, стараясь не разбудить меня. Я притворился, что сплю, и ты на меня несколько минут смотрел в темноте. У меня даже нос зачесался от твоего взгляда. Потом ты придвинулся и осторожно обнял меня, устраивая ближе. У тебя дыхание делается во сне ровным и бесшумным. Я тоже уснул и до утра больше не просыпался.
Я потягиваюсь и окончательно открываю глаза. Солнце встало, значит, времени уже много. Привык спать подолгу, пока каникулы были, теперь переучиваться обратно трудно - и лень.
Встаю, застилаю постель и отправляюсь в ванну, сняв с ширмы записку: «Доброе утро, Рицка. Не забудь позавтракать».
- И не надоедает обо мне беспокоиться? - спрашиваю я вслух, обращаясь к висящему на стене портрету. - Я просто спросил, - добавляю, представив твой отрицательный жест.
Ты закончил и впрямь в понедельник. Мы проводили Яёи и Юйко, вернулись д ...

 Отправлено: 11.02.09 16:59. Заголовок: Прода "Я тебя научу"14

... омой, и я напомнил, что ты обещал показать. Ты поглядел с явным сомнением, и я насупился:
- Соби! Я зря столько времени ждал, что ли?
- Просто я не уверен, что получилось удачно, - ты вздохнул и достал из пачки папок с готовыми эскизами ту, которая была ближе всех к стене. Еще и прибрал подальше! Думал, я забуду?
- Дай взглянуть! - я требовательно протянул руку, и ты вручил мне папку.
Я открыл. И уставился на изображение, как сейчас.
Это большой лист, на нем спокойно поместятся несколько моих раскрытых тетрадок. А на листе - мы.
Я сижу на какой-то несколькими штрихами прорисованной тумбе. Она высокая, так, что мое кошачье ухо касается твоего виска. Ты поймал мою любимую позу: одна нога на тумбе, локоть поставлен на колено, подбородок на ладони.
Ты стоишь, оперевшись рукой на эту же тумбу за моей спиной - будто обнимаешь. Я не смотрю на тебя, задевая только плечом, но все равно… Мы здесь очень вместе, не просто рядом.
Я долго молчал, рассматривая линии, цвета, наши лица, и не знал, что сказать. А ты еще утверждал, что у тебя нет портретной специализации… Интересно, с какого фото ты перенес сюда себя…
- Тебе не нравится, Рицка? - спросил ты, устав ждать.
Я поднял голову от рисунка, и ты не стал переспрашивать. Просто сел передо мной на корточки у кровати и улыбнулся:
- Хорошо.
- Я повешу? - вышло тихо, но ты услышал.
- Это тебе. Распоряжайся, как пожелаешь.
- Тогда повесим, - сказал я решительно. - Где кнопки, Соби?
В конце концов я у тебя еще и бумажную рамку выскреб, не помню, как она называется правильно. И сказал, что тебе надо заняться рисованием не цветущей сакуры и порхающих мотыльков, а людей. Тогда точно не пропадешь от безденежья.
Ты рассмеялся:
- Просто ты замечательная модель. Уверяю тебя, изобразить Кио мне всякий раз куда сложнее.
На это мне было нечего ответить. Ну разве только… я рад, что тебе не нравится его рисовать. Я сдержался и промолчал.
Я отрываю взгляд от портрета и отправляюсь умываться. Надо позавтракать, а то сдашь экзамен в первых рядах, вернешься домой, а я не готов. Хорошо эта школьная неделя прошла - всего пять дней учились. И то, что ты меня каждый день из школы встречал, меня не напрягало, а я думал, будет. Но все равно же нет никого! Может, ты успокоишься и перестанешь?
Я больше не пытаюсь выспрашивать о том парне.
А про то, что случилось в понедельник, вообще вспоминать боюсь. Понимаю умом, что лучше, если ты мне расскажешь, и ты вроде хотел, но завести разговор не могу. Вдруг у тебя опять кровь пойдет? Не хочу проверять.
*
Ты в самом деле возвращаешься, когда на часах только десять минут первого. Открываешь дверь, входишь в квартиру, отыскиваешь взглядом меня. Я сижу за компьютером и пытаюсь сделать обложку к электронному журналу.
- Рицка, - киваешь ты, расстегивая пальто.
- Сдал? - я встаю и потягиваюсь.
- Да, - ты кладешь шарф на вешалку. - Ты поел?
- Ты как ребенка спрашиваешь!
- Всего лишь уточняю, на сколько человек греть завтрак, - ты улыбаешься. - Уверяю тебя, возраст тут ни при чем.
- Завтрак? - повторяю я. - А ты что, голодный ушел?
- Я поздно встал, - ты проходишь в ванную. Я прислоняюсь к косяку и жду, пока ты умоешься. - Мне было некогда, поэтому я ограничился кофе, - ты вытираешь руки полотенцем. - Что, Рицка?
- И он еще записки оставляет! «Рицка, позавтракай!» - я возмущенно шевелю кошачьими ушами. Ты тянешься к одному из них:
- Ну да, что в этом странного?
И дергаешь меня за кончик уха. Тут же пытаюсь цапнуть тебя за пальцы, но ты проворнее и успеваешь их отдернуть. Я хмыкаю:
- Завтракай немедленно!
- Это приказ? - ты снова осторожно вытягиваешь руку. Я слежу за ней краем глаза:
- Укушу! Быстро иди есть!
- Так это приказ? - ты игнорируешь предупреждение и нацеливаешься на ухо.
- Приказ, если тебе так легче!
Жду, что ты все же схватишь меня, но ты неожиданно опускаешь руку. И смотришь на меня… Странно смотришь.
- Ч-что, Соби? - Что я сказал?
- Ничего страшного, - отделываешься ты как всегда. - Все в порядке, Рицка. Идем за стол.
Ты обходишь меня на пороге ванной и направляешься на кухню. Открываешь холодильник, начинаешь доставать еду… А я никак не могу понять, что было в твоем взгляде.
- Рицка, сварить тебе какао? - спрашиваешь ты, выглядывая из-за дверцы навесного шкафа.
- Свари, - я захожу на кухню, с ногами забираюсь на табурет. - Мы куда-нибудь пойдем? - кажется, ты забыл, что вчера хотел куда-то отправиться.
- Обязательно, - ты оглядываешься и внимательно смотришь на меня. - Конечно, сегодня уже поздно ехать в Никко, даже на синкансене это слишком долго. Зимой там стоит гулять днем, пока не опустились сумерки. Но на Накамисэ-дори мы как раз успеем.
Ты так описываешь, будто я представляю, о чем ты говоришь. Конечно, про Никко я знаю - даже общую площадь парка помню наизусть, 1402 квадратных километра… Но и все!
- Рицка, ты все увидишь, - замечаешь ты спокойно. - Я тебе обещаю.
Я кладу голову на подтянутые к груди колени:
- Ты лучше ешь. Как прошел экзамен?
- Замечательно, - ты фыркаешь, ставя на стол тарелку с мясной запеканкой. - Мне достался период, о котором я рассказывал тебе в первый вечер. Дзёмон.
- Это… - я роюсь в памяти, - это неолит? Где керамика с веревочным орнаментом?
- Именно, - ты перестаешь жевать. - Я не думал, что ты запоминал мои пересказы!
- Десятый век до нашей эры и третий нашей, - усугубляю я впечатление.
- До нашей - тринадцатый, - ты склоняешь голову к плечу: - Ты чудо, Рицка.
Я торопливо отворачиваюсь к окну:
- Ешь, кому говорю!
- Я ем, - соглашаешься ты.
- И перестань на меня смотреть!
Ты смеешься:
- Почему? Ты же не видишь.
- Зато знаю!
Твой взгляд я ощущаю.
Сижу и пытаюсь не краснеть. Когда ты на меня смотришь, у меня мысли куда-то не туда уходят.
Полчаса спустя мы отправляемся на остановку. Я до нее уже с закрытыми глазами могу дойти. Пока я жил с мамой, никуда так часто не ездил.
Ты пропускаешь три или четыре автобуса, прежде чем приходит нужный. Правда, народу в нем довольно много.
- Скажи, если тебя начнет укачивать, - говоришь ты, когда мы поднимаемся по ступенькам. - Нам все равно делать пересадку, - добавляешь, словно извиняясь.
- Значит, сделаем, - я оплачиваю проезд. - Мы же никуда не опаздываем.
- Хорошо, Рицка

 Отправлено: 11.02.09 17:02. Заголовок: Прода "Я тебя научу"15

*
Накамисэ-дори оказывается длинной улицей с огромным множеством магазинов, магазинчиков, лавочек и просто столов, на которых пестрыми грудами разложена всякая всячина.
- Рай для туристов, - хмыкаю я. - И для Юйко тоже.
- Если для тебя здесь слишком шумно, можем сразу отправиться в Асакуса Каннон, - откликаешься ты, наклоняясь к моему уху.
- Что это? - спрашиваю я, глядя перед собой. Толпа такая, что даже с нашим загадочным умением ни с кем не сталкиваться нырять в нее страшно.
- Храмовый комплекс. Он большой, пожалуй, с целый квартал. Ты ведь хотел побывать в каком-нибудь древнем храме с самого Нового года, помнишь? - Ты вытягиваешь руку и показываешь куда-то влево: - Можем обогнуть толчею и выйти почти к Сэнсодзи. Это один из самых известных архитектурных и религиозных памятников во всей стране. Конечно, вокруг него нет Священного сада, как вокруг киотского Храма Любви, но он более значительный.
- Да, ясно, что ты сдавал экзамен по истории искусств, - я не двигаюсь. Ты усмехаешься:
- Эту информацию я почерпнул не из книг.
- А откуда? - вот теперь любопытно.
- Нас с сестрой возил сюда отец, - твой голос становится отрешенным. - Мне было восемь, когда я проходил сквозь Ворота грома последний раз. После смерти семьи я здесь не был.
- А сейчас? Зачем мы пойдем туда сейчас? - я недоуменно пожимаю плечами. - Тебе же будет неприятно, Соби! Давай лучше тут побродим - только надо не потеряться.
- Во-первых, я тебя не потеряю, - отвечаешь ты уверенно. - Тебе стоит лишь позвать меня, чтобы я оказался рядом.
Ах, точно. Вечно забываю, что в обычной жизни это тоже можно использовать.
- Во-вторых, Асакуса Каннон - очень красивый комплекс, Рицка, - продолжаешь ты, - тебе там должно понравиться. А мне рядом с тобой будет гораздо легче увидеть его вновь. Это было мое любимое место.
Кажется, ты искренен. С сомнением рассматриваю тебя, а ты улыбаешься:
- Честное слово.
Поспешно отвожу глаза, и ты кладешь руку мне на плечо:
- Спасибо.
- Ррр, - отвечаю я, не удержавшись.
- Что? - ты смеешься. - Что это было?
- Ррр, - повторяю громче. - Не зли меня! Не за что благодарить!
- Есть за что, - возражаешь ты уверенно. - Я тебя рассердил?
- Сейчас рассердишь! - я вспыхиваю и замечаю какую-то пару, наблюдающую за нами. Они стоят около ворот, за которыми начинается Накамисэ-дори, разглядывают нас и переговаривается.

Ты тут же прослеживаешь, куда я смотрю, сжимаешь губы, а потом ловишь их взгляды. И щелкаешь пальцами - коротко и резко, почти беззвучно. Лица прохожих становятся безразличными, они больше не замечают нас и уходят. Ничего себе.
- Знаешь, Соби, - губы делаются непослушными, - иногда ты меня пугаешь.
Черт. Нельзя это говорить!.. Мне же тебе приказывать…
- Рицка, - ты обходишь меня, наклоняешься, глядя в глаза, - ты не должен меня бояться. Я скорее умру, чем причиню тебе вред. И этим людям я тоже ничего не сделал. Они просто забыли о нас. Чем я тебя испугал?
Я вздыхаю, уставившись на твои сошедшиеся над переносицей брови:
- Ты меня не пугаешь… просто странно все это. А я так не умею.
- Моя сила зависит от тебя, - ты не отводишь взгляда. - Сами по себе мои умения немного стоят. Никогда не опасайся меня, Рицка. Я принадлежу тебе. Я в твоей власти.
Если у меня сейчас коленки подогнутся, с тебя станется меня на руки взять. Я прерывисто дышу, вслушиваясь в твои слова, и все-таки нахожу твою ладонь. Не могу удержаться.
На твоем лице появляется такая улыбка, что приходится взяться покрепче.
- Значит, сначала по Накамисэ-дори, - излагаю я план. - Хочу посмотреть, что здесь продают и почему все это покупают. И хорошо бы нас не затоптали. А потом в храм. Будешь мне показывать свои любимые места. Годится?
- Да, - ты на секунду склоняешь голову, сжимая мою ладонь. - Идем, Рицка.
Здесь и правда очень понравилось бы Юйко, только она не была, наверное - далеко ехать и народу слишком много. Ты идешь за мной и вполголоса даешь названия всему, что я вижу. А я в разноголосице толпы прекрасно тебя слышу. Мне уже все равно, как тебе это удается. Пояса оби, гребни для волос - мужские и женские, веера всех цветов и размеров, куклы, обереги, амулеты… Глаза разбегаются от разнообразия форм и расцветок. Вот где можно искать подарки.
Перед каким-то магазином ты останавливаешь меня, сжав пальцы на плече:
- Рицка, давай зайдем.
- А что это? - читаю вывеску: «Токивадо». - Что это, Соби?
- Зайдем и увидишь, - в обычной манере предлагаешь ты.
- Хочешь что-то купить?
Ты поднимаешь бровь:
- Это допрос?
- Это нормальный вопрос! - парирую я, но вхожу внутрь. Ты идешь следом, придерживая дверь.
Здесь вкусно пахнет. Ты привел меня в магазин сладостей? Недоуменно поворачиваюсь:
- Соби?..
- Это фирменный магазин «Токивадо», - произносишь ты так, словно я должен знать, о чем речь. А потом обрываешь себя на полуслове и качаешь головой.
- Ну и что! - я сбрасываю твою руку. - Ну и что, что я это не ел!
- Ничего, ничего, - ты успокаивающе поднимаешь ладонь. - Рицка, не кричи, пожалуйста.
- Вот не надо меня жалеть! - я опускаю голову. Ты вздыхаешь:
- Я хотел лишь угостить тебя. Если ты против…
- Не говори ерунды, - мрачно отвечаю я, глядя в пол. - Чем ты угощать собрался?
- Подожди, ладно? - просишь ты, все еще стоя рядом. Я киваю.
Минуту спустя ты приносишь чашку кофе, чашку горячего шоколада и большой пакет печенья. «Каминари окоси», читаю я название. Мы устраиваемся за столиком у окна: часть магазина отведена под кафе. Правда, столик высокий, мне не очень удобно. Ты ставишь чашки, куда-то уходишь и возвращаешься со стулом. У него маленькое круглое сиденье и ступенька для ног.
- Соби, где ты это взял? - я с облегчением забираюсь на него и ставлю на стол локти.
- У бармена. Так лучше?
- Угу, - я лезу в пакет. В нем крекеры.
Ты почему-то с интересом смотришь, как я вытаскиваю печенье, как надкусываю…
- Ой! - крекер почти взрывается во рту. А на вид воздушным не казался. - Ничего себе, - я разглядываю оставшуюся в руках часть. - Это так и задумано?
- Да, - довольно киваешь ты. Я пытаюсь возмутиться:
- А предупредить ты не мог? Я чуть не подавился!
- Так тебе было бы неинтересно, - ты тоже вынимаешь крекер и отпиваешь кофе. - Попробуй шоколад, Рицка. Это не совсем какао - здесь его варят по французскому рецепту.
- Крекеры наши, японские, а шоколад европейский, французский? - я беру в руки чашку.
- Культурный синкретизм, - ты смотришь из-под ресниц, проверяя мою реакцию.
- Не настолько же!
Ты улыбаешься. Да, я знаю смысл определения.
- Дальше? - мы выходим на улицу, и я поглубже натягиваю шапку. Пошел сильный снег, но иногда сквозь тучи пробивается солнце.
- Конечно. Не хочешь посмотреть на кимоно и юкаты? - ты протягиваешь мне руку. Проверяешь, не злюсь ли до сих пор.
- Настоящие? - я принимаю ее.
- Насколько могут быть настоящими вещи, которые делаются для туристов. Но есть в самом деле стоящие, если знать, где искать. У меня была мысль подарить тебе юкату, Рицка, но я не был уверен, что тебе понравится.
- А зачем она мне?
- Чтобы не выходить из душа в полотенце, например, - предлагаешь ты вариант. - Или чтобы утром не переодеваться из пижамы сразу в футболку и джинсы.
- Ты как раз так и делаешь!
Ого. Кажется, удалось тебя смутить.
- Сила привычки.
- У меня тоже, - я искоса посматриваю на тебя. - Нет, Соби, я в халате один точно ходить не буду. У нас двадцать первый век, а не средневековье.
- Я же не кимоно тебе предложил, - возражаешь ты, все еще не глядя на меня. - И не оби.
- Соби, ты меня в кимоно представляешь?
Может, ты с ума сошел, а я не заметил?
- Представляю, - подтверждаешь ты серьезно. - Но кимоно, пожалуй, все же дороговато. Если хочешь, можешь померить мое.
- Что? - я даже шаг замедляю. - У тебя есть кимоно? Я хочу тебя в нем увидеть!
Ты слегка улыбаешься:
- Если хочешь.
- «Нисидзима амбреллас», - читаю я вслух. - Где-то я слышал такое название.
- Магазин традиционных зонтов, - ты бросаешь взгляд на вывеску. - Они берут деньги за марку - но такой же зонт можно купить под тентами втрое дешевле.
- Да, я уже видел, - я раздумываю, почему ты все-таки смутился. Меня бы одел в халат, а сам остался в водолазке и джинсах? Жди, Соби. Фиг тебе.
Накамисэ-дори кончается внезапно, или, может, мне так кажется. Толпа редеет, магазины и павильоны тоже, зато до храмового комплекса остается совсем немного.
Под аркой ворот Ходзомон висит красный бумажный фонарь - так низко, что ты мог бы достать его вытянутой рукой. Мы входим, провожаемые взглядом привратника, и ты останавливаешься.
- Красив Токио!
Облака вишневых цветов,
Колокольный звон доплыл из Асакуса, - произносишь негромко, нараспев, почти как заклинание. У тебя отсутствующее выражение лица, но пальцы крепко сжимают мое запястье. Ты встряхиваешь головой:
- Не думал, что рад буду вновь быть здесь. Идем, Рицка.
Ты ведешь меня к главному храму, Хондо. Слева возвышается пагода, а справа Асакуса. Древние своды, каменная кладка стен, от которых веет древностью и Временем… Кацуко-сан говорила, что прошлое важно, но оно исчезает. Наверное, исчезает не все. Исчезают люди - а храмы остаются. Мы долго бродим в гулкой тишине, которую не нарушают даже голоса многочисленных туристов. Здесь много японцев, но и иностранцев уйма.
- Соби, зачем они все здесь? - я чувствую почти ревность. Ты поворачиваешься ко мне:
- М?
- Зачем они все здесь, - повторяю я. - Смотри - ходят, фотографируют, ничего не понимают… Только сувениры и омикудзи покупают!
- Рицка, это неправильно, - серьезно возражаешь ты. - Эти люди унесут с собой воспоминание о красоте увиденного, о прикосновении к вечности. Не обращай внимания, вот и все. Тебе не скучно?
- Нет, - мотаю я головой. - Здесь спокойно.
- Это верно, - ты киваешь. - Я часто вспоминал Сэнсодзи в первые годы в… школе.
Больше ты ничего не добавляешь, а я не спрашиваю. И выходим мы из храма тоже молча, пропуская какую-то экскурсионную группу. Кажется, англичан.
Когда Асакуса Каннон остается за спиной, уже вечереет. Синие сумерки кажутся внезапными: мы долго гуляли сегодня, а вроде прошла пара часов.
- Домой? - предлагаешь ты.
- Ага, - я достаю из кармана очередной крекер. Они мне понравились.
Автобус приходит почти сразу. Семь остановок, пересадка и еще девять остановок до дому. Так ты скоро выучишь меня ориентироваться в Токио.
*
- Не знаю, как ты, а я выпил бы чаю, - говоришь ты, отпирая дверь.
- Угу, - я стряхиваю с шапки снег. - А есть не хочется.
- Потому что печенья наелись, - ты улыбаешься. - Надо было купить бутылку минеральной воды.
- Ну да, и пить на улице в такой холод. Что мы, Зеро, что ли! Только замерзли бы. Сейчас я чайник поставлю!
- Ставь, - соглашаешься ты, набрасывая цепочку. - Если будешь заваривать, то мне каркадэ, пожалуйста.
- Ладно, - я снимаю куртку, сдергиваю джемпер. - Погоди, переоденусь в домашнее.
- Конечно.
Ты и меня приучил к красному чаю. Когда он крепко заварен, то кислит и вяжет рот, но замечательно утоляет жажду. Я собираю на стол, а ты чем-то занимаешься в комнате. Кажется, эскизы свои пересматриваешь. Ты мне объяснил, что экзамены, которые сдаешь сейчас, это теория. А настоящие, очень важные для тебя оценки будут за выполненные работы, за практику. Поэтому у тебя не совсем сессия, просто сдаешь все курсы, которые прослушал за последнее время, а потом демонстрируешь рисунки. И так каждые несколько месяцев. «Так все равно же экзамены, - возразил я. - Сессия, не сессия… Ты готовься, а не разговаривай!» Ты покорно наклонил голову, но улыбнулся: «Есть».
- Соби, ты где? - окликаю я, разливая чай.
- Иду, - ты шуршишь папками и появляешься на пороге. - Второй пакет открывать будем?
- Ты что - два купил? - я чешу в затылке. - А куда ты его спрятал, что я не видел?
- В сумку, - ты приносишь из коридора вторую упаковку каминари окоси. Они даже не переломались. Значит, пока я на тебя злился…
Черт. Стыдно.
- Садись, - ты недоуменно смотришь на меня. - Чай стынет, Рицка.
- Когда у тебя следующий экзамен? - уточняю я, хрустя десятым крекером.
- Через два дня. Во вторник, - ты поднимаешь голову. - Почему ты спрашиваешь?
- Интересно, успеешь ли ты все сдать до седьмого, - пожимаю я плечами.
- До седьмого? - ты непонимающе хмуришься. - А. Не волнуйся, успею, конечно. Последняя дисциплина - второго февраля. Мы не пропустим фестиваль, Рицка.
- Я просто поинтересовался, - я утыкаюсь в чашку.
- А я просто ответил.
- Ладно, иди отсюда, - отзываюсь непоследовательно. А то мне неловко уже.
- Куда? - ты удивленно наблюдаешь за мной.
- Готовиться! Я приберусь на кухне.
Вскакиваю и начинаю собирать со стола.
- Рицка, начинать заниматься в тот же день, как сдал предыдущий экзамен… Пожалей меня! - просишь ты со смехом. - Мне тоже нужна передышка!
- Ой, - я теряюсь. - Ну… ну да. И правда. Я забыл, что это сегодня было.
Ты встаешь с табуретки и со спины обнимаешь меня за плечи:
- Ты думаешь обо мне. Это главное.
Не знаю, что ответить. Ты целуешь меня в затылок - почти не касаясь - и выходишь.
Ладно, вымоем посуду.
Когда я ополаскиваю свою чашку - последней - левую руку обжигает болью. Будто в огонь сунул. Я роняю чашку, она с грохотом падает в раковину, и прижимаю руку к себе. Что случилось? И тут же понимаю - Имя. Я кидаюсь в комнату.
Ты стоишь у балконной двери и разговариваешь с кем-то по телефону. Правая рука в кармане домашних брюк, на лице гримаса, но голос спокойный. Я застываю на пороге и прислушиваюсь.
- …тебя. Но я решил, что ошибаюсь.
Собеседник что-то говорит, а ты качаешь головой, словно он может тебя видеть.
- Боюсь, что это невозможно. Только то, что сказал. Прости.
Снова пауза. Я подхожу к тебе, встаю рядом. Ты бледный, вокруг глаз вдруг обозначились темные круги.
- Нет. Я не могу этого сделать, - возражаешь ты. - Это невозможно, - закусываешь губу и прислоняешься к косяку. И повторяешь: - Прости. Да, я понимаю. Нет. Не пожалею.
Видимо, на том конце бросают трубку, потому что ты отнимаешь мобильник от уха и складываешь, убирая в карман. Хочу заговорить - и ты медленно опускаешься на пол, прямо там, где стоял.
- Соби! - я бросаюсь к тебе. Твоя голова падает в мою подставленную ладонь. Тяжелая… - Соби!
- Рицка, - шепчешь ты в ответ. У тебя полный рот крови, ты ее сглатываешь, глаза провалились. - Рицка…
- Я тут, Соби! Я тут, слышишь, я здесь! - сейчас закричу от ужаса. У тебя и бинты насквозь. - Соби, что с тобой?! Что мне сделать?
- Просто… побудь рядом… - ты закрываешь глаза.
Это хуже, чем тогда у вышки. Это страшнее. Я кладу твою голову к себе на колени, дрожащими руками провожу по волосам - они слиплись от пота, и ты очень холодный.
- Соби! - Надо как-то поделиться силой, но как? Ты мне так и не объяснил, что для этого нужно… - Соби, ты меня слышишь? Только держись, пожалуйста, только держись!
- Рицка, - ты открываешь глаза, смотришь на меня тусклым взглядом, - Рицка… я… тебя люблю…
- Я тоже тебя люблю, - у меня прорываются слезы. - Соби, чем помочь?
- Любишь?.. - ты улыбаешься искусанными губами. - Правда?..
- Дурак, - я обхватываю тебя за плечи, прижимаюсь, как могу. - Конечно, люблю, что бы я тут делал!
- Рицка… Я твой Боец… Только твой… - шепчешь ты невнятно, а потом снова пытаешься на меня посмотреть: - Если можешь… Активируй наше Имя… Как тогда… Помнишь?
До меня не сразу доходит, о чем ты. На улице - когда ты попросил «обязательно повторить это». Но тебе же больно было! Я просто убью тебя!
Твои глаза удерживают мои:
- Будет… лучше.
- Хорошо, - я стискиваю зубы, - сейчас.
Там я действовал мысленно… а теперь…
Беру твою правую руку, расстегиваю манжет рубашки, закатываю рукав. На мне футболка с рукавами до локтя - и Имя светится на коже ярко, как серебряное. И у тебя тоже.
- Соеди…ни… - велишь ты. Я сгибаю твою руку в локте и соединяю Имя, линию к линии. Невероятное ощущение - иероглифы притягиваются друг к другу, как магнит, не разнять. Только мне не больно - а вот тебе… Мне хочется немедленно все прекратить. Тебе же хуже от этого!
- Не отпускай… - в твоем голосе такая мука, что ослушаться нельзя. Я удерживаю твое запястье рядом со своим, и нас как будто сшивает в единое целое. Вот, наверное, о чем говорили все с общими Именами…
Ты задыхаешься, ловишь ртом воздух - а потом все-таки кричишь. Как же тебе больно, если ты кричишь!..
- Соби! - я не даю твоей голове скатиться с моих колен. Тебя бьют судороги, смотреть страшно, ты почти садишься, потом бессильно валишься обратно… - Соби, пожалуйста!
Я убью того, кто в этом виноват!
- Рицка… - похоже, ты бредишь, - Рицка… Не покидай меня…
- Ни за что, - у меня текут слезы, я не замечаю, пока они не попадают в рот. Мне нечем их вытереть - одной рукой удерживаю твою голову, другая связана Именем с твоей. - И не надейся! Только не умирай!
- Я не… не умру, - значит, ты в сознании, - не умру… пока тебе нужен… Рицка… не плачь… не надо.
- Соби, - я стираю с твоего лба испарину, - Соби…
Просто повторяю и повторяю твое имя, пока ты хрипло, часто дышишь, а на горле бьется жилка. Ты снова стонешь, на скулах проступают желваки от того, как пытаешься промолчать.
- Кричи, лучше кричи!
Ты снова мечешься, мне приходится удерживать тебя… Потом утыкаешься в мой живот, вжимаешься лицом. Тебе же дышать нечем.
Ты глухо плачешь - плечи вздрагивают. Моя футболка делается влажной от слез и крови. А руки с Именами, как намагниченные, не отпускают друг друга, даже обнять тебя могу лишь одной.
Кто заставил тебя это переносить? И если б хоть знать, что случилось! Ты ведь спрятал телефон, чтобы я не увидел, кто звонил. Точно не сэнсей - вы говорили на «ты». А кто еще - не знаю.
И сколько сижу здесь на полу, тоже не знаю. Кажется, год прошел. Ноги затекли - но я не решаюсь пошевелиться, чтобы не потревожить тебя. Ты дышишь - поэтому я знаю, что ты жив. Только поэтому - ты не двигаешься, наверное, в обмороке.
Вечность спустя ты поворачиваешься на спину и глубоко вздыхаешь. Ты иссиня-бледный, но тебе, кажется, лучше, потому что твои ресницы вздрагивают, пытаясь подняться.
- Я тут, Соби, - напоминаю тихо, глажу тебя кончиками пальцев по виску. - Лежи спокойно. Все хорошо.
- Рицка, - у тебя сорванный голос, - Рицка… Спасибо.
За что? За то, что перетрусил до полусмерти? Но я не решаюсь тебя перебить.
- Можешь отпустить мою руку, - продолжаешь ты слабо, но уверенно, - всё. У тебя получилось.
- Что получилось? - я осторожно сажусь чуть удобнее. Ноги сразу начинает колоть, лучше бы не двигался. Возвращаюсь в прежнюю позу - потом на четвереньках похожу. А руки в самом деле расцепляются - я и не заметил, когда притяжение кончилось.
- Ты смог… пробиться ко мне, - ты облизываешь с губ кровь. - Я не уверен, что справился бы один.
Не справился бы.
- Соби… не знаю, кто это был. Можешь не говорить, - отвечаю я медленно. - Но если я встречу… того, кто тебя довел…
Ты улыбаешься - как-то горько.
- Надеюсь, что тебе не представится случая. Мне не хотелось бы стать причиной ссоры.
- Ты наверное еще плохо себя чувствуешь, - я хмыкаю, отвожу с твоего лица налипшую челку. - Я же сказал, что больше тебя никто не будет обижать. Еще в день рождения.
- Я помню, Рицка, - складка у тебя на лбу постепенно разглаживается под моими пальцами. - И мне уже гораздо лучше. Твоя сила… возвращает к жизни.
- Можешь встать? Мне не дотащить тебя до постели, - я прикидываю расстояние. - Тут несколько шагов. Я тебе помогу.
- Конечно, - ты наконец открываешь глаза. Они измученные, но ясные. - Если ты посидишь немного рядом со мной…
Я киваю:
- Читать буду.
Мы с трудом, но доходим до кровати - и ты падаешь на нее, наверное, исчерпав все силы. Я устраиваю тебя, накрываю пледом, включаю торшер и гашу верхний свет.
- Только воду закрою, - предупреждаю и бегу на кухню, боясь, что вернусь - и снова застану что-нибудь… Но ты ждешь, повернув голову в сторону дверного проема, и встречаешь меня спокойным взглядом. Я облегченно выдыхаю и беру с полки книгу. Перебираюсь через тебя, устраиваюсь по-турецки на кровати, чтобы касаться коленями твоего бока. Ты поворачиваешься так, чтобы меня видеть:
- Интересный учебник?
- Угу… - я смотрю на тебя поверх страниц. - Тебе что-нибудь нужно?
- Нет. Читай спокойно.
- Надо сменить бинты, - приходит мне в голову.
- Я сменю, когда будем ложиться спать.
- Присохнут ведь, - мне жалко тебя тревожить, но… - Давай просто срежем. А потом продезинфицируем.
Ты закрываешь глаза:
- У меня пока нет сил.
Я молча кручу головой, снова через тебя перелезаю и отправляюсь на поиски ножниц. Возвращаюсь - с ними и с перекисью - и сажусь на край кровати:
- Ляг на спину.
Срезаю пропитавшиеся темной кровью ленты, потом протираю твою шею стерильной салфеткой, осторожно дуя на кожу. Рубцы уже не кровоточат, но все еще воспалены. Пусть побудут на воздухе - это полезно, по себе знаю.
- Спасибо, Рицка, - ты благодарно берешь меня за руку. - Не беспокойся больше.
Я ничего тебе не говорю, только вздыхаю. Выбрасываю бинты, убираю пузырек и ножницы в аптечку и заползаю обратно к стене.
Когда я поднимаю глаза в следующий раз, ты спишь - в той же позе, лицом ко мне.
Наверное, нужно бы переодеться, постирать футболку… Но этого я не делаю.
*
Снова кошмар. Где-то внутри себя понимаю, что я не наяву, но не могу вырваться, только проваливаюсь все глубже. Незнакомая улица, завывающий ветер, я один, и меня преследуют. И в то же время я не уверен, что мне не кажется, что все это не игра воображения. Я сначала иду, то и дело оглядываясь, потом уже бегу, не решаясь обернуться, и знаю, что все равно не спастись, потому что нигде нет места, где я был бы в безопасности.
Передо мной возникает дверь, но я точно знаю, что не могу войти - мама не узнает во мне Рицку. Угроза за спиной и впереди, идти некуда. Скрыться негде. Я ухожу от крыльца, ресницы смерзаются на ветру, мешают видеть.
Дома с темными окнами, нигде ни человека. Меня настигают… Кому и зачем я нужен? В горле острый комок страха, ноги отказываются идти. «Нелюбимый!» - окликает позади искаженный, усиленный неизвестно откуда взявшимся эхом голос. Я вскрикиваю, спотыкаюсь и падаю, обледенелый асфальт дергается к лицу…
И меня ловят уверенные руки. Ты обнимаешь меня, смыкаешь за моей спиной полы своего распахнутого пальто. Я хватаюсь за тебя изо всех сил, и больше ничего нет: ни погони, ни ветра, ни ужаса. Только теплая темнота и твои руки.
Распахиваю глаза. Сердце бухает в груди.
Я не решился будить тебя, чтобы расстелить постель. Почистил зубы, переоделся в пижаму и забрался к тебе под плед. Ты даже не шевельнулся, пока я вытягивал из-под покрывала свою подушку и выключал торшер. Я послушал, как ты мерно дышишь, и незаметно уснул.
С чего всякая гадость снится под утро? Хорошо хоть не вскочил с криком, как в прошлый раз. Раньше подобного не бывало, не знаю, откуда теперь берется.
Я ёжусь, успокаиваясь. Наверное, кошмар кончился потому, что я во сне заполз тебе под руку. И теперь ты меня обнимаешь. Кажется, даже положение не сменил с вечера. Я на секунду прислоняюсь к тебе лбом, снова закрываю глаза. То, что было вчера… что это было? Почему? С кем ты говорил?
Меня снова передергивает, и ты прижимаешь меня крепче. Наверное, если бы ты месяц назад узнал, что вот так меня тискаешь во сне… Ты же не переносил, чтобы я тебя касался. Но я тебе не рассказывал, и сейчас не рассказываю.
Поворачиваюсь на другой бок, спиной к тебе. Память о пронизывающем ветре и живых тенях из кошмара отпускает.
Ты придвигаешься ближе. Твоя рука скользит по моему локтю, по животу… Соби… Ты ведь спишь, да?..
Ты коротко вздыхаешь. Я осторожно кладу ладонь поверх твоей. Удерживаешь так крепко, что не вырваться, но я и не хочу. Потому что ты горячий, как печка, и дыхание у тебя уже не ровное.
Ты чуть слышно стонешь, когда я задеваю тебя, шевельнувшись, и меня до кончиков пальцев пробирает мурашками. Ох, Соби… я же точно не усну теперь… Ты дышишь по-прежнему тихо, но часто-часто. Что тебе снится?
- Рицка…
Твой шепот заставляет меня замереть. Я? Ты видишь во сне меня? Я тут.
Ты просил вчера не покидать тебя… Машинально прижимаюсь плотнее. Ты вдруг вздрагиваешь всем телом - а потом застываешь.
- Рицка? - по-прежнему шепотом, но уже не во сне. Сделать вид, что не слышу?
- М?
- Ты не спишь?
У тебя встревоженный голос. И ты пытаешься отстраниться. Как сто раз раньше. Я удерживаю твою ладонь, а ты осторожно высвобождаешь ее.
- Куда ты? - спрашиваю сонно.
- Рицка, - начинаешь ты. Я не даю тебе продолжить.
- Куда ты? - повторяю уже решительнее. Ты вздыхаешь и расслабляешься:
- Никуда. Если хочешь, я останусь.
Соби… когда ты перестанешь так… безнадежный ты.
- Угу, - я прижимаюсь обратно. Ты не протестуешь, но я теперь твоего дыхания не слышу. Упираюсь затылком тебе в грудь, и ты ласково гладишь меня по боку. Соби… я же не…
Хорошо, что еще совсем темно.
- Соби, - голос не слушается, срывается на шепот, - обними меня как было.
Ты медлишь. Почему ты такой упрямый!
- Рицка… - ты ничего не добавляешь и возвращаешь ладонь на мой живот.
- Мне опять кошмар приснился, - сообщаю тихо. - Только кончился необычно.
- Как? - у тебя ровный, только чуть хрипловатый голос. - Расскажи.
- Сон как прошлый. Только теперь я добрался до безопасного места.
- Вот как? - ты осторожно переводишь дыхание, но не отстраняешься. Прихватываешь губами прядь моих волос, дышишь мне в затылок. - Ты смог изменить сновидение? - спрашиваешь очень спокойно.
- Нет. Оно само. В самом конце… был ты. Я до тебя добежал. И ты меня защитил.
Ты легко целуешь меня за кошачьим ухом:
- Что ж, хотя бы этот сон правильно кончился.
- В первый раз, - соглашаюсь я, устраиваюсь удобнее и пару раз ворочаюсь. У тебя вырывается короткий вздох. Соби, я, по-твоему, совсем дурак? Не понимаю?..
Я шевелюсь еще раз.
- Рицка, - просишь ты, снова убирая руку, а я ее опять перехватываю и возвращаю. - Рицка, прошу тебя…
Я прячу лицо в подушку.
- О чем? - выходит глухо.
- Я обещал защищать тебя… а не представлять для тебя опасность или неприятности.
- Опасность или неприятности - это я для тебя, - хмыкаю я. - Хочешь уйти? Ну и иди тогда!
- Нет, но…
- Никаких но! - я приподнимаюсь. - Какие от тебя могут быть неприятности? Ты что?
- Я живой, Рицка, - полушепотом говоришь ты. Я до боли хмурюсь:
- Зачем ты так?
- Как? - в твоем голосе появляется удивление.
- Объясняешь, что живой… Будто я не знаю…
- Как раз знаешь… - ты бережно гладишь меня по плечу. - Прости меня. Я не уйду.
Я отчаянно мотаю головой:
- Ты придурок, Соби!
- Я это уже слышал, - кажется, ты улыбаешься.
Я переворачиваюсь, смотрю на тебя в темноте. И правда улыбаешься, только губа прикушена. Я касаюсь твоего рта пальцем - ты тут же ловишь его губами, касаешься кончиком языка. Прикосновение отдается… так, что я вспыхиваю. Ты внимательно смотришь на меня, потом бережно толкаешь в плечо, роняя на спину, и склоняешься сверху. Я обхватываю тебя за шею.
- Ты… так меня вчера напугал, - сообщаю тебе в ухо.
Ты вздрагиваешь, наверное, щекотно от моего дыхания:
- Все уже в порядке. Не бойся. Иди сюда.
Я отстраняюсь, ловлю твой взгляд. Ты отводишь глаза. Я тяну тебя на себя, заставляю лечь, опираясь на локти. Ты прерывисто дышишь, но не возражаешь. Целуешь меня, жадно вдыхаешь воздух около моей шеи… Ох…
Я провожу руками по твоей спине, докуда дотягиваюсь. Я помню, она вся в шрамах, но сквозь тунику не чувствуется.
- Рицка, - ты опускаешь лоб мне на плечо.
Я снова провожу ладонями - теперь уже снизу вверх, тебя буквально встряхивает от этого. И меня почему-то тоже.
- Рицка, - ты сжимаешь меня еще крепче.
- Ты обещал… не уходить, - напоминаю я шепотом. Кажется, с ума сейчас сойду.
Ты киваешь, не поднимая головы:
- Я помню.
Я бы не узнал твой голос. Он какой-то беспомощный.
Ты аккуратно переносишь вес на правую руку, а левой ведешь по мне вниз. И кладешь ладонь… туда, где мне хочется.
- Соби!
Твоя рука заползает под резинку штанов, забирает меня всего…
- Соби!..
Ты меня целуешь, пока я не успокаиваюсь. А потом ложишься рядом, глядя в потолок.
Я поднимаюсь на локте - внутри все дрожит, но не от страха.
У тебя нет бинтов, первый раз.
Я осторожно провожу носом по твоему горлу.
- Рицка, - ты впиваешься пальцами мне в плечи. Оттолкнешь? Я дышу тебе в шею, в ямку между ключицами. Губы задевают полосы рубцов. Их почти не видно сейчас, словно и нет, но наощупь…
- Рицка, - повторяешь ты, откидывая голову. Трусь об тебя щекой, принюхиваюсь, как ты недавно. Мне нравится, как ты пахнешь.
Ты не останавливаешь меня, только обнимаешь совсем железной хваткой. Я забираюсь пальцами в твои волосы, прихватываю зубами ухо - чуть-чуть, но у тебя вырывается стон, как от боли. Не такой, как вчерашняя, а другой.
- Соби? - я отстраняюсь. Ты не отпускаешь меня:
- Что?
- Тебе плохо?
- Нет, - ты качаешь головой, но как-то неубедительно.
Я не могу решиться и сказать тебе. Не могу сделать то, что уже не раз себе представлял. Знаешь как щеки горели… Не могу, и все тут. Но…
- Ты бы ушел, если бы я не сказал?
Ты закрываешь глаза:
- Это тебя беспокоит?
- Ага, - я кива ...

 Отправлено: 11.02.09 17:02. Заголовок: Прода "Я тебя научу"15

... ю, - очень.
- Почему? - ты приподнимаешь бровь.
- Потому что это неправильно! - я ударяю кулаком по постели. Ты удивленно смотришь на меня:
- Неправильно? Что именно?
- Что все для меня! - я даже повышаю голос до нормального. - Что мне сделать, чтобы… Чтобы ты…
Слова кончаются.
- Чтобы я? - ты хмуришься. - Чтобы я - что, Рицка?
- Ничего, - я отодвигаюсь и отворачиваюсь.
Ты терпеливо вздыхаешь:
- Скажи, чего ты хочешь. Я это сделаю.
- Забудь, - советую я мрачно.
- Нет, - ты пытаешься меня повернуть. Я упираюсь, хотя это довольно трудно - одна твоя рука у меня под головой, вторая на талии. - Рицка… Я не понимаю тебя.
- И не поймешь, - сообщаю я еще мрачнее. - Я не хочу так, Соби! И не хочу, чтобы ты...
- Рицка, я не могу не чувствовать, - возражаешь ты тихо, но твердо. - И я всего лишь стремлюсь избавить тебя от…
- Да я не об этом! Может, я не хочу, чтобы ты меня избавлял!
Это вырывается со злости, не иначе. Наступает тишина.
Ты очень долго молчишь. Я успеваю несколько раз проклясть себя за болтливость. А потом говоришь странным голосом:
- Если так… прикажи.
Я пытаюсь уползти из твоих рук. Ты, наверное, совсем ненормальный. Как можно - это приказывать?! Но ты держишь крепко.
- Зачем? Если не хочешь, зачем?! Тогда не надо!!
Ты привлекаешь меня ближе, укрываешь.
- Это не так, Рицка.
У меня обрывается дыхание.
- Соби… ты…
- Я тебя люблю, - ты привлекаешь меня к себе, как во сне, - и хочу быть с тобой. Я просто думаю, что…
- Сейчас напомню кому-то про возраст согласия, - перебиваю я сипло. - Тебе вредно все время думать, Соби! Ты меня замучил своими мыслями!
- Прости, - ты касаешься губами моего виска. - Уснешь?
Я тебя сейчас придушу.
Прижимаюсь к тебе спиной. Ты будто цепенеешь - но не отодвигаешься. Решившись, вытягиваю руку назад и нахожу твое запястье - ты не противишься, только пытаешься перехватить мои пальцы. Я не даюсь и опускаю твою ладонь… тебе… туда, куда ты всегда кладешь мне.
У тебя вырывается какой-то слабый горловой звук, а потом ты говоришь так тихо, что я почти не слышу:
- Рицка, это уж слишком.
Я замираю неподвижно. Ты глубоко вздыхаешь и добавляешь:
- Ты… не обнимешь меня?
Я рывком поворачиваюсь на постели, сминая покрывало, и цепляюсь за тебя. Ты прижимаешь меня той рукой, на которой я лежал.
- Соби…
Ты почти неслышно стонешь, напрягаешься, как струна, даже вибрируешь, по-моему. У меня глаза зажмурены, крепко-крепко, и я тебя правда сейчас задушу - так сильно удерживаю…
…Ты долго-долго выдыхаешь и целуешь меня в шею. Потом устраиваешься так, чтобы я не видел твоего лица. Я утыкаюсь подбородком тебе в макушку.
- Днем поедем в Одайбу, - предлагаешь минут десять спустя.
- Не-а, - я качаю головой, ты не видишь, но должен чувствовать. - Дома останемся.
- Почему? - ты пытаешься приподняться, я не даю.
- Потому что тебе вчера плохо было. И дома найдем, чем заняться.
- Но со мной все уже нормально, - ты чуть слышно усмехаешься, - разве ты сам не знаешь?
- Знаю, что дома будешь сидеть, - упрямо возражаю я. - И не вредничай, Соби!
- Слушаюсь, - твои плечи расслабляются. - Но если передумаешь, скажи.
- Спи уже, - я легко дергаю тебя за волосы.
- Сплю, - ты еще раз касаешься губами моей шеи.
И действительно засыпаешь